Екатерина II, Германия и немцы
Шрифт:
Императрица постоянно докучала своим корреспондентам, требуя от них подыскивать для службы в России новых специалистов. Так, например, швейцарский врач и писатель Иоганн Георг Циммерман, состоявший на службе ганноверского курфюрста, в 1786 году отказавшись лично приехать на службу к императрице, по ее просьбе нашел для работы в России 26 врачей и хирургов, а также одного инженера. В дальнейшей переписке с ним Екатерина еще много раз выразила ему свое пожелание продолжать поиски врачей, в то время как письма Циммермана содержали многочисленные сообщения о недовольстве немецких врачей условиями службы в России [468] . По желанию Потемкина императрица обращалась к нему с просьбами найти специалистов по уходу за ботаническими садами в Крыму и тутовыми деревьями, а также профессионалов по производству сукна и сыров: «N.B. Нигде в России почти не выделывают сыров», – писала она Циммерману [469] . Гримму в 1782 году императрица жаловалась на более существенные проблемы: «Нужда состоит мне в архитекторах и строителях, потому что мне не только нужно застроить целый свет, но целую империю» [470] . Иоганне Бьельке, гамбургской приятельнице своей матери, Екатерина на протяжении целого года докучала с «трудно исполнимыми» просьбами подыскать «гувернантку» для двадцати придворных фрейлин [471] . Происхождение такой дамы, утверждала она, не имело для нее значения, однако она бы предпочла кого-нибудь «из знатных». При этом «гувернантка» должна была быть «не молода и не католичка», «добронравна, отнюдь не сплетница», «чувствительна», «тиха, умна, благоразумна, образована, любительница чтения, приятна» и не иметь «больших связей (connexions)». Искомая гувернантка должна была впоследствии стать компаньонкой императрицы: «Вы, милостивая государыня, знаете лучше, чем кто-либо, настроение, в котором я воспитывалась, и, стало быть, то, что мне нужно». Наконец, так и не остановив свой выбор ни на одной из предложенных кандидатур, она сообщила госпоже Бьельке, что продолжит поиски в Лифляндии [472] .
468
См. переписку Екатерины II и Циммермана за 1786 год в сборнике: Bodemann Е. (Hrsg.) Der Briefwechsel zwischen der Kaiserin Katharina II. von Russland und Johann Georg Zimmermann. Hannover. Leipzig, 1906. S. 19–41. Особенно см. письма: И.Г. Циммерман – Екатерине II, 4.07.1788 г., 3.02.1789 г.; Екатерина II – И.Г. Циммерману, 11.10.1788 г. // Ibid. S. 72, 80, 93–94. См. об их переписке: Bodemann E. Johann Georg Zimmermann: Sein Leben und bisher ungedruckte Briefe an denselben. Hannover, 1878. S. 121 ff.; Ischer R. Johann Georg Zimmermann’s Leben und Werke: Literarhistorische Studie. Bern, 1893. S. 175–180; M"uller-Dietz H.E. "Arzte im Russland. S. 93–94.
469
См.: Екатерина II – И.Г. Циммерману, 10.01.1786 г. // Bodemann E. (Hrsg.) DerBriefwechsel. S. 20. Оригинал по-французски: «N.B. qu’on ne fait gu`ere des fromages dans toute la Russie». (Пер.
470
См.: Екатерина II – Ф.М. Гримму, 2.04.1782 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 235. Оригинал по-немецки: «Bau– und Mauermeister habe ich von N"othen, weil ich, ohne die Welt zusammen zu mauern ein ganzes Reich zu bemauern habe». Здесь игра слов: «bemauern» – букв.: «обнести каменной стеной». (Пер. науч. ред.)
471
В оригинале gouvernante, в русском переводе – «надзирательница»; в работе О.Г. Агеевой дается официальное название этой должности – «гофмейстерина при фрейлинах», см.: Агеева О.Г. Императорский двор России, 1700–1796 годы. М., 2008. С. 260–261. – Примеч. К.Ш.
472
Екатерина II – И. Бьельке, 19.11.1765 г.; 28.02., 12.03., 30.04., 26.08.1766 г.; 20.01.1767 г. // Сб. РИО. Т. 10. C. 47–48, 62, 70–71, 73–75, 105, 165 (рус. пер. см. там же в примеч.), цит. с. 47–48 (письмо от 19.11.1765 г.). См.: Amburger E. „Madame Bielke“, eine Korrespondentin Katharinas II. // JGO. N.F. Bd. 35. 1987. S. 384–389, здесь S. 387.
2. Остзейские провинции Российской империи: резервуар дельных людей и исторический реликт сословного устройства
Прибалтийские губернии предоставили в распоряжение Екатерине II потенциально весьма значимую совокупность хорошо образованных немецких подданных. Еще при шведском владычестве, в конце XVII века, в Лифляндии и Эстляндии укоренился пиетизм из Галле [473] , а с включением в Российскую империю в 1710 году остзейские провинции стали связующим звеном между немецким и российским Просвещением [474] . Кроме того, уже в начале правления Екатерины II остзейские провинции стали экспериментальной площадкой для аграрных реформ и первых осторожных попыток освобождения крестьян, для которого, как она полагала, в центральных районах России время еще не пришло [475] .
473
Wihksninsch N. Die Aufkl"arung und die Agrarfrage in Livland: Bd. 1: Die "altere Generation der Vertreter der Aufkl"arung in Livland: Phil. Diss. Berlin, 1931 (переизд.: Riga, 1933. S. 64–127); Winter E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen Russlandkunde im 18. Jahrhundert. Berlin, 1953. S. 255–289.
474
Несмотря на многочисленные исследования прошлых лет в духе case studies, «синтезирующих», отталкивающихся от существующей историографии вопроса работ по истории прибалтийских провинций в эпоху Просвещения пока не написано. См.: Neander I. Die Aufkl"arung in den Ostseeprovinzen // Wittram R. (Hrsg.) Baltische Kirchengeschichte. G"ottingen, 1956. S. 130–149; Donnert E. Die Leibeigenschaft im Ostbaltikum und die livl"andische Aufkl"arungsgeschichtsschreibung // JGUVLE. Bd. 5. 1961. S. 185–199; Idem. Johann Georg Eisen (1717–1779): Ein Vork"ampfer der Bauernbefreiung in Russland. Leipzig, 1978; M"uhlpfordt G. Bahrdts baltische Schriften: Zum Exil eines radikalen Aufkl"arers 1771–1792 // JGSLE. Bd. 20. 1976. S. 77–95; Ischreyt H. Buchhandel und Buchh"andler im nordosteurop"aischen Kommunikationssystem (1762–1797) // Buch und Buchhandel im 18. Jahrhundert. Hamburg, 1981. S. 249–269; Bartlitz J. Ein „Polyhistor“ des Ostbaltikums: Zum Wirken von August Wilhelm Hupel (1737–1819) // Donnert E. (Hrsg.) Gesellschaft und Kultur Russlands in der 2. H"alfte des 18. Jahrhunderts. Tl. 2. S. 177–215; Neusch"affer H. Unterschlagene Machtpolitik: Aufkl"arung und Aufkl"arer im Baltikum zur Zeit Katharinas II // Keller M. (Hrsg.) 18. Jahrhundert: Aufkl"arung. S. 396–426; Bartlett R.P. The Question of Serfdom: Catherine II, the Russian Debate and the View from the Baltic Periphery (J.G. Eisen and G.H. Merkel) // Idem., Hartley J.M. (Ed.) Russia in the Age of the Enlightenment: Essays for Isabel de Madariaga. P. 142–166; Idem. Russia’s First Abolitionist: The Political Philosophy of J.G. Eisen // JGO. N.F. Bd. 39. 1991. S. 161–176; J"urj"o I. Lesegesellschaften in den baltischen Provinzen im Zeitalter der Aufkl"arung: Mit besonderer Ber"ucksichtigung der Lesegesellschaft von Hupel in Oberpahlen // ZfO. Bd. 39. 1990. S. 540–571; Bd. 40. 1991. S. 28–56; Idem. August Wilhelm Hupel als Repr"asentant der baltischen Aufkl"arung // JGO. N.F. Bd. 39. 1991. S. 495–513; Elias O.H. (Hrsg.) Aufkl"arung in den baltischen Provinzen Russlands: Ideologie und soziale Wirklichkeit. K"oln; Weimar; Wien, 1996.
475
О политике Екатерины II в прибалтийских провинциях см.: Sacke G. Livl"andische Politik Katharinas II. // Quellen und Forschungen zur baltischen Geschichte. Bd. 5. Riga; Posen, 1944. S. 26–72; Зутис Я. Остзейский вопрос в XVIII веке. Рига, 1946. С. 285–631; Neusch"affer H. Katharina II. und die baltischen Provinzen, 1975; Elias O. – H. Reval in der Reformpolitik Katharinas II. (1783–1796). Bonn; Bad Godesberg, 1978; Madariaga I de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 61–66, 315–324 (рус. пер. см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 113–120, 504–518. – Примеч. пер.); Bartlett R.P. The Russian Nobility and the Baltic German Nobility in the Eighteenth Century // CMRS. Vol. 34. 1993. № 1–2. P. 233–243. О реформах администрации см.: LeDonne J.P. Ruling Russia: Politics and Administration in the Age of Absolutism, 1762–1796. Princeton (N.J.), 1984. P. 325–342.
Представители высших слоев из числа эстляндских и лифляндских немцев к началу екатерининского царствования уже занимали много гражданских и военных должностей на русской службе. За время правления Екатерины к ним прибавилось значительное число офицеров и чиновников из прибалтийских рыцарств и городской элиты, состоявшей из купцов, мастеров-ремесленников и образованных горожан – так называемых «литератов». Немецкие уроженцы двух привилегированных провинций не ограничивались службой в родных местах – они находили себе применение на всей территории империи; число дипломатов среди них было особенно заметным. В царствование Екатерины трое прибалтийских немцев были, например, посланниками императрицы в Варшаве, шестеро – дипломатами различных рангов в Стокгольме и пятеро – в Дании [476] . В армии немецкие офицеры из Лифляндии и Эстляндии занимали не самые высокие посты, однако некоторые из них пользовались, по-видимому, личным доверием императрицы, поскольку им она поручала выполнение самых щекотливых поручений. На протяжении нескольких лет императрица следила за строительством плотины в устье Западной Двины, возводившейся для защиты судоходства от ледохода и наводнений. Главного инженера – генерала Густава Эмануэля Вейсмана фон Вейсенштейна – она называла «новым Вобаном» [477] , достойным самых высоких наград. Правда, техническая и финансовая целесообразность строительства в Лифляндии была весьма спорной, и после его завершения Екатерина жаловалась на невероятно высокие издержки [478] . Генерал Иван Иванович Михельсон (Иоганн фон Михельсонен) отличился в период военной интервенции в Польше в 1767–1768 годах, а также в первой войне с Османской империей, однако более всего он известен как победитель Пугачева, окончательно разгромивший повстанческое войско казаков и крестьян в 1774 году [479] . В 1790 году генерал Иосиф Андреевич (Отто Генрих) фон Игельстром, родом из Лифляндии, вел в Вереле переговоры со шведами о заключении мира. Однако в 1794 году он, главнокомандующий оккупационными войсками в Польше, утратил свой авторитет и доверие императрицы, потерпев поражение от мятежников, предводительствуемых Тадеушем Костюшко; Екатерина вынуждена была констатировать «серьезную неудачу русских» [480] .
476
Neusch"affer H. Katharina II. S. 83–123, 459–464, 464–466.
477
Вобан, Себастьен Ле Претр де (Vauban, S'ebastien Le Prestre de, 1633–1707), маркиз – военный инженер, маршал Франции (1703), писатель, почетный член Французской академии наук (1699). С 1677 г. руководил всеми инженерными работами во Франции. – Примеч. науч. ред.
478
Собственноручные деловые заметки Екатерины II см.: Собственноручная записка Екатерины II о разладе между Вильбуа, Эльмтом и Вейсманом касательно работ для соделания устья Двины реки судоходным (13 мая 1765 года) // Сб. РИО. Т. 10. С. 9; Собственноручная записка Екатерины II о работах капитана Вейсмана для сделания устья Двины-реки судоходным (1765 года) // Там же. С. 49; Собственноручная записка Екатерины II о работах на р. Двине, производившихся под наблюдением Вейсмана (6 июня 1766 года) // Там же. C. 90–91. См.: Neusch"affer H. Katharina II. S. 240–242; Истомина Э.Г. Водные пути России во второй половине XVIII – начале XIX века. М., 1982. С. 186–187.
479
Neusch"affer H. Katharina II. S. 248–249; Alexander J.T. Autocratic Politics in a National Crisis: the Imperial Russian Government and Pugachev’s Revolt, 1773–1775. Bloomington (Ind.), 1969. P. 104, 138, 150–152, 178, 181–182; Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 247–251, 254 (см. на рус. яз.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 399–401, 406. – Примеч. науч. ред.).
480
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 3.04.1794 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 601. Оригинал по-немецки: «eine derbe russische Schlappе». (Пер. науч. ред.) См.: Neusch"affer H. Katharina II. S. 234–236.
Число таких примеров можно умножать сколько угодно. Отдельные высокопоставленные военные из прибалтийских немцев были главами местной администрации: так, до 1775 года в чинах губернатора и генерал-губернатора служили Якоб фон Брандт [481] , Вильгельм граф Фермор [482] , Иван Андреевич (Иоганн Генрих) Рейнсдорп [483] и Карл Карлович (Карл Кристер) фон Унгерн-Штернберг [484] ; после начала губернской реформы в 1775 году Иван Михайлович (Рейнгольд Иоганн) фон Ребиндер с 1778 по 1782 год был губернатором Полоцка, с 1783 по 1786 год – Нижнего Новгорода, а с 1786 по 1792 год – наместником Нижегородским и Пензенским [485] , Игельстром с 1784 по 1791 год занимал должность наместника Уфимского и Симбирского, в 1792–1793 годах – Смоленского и Псковского [486] .
481
Neusch"affer H. Katharina II. S. 244–245; LeDonne J.P. Catherine’s Governors and Governors-General, 1763–1796 // CMRS. Vol. 20. 1979. P. 15–42, здесь p. 19, 37; Idem. Ruling Russia. P. 301.
482
Amburger E. Geschichte der Beh"ordenorganisation Russlands von Peter dem Grossen bis 1917. Leiden, 1966. S. 370; Neusch"affer H. Katharina II. S. 247, 474–475; LeDonne J.P. Catherine’s Governors. P. 18–20, 37. Фермор был родом из Шотландии, однако в 1759 году был принят в лифляндское рыцарство.
483
Amburger E. Geschichte der Beh"ordenorganisation. S. 403; Neusch"affer H. Katharina II. S. 471 ff.; LeDonne J.P. Ruling Russia. P. 285–287.
484
Neusch"affer H. Katharina II. S. 470 ff.; LeDonne J.P. Catherine’s Governors. P. 28, 37.
485
Amburger E. Geschichte der Beh"ordenorganisation. S. 372; Neusch"affer H. Katharina II. S. 253 ff., 472; LeDonne J.P. Catherine’s Governors. P. 25, 28, 37.
486
Neusch"affer H. Katharina II. S. 234–236; LeDonne J.P. Catherine’s Governors. P. 25; Idem. Ruling Russia. P. 285 ff.
Все же самым главным сотрудником Екатерины из немецкого остзейского дворянства был Яков Ефимович (Якоб Иоганн) фон Сиверс, выросший в Лифляндии в семье выходцев из русской Финляндии. В 1744 году молодой Сиверс поступил в Коллегию иностранных дел и до 1755 года служил в составе русских миссий в Копенгагене и Лондоне, причем самый сильный отпечаток наложило на него пребывание в Англии. В ходе Семилетней войны он, находясь в Задней Померании, большей частью служил в тылу, а не на фронте, проявляя уже в это время незаурядные административные способности и необычайную энергию. Узнав о смерти императрицы Елизаветы во время поездки по Италии, он, как и многие его земляки, возложил большие надежды на нового императора Петра III [487] . Однако к моменту его возвращения в Россию тот был уже низложен и убит. В Лифляндии Сиверс вновь поступил на государственную службу, а Екатерина познакомилась с ним, по всей видимости, в 1764 году во время поездки в Ригу. Во всяком случае, в том же году из тридцати кандидатов на должность новгородского губернатора она выбрала именно его [488] . После административной реформы 1775 года Сиверс оказался одним
487
Blum K.L. Graf Jakob Johann von Sievers und Russland zu dessen Zeit. Leipzig; Heidelberg, 1864. S. 1–36; Neusch"affer H. Katharina II. S. 73, 100 ff.; Jones R.E. Provincial Development in Russia: Catherine II and Jacob Sievers. New Brunswick (N.J.), 1984. P. 44–50.
488
Blum K.L. Graf Jakob Johann von Sievers. S. 125.
489
LeDonne J.P. Catherine’s Governors. P. 16, 20–21, 32, 38.
Сиверс ни в коем случае не был просто одним из провинциальных начальников Екатерининской эпохи. Благодатным объектом исторических исследований он является уже давно, потому что о его разносторонней деятельности можно судить не только по официальным документам: помимо последних существует еще и масса частных свидетельств, проливающих свет на его биографию и воззрения. С самого своего назначения он пользовался привилегией переписываться с императрицей в обход Сената – вышестоящего органа по отношению к губернаторам [490] . Для Екатерины Сиверс стал, с одной стороны, важным генератором идей в вопросах управления, а с другой – он всегда шел на шаг впереди остальных в реализации императорских и своих собственных реформаторских замыслов в подчиненных ему губерниях. Постоянные поездки по вверенным его попечению территориям помогали ему составить реалистическое, порой беспощадное по отношению к себе представление о местных проблемах. Целенаправленно выстраивая инфраструктуру и улучшая социально-экономические условия, он сумел дать более сильный импульс развитию сельского и лесного хозяйства, торговли и ремесла в своих губерниях, чем действуя напрямую. Сразу же после своего назначения Сиверс начал превозносить перед императрицей возможности, которые могли дать аграрные реформы, проведенные по английскому, немецкому, шведскому и лифляндскому образцам, рекомендовав создать общество по развитию сельского хозяйства. Так год спустя он стал одним из основателей Вольного экономического общества. Следуя духу времени, он призывал Екатерину смягчить крепостничество и защитить крестьян от господского произвола и рекрутской повинности. Помогая крестьянам, полагал он, выигрывают и сам помещик – за счет роста собственных доходов, – и государство, потому что таким образом будут обеспечены покой и порядок в деревне. Важной мерой, считал он, могла бы стать возможность выкупа крестьянами своей свободы и, как следствие, рост населения городов. Подобно другим реформаторам, Сиверсу пришлось испытать горькое разочарование в собственных проектах, затрагивавших его личный престиж. В арендованном у казны имении Коростыни на Ильменском озере он попытался организовать образцовое хозяйство, однако предприятие не удалось, поскольку крестьяне отказывались повиноваться установленным им правилам, прибегая к насилию. Сиверсу принадлежат большие заслуги в строительстве дорог, заведении почтовых станций, развитии водных путей, управление которыми в середине 1770-х годов стало частью должностных обязанностей новгородского и тверского генерал-губернатора, а также в межевании земель, учреждении городов, строительстве административных зданий и школ, во внедрении технологий из Гессена и Нижней Германии на солеварнях Старой Руссы, в пропаганде картофеля как нового основного продукта питания, в борьбе с голодом, наводнениями и чумой.
490
Хотя Якоб Сиверс, будучи уже в летах, уничтожил более сотни адресованных к нему писем Екатерины II, доверие, которое питала к нему Екатерина, очевидно даже из тех бумаг, что дошли до нас: Blum K.L. Ein russischer Staatsmann: Des Grafen Jacob Johann Sievers Denkw"urdigkeiten zur Geschichte Russlands. Bde. 1–4. Leipzig; Heidelberg, 1857–1858. Во всех работах по истории территориального устройства, городов и внутренних водных путей при Екатерине II Сиверсу совершенно заслуженно приписывается центральная роль. См.: Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. Т. 2. М.; Л., 1941. С. 217–224, 264–265, 267–270, 272–274, 276, 278; Павлова-Сильванская М.П. Социальная сущность областной реформы Екатерины II // Абсолютизм в России (XVII–XVIII вв.): Сб. ст. к семидесятилетию со дня рождения и сорокапятилетию научной и педагогической деятельности Б.Б. Кафенгауза. М., 1964. С. 460–491; Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города: Вторая половина XVIII века. М., 1967. С. 126–134, 166–172; Jones R.E. Catherine II and the Provincial Reform of 1775: A Question of Motivation // CSS. Vol. 4. 1970. P. 497–512; Idem. The Emancipation of the Russian Nobility, 1762–1785. Princeton (N.J.), 1973; Idem. Urban Planning and the Development of Provincial Towns in Russia, 1762–1796 // Garrard J.G. (Ed.) The Eighteenth Century in Russia. Oxford, 1973. P. 321–344; Jones R.E. Jacob Sievers, Enlightened Reform and the Development of a ‘Third Estate’ in Russia // RR. Vol. 36. 1977. P. 424–438; Idem. Getting the Goods to St. Petersburg: Water Transport from the Interior, 1703–1811 // SR. Vol. 43. 1984. P. 413–433; Idem. Provincial Development; Bartlett R.P. J.J. Sievers and the Russian Peasantry under Catherine II // JGO. N.F. Bd. 32. 1984. S. 16–33.
В 1760-е годы императрица отказала Сиверсу в просьбе о выделении для его губернии, простиравшейся от польской границы до Белого моря, дополнительных сотрудников и финансовых средств. Тем не менее Екатерина по-прежнему высоко ценила компетентность генерал-губернатора во всех вопросах местного управления. Так, множество его идей нашло свое отражение в Учреждении о губерниях. Начав работу над этим законом в первые месяцы 1775 года, сразу после подавления Пугачевского восстания, Екатерина навестила Сиверса в Новгороде и даже привезла его с собой в Москву для дальнейших консультаций. Впоследствии Сиверс – с извинительной нескромностью – выдавал себя за единственного вдохновителя губернской реформы. Несмотря на это, результаты исследований не оставляют ни малейших сомнений в том, что он действительно сыграл выдающуюся роль как в работе над текстом документа, так в его последующей реализации [491] . Историки подтвердили, что Сиверс принял участие в написании разделов об организации городского управления, давал консультации Екатерине по вопросу о границах судебной компетенции и посоветовал поделить управление на два уровня: губернский и уездный. Однако самой крупной его удачей было включение провинциального дворянства в руководство местными делами по примеру Англии и Лифляндии. В послепетровской России многие прожектеры, состоявшие на государственной службе, ставили себе подобную цель. Теперь же, прислушавшись к советам Сиверса, Екатерина решила проблему: наряду с централистско-бюрократической административной иерархией губерний и уездов было создано поле для деятельности местных душевладельцев. В России, в отличие от Англии и Лифляндии, не было сословных корпораций, обладавших собственным правом, поэтому делегирование определенных задач губернскому и уездному дворянству имело целью создать по всей стране общественные структуры, которые бы восполняли одновременно нехватку чиновников и слабость государственного управления. Сиверс – первый генерал-губернатор – получил почетное и ответственнейшее задание ввести новое устройство управления сначала в Тверской, а затем в Новгородской губерниях. Он умело организовал первые дворянские собрания и смог убедить их участников, формально не обязанных с 1762 года службой государству, в преимуществах, которые им как помещикам давал новый закон. Ему удалось, например, привлечь их к участию в межевании земли, к финансированию дорог и борьбе с разбоем. Его лифляндский опыт подсказывал, что от докучливой опеки дворянских собраний со стороны генерал-губернатора будет больше вреда, чем пользы. Сиверс торжествующе доложил императрице о том, что все выборные дворянские должности заполнены. О самовольно установленном им имущественном цензе, ограничивавшем избирательное право, он предпочел умолчать: участвовать в выборах предводителя дворянства и выставлять свою кандидатуру на эту должность мог лишь тот, у кого было не менее двадцати душ, а от избирателей и кандидатов на остальные должности Сиверс требовал предоставить свидетельство о наличии по меньшей мере десяти ревизских душ. За исключением этой противозаконной манипуляции, точно характеризующей представление Сиверса об общественной ответственности имущих лиц, его меры по реформированию местного управления рекомендовались отныне всем генерал-губернаторам как образец для подражания.
491
Историю текста Учреждений для управления губерний 1775 г. см.: Григорьев В.А. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждения о губерниях 7 ноября 1775 г.). СПб., 1910. С. 200–309; Зутис Я. Остейзский вопрос. С. 382–485; Павлова-Сильванская М.П. Социальная сущность; Jones R.E. The Emancipation. P. 210–272. О екатерининской рецепции идей английского права через труды У. Блэкстоуна см.: Raeff M. The Empress and the Vinerian Professor: Catherine II’s Projects of Government Reform and Blackstone’s Commentaries // OSP. Vol. 7. 1974. P. 18–41.
Один из историков назвал Сиверса – лифляндского наместника великорусских провинций – «безупречным офицером просвещенного абсолютизма» [492] , и это лишь на первый взгляд противоречит тому факту, что при Екатерине II было покончено с самостоятельностью остзейских провинций. Императрица, хотя и ценившая потенциал образованности и деловитости немецкого населения, заправлявшего всем в Лифляндии и Эстляндии, считала привилегированное положение этих территорий пережитком. Лишь после прихода Екатерины к власти и окончания Семилетней войны структурные отличия балтийских провинций превратились в актуальную проблему российской внутренней политики, а узаконенные привилегии сословий в Лифляндии и Эстляндии стали предметом открытой дискуссии – при активном участии самой императрицы [493] . Обращает на себя внимание, что еще во время продолжавшейся целый месяц поездки по этим территориям в 1764 году она приказывала отвечать по-русски на немецкоязычные адреса и петиции дворянства и посещала только православные богослужения [494] . Вопреки законам и протестам со стороны рыцарства, она награждала отличившихся на государственной службе дворянскими титулами [495] . В Риге и Ревеле она созвала комиссии о торговле под председательством генерал-губернаторов, включив в их состав, помимо представителей дворянства и магистратов, русских чиновников и купцов. Комиссии ограничили традиционные права городов на регламентирование товарного оборота, особенно на контроль за крестьянской торговлей и определение размеров таможенных пошлин, акцизов и налогов. Упразднялась монополия цехов на учреждение мануфактур, поощрялось переселение в остзейские провинции русских и иностранных предпринимателей [496] .
492
«…the perfect lieutenant of enlightened despotism». (Примеч. науч. ред.) См.: Jones R.E. The Emancipation. P. 178.
493
Такая точка зрения – вполне обоснованная – представлена в работе: Зутис Я. Остзейский вопрос. С. 316–317.
494
Neusch"affer H. Katharina II. S. 384.
495
Указ Екатерины II о возведении некоторых лиц в дворянство эстляндское и лифляндское (4 марта 1764 г.) // Сб. РИО. Т. 7. С. 349–350.
496
ПСЗ. Собр. 1-е. Т. 17. № 12518, 12622; Т. 18. № 12888. См.: Sacke G. Livl"andische Politik. S. 51–54.
Вмешательство императрицы коснулось в первую очередь аграрной и крестьянской политики частично сохранявших свою автономию провинций. Лифляндские и эстляндские дворяне, чиновники и отдельные просветители, происходившие из горожан остзейских провинций – например, пастор Иоганн Георг Эйзен, – сами предлагали проекты реформ, направленных на повышение урожайности и защиту интересов крестьян. Однако государство в то же время было заинтересовано в повышении налоговых поступлений и, как следствие, в том, чтобы разъяснить привилегированным землевладельцам, что их крестьяне являлись, как и все остальные, подданными российской императрицы, даже если они и были освобождены от уплаты подушного налога и не подлежали рекрутскому набору. Постепенно появлявшиеся в Прибалтике способные и знавшие местную специфику русские чиновники укрепили петербургские власти в их намерении отважиться на конфликт с рыцарством, причем они были поддержаны в этом реформаторскими силами внутри остзейских провинций [497] .
497
Зутис Я. Остзейский вопрос. С. 230–284, 297–300; Neusch"affer H. Katharina II. S. 403–405; Madariaga I de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 63–64 (рус. пер. см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 117. – Примеч. науч. ред.); Bartlett R.P. The Question of Serfdom.
Еще до прихода Екатерины к власти распространилось и приобрело большой вес мнение, согласно которому добиться оздоровления сельской экономики и удовлетворить таким образом интересы государства можно только защищая интересы крестьян – как минимум восстановив их права, имевшиеся у них во времена шведского владычества. Кроме того, дворянству и властям причиняли много хлопот побеги крестьян и волнения в сельской местности. Еще в 1762 году лифляндский генерал-губернатор Юрий Юрьевич Броун поддержал императрицу в ее намерении предоставить право подачи жалоб всем жителям, включая крепостных крестьян [498] . Не позднее 1763 года она обратила внимание на труды пастора Эйзена, осуждавшего институт крепостного права не только в Лифляндии, но и во всей Российской империи. Он предлагал заменить его правом крестьян на производную, или арендуемую, собственность и призывал основать образцовые поселения, где крестьяне владели бы собственностью в такой форме. В конце октября 1763 года Екатерина даже приняла Эйзена, поручила ему продолжить работу над проектами, а затем испытать их на практике в России [499] .
498
Sacke G. Livl"andische Politik. S. 31.
499
Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т. 1. СПб., 1888. С. 14–17; Wihksninsch N. Die Aufkl"arung. S. 206–230; Зутис Я. Остзейский вопрос. С. 334–339; Neusch"affer H. Der livl"andische Pastor und Kameralist Johann Georg Eisen zu Schwarzenberg: Ein deutscher Vertreter der Aufkl"arung in Russland zu Beginn der zweiten H"alfte des 18. Jahrhunderts // Liszkowski U. (Hrsg.) Russland und Deutschland. Stuttgart, 1974. S. 120–143, здесь S. 125–132; Neusch"affer H. Katharina II. S. 274–285, 389–402; Bartlett R.P. The Question of Serfdom. P. 154–157; Idem. Russia’s First Abolitionist. См. работу, автор которой привлек латвийские исследования: Donnert E. Johann Georg Eisen. S. 51–72.