Екатерина II, Германия и немцы

Шарф Клаус

В отличие от полемического Антидота опубликованные в Петербурге Записки и в своем русскоязычном оригинале, и в немецком переводе первоначально предназначались для российских читателей, хотя впоследствии автор не возражала против их распространения за границей. Кроме того, судя по письмам Екатерины Гримму и дневнику Храповицкого [643] , с начала 1780-х годов и до конца ее жизни исторические изыскания оставались, несмотря на многочисленные перерывы, главным интеллектуальным занятием императрицы. Уже само затраченное на изучение истории время исключает предположение о том, что императрицу увлекло стремление к быстрому успеху в публицистическом жанре. Кроме того, она не могла не отдавать себе отчет в том, что и в России, и за границей ее трудам предстояло выдерживать конкуренцию с активно дифференцировавшейся и специализировавшейся исторической наукой. Записки касательно Российской истории в самом деле оказались результатом тщательной научной работы. Это нисколько не противоречит тому, что познавательные интересы императрицы продолжали определяться политическими соображениями. Читая екатерининские тексты по русской истории Средних веков, можно обнаружить в них историческую легитимацию централизованной великокняжеской власти с самого основания Киевского государства. Однако ее парафразы древнерусских летописей отражали, прежде всего, их собственную политическую тенденцию, и этим труды императрицы не сильно отличаются от приближенных к источникам трудов, написанных историками XVIII века – Татищевым, Миллером, Ломоносовым и другими [644] . В предисловии к ее Запискам отмечается, что они предназначены юным читателям. А выбранный для публикации момент Екатерина объясняла довольно поверхностно – расплывчатым утверждением о необходимости дать ответ зарубежным авторам исторических описаний России:

643

См. свидетельствующие об этом цитаты из источников: Пыпин А.Н. Исторические труды. С. 176–195; Алпатов М.А. Русская историческая мысль. С. 158–159.

644

См. точные наблюдения

об этих историках: Sacharov A.M. [Сахаров А.М.] Die Entstehung des Historismus in der russischen Geschichtsschreibung des 18. und der ersten H"alfte des 19. Jahrhunderts // Aretin K.O., Freiherr von, Ritter G.A. (Hrsg.) Historismus und moderne Geschichtswissenschaft. Europa zwischen Revolution und Restauration 1797–1815. Drittes deutsch-sowjetisches Historikertreffen in der Bundesrepublik Deutschland. M"unchen, 13.–18. M"arz 1978 / Bearb. von R. Melville und C. Scharf. Stuttgart, 1987. S. 29–59, здесь S. 33–37.

Сии записки касательно Российской Истории сочинены для юношества в такое время, когда выходят на чужестранных языках книги под именем Истории Российской, кои скорее имяновать можно сотворениями пристрастными; ибо каждый лист свидетельством служит, с какою ненавистью писан; каждое обстоятельство въ превратном виде не токмо представлено, но к оным не стыдилися прибавить злобные толки [645] .

Более определенно императрица выражалась лишь в письмах своему парижскому корреспонденту. Едва ли она могла успеть ознакомиться с многотомной историей России Пьера Шарля Левека [646] и первым томом труда Николя Габриэля Ле Клерка [647] , но в апрельском (1783 года) письме к Гримму она уже в который раз называла свои исторические исследования «противоядием», «антидотом»: «…это будет противоядием против тех негодяев, которые унижают Российскую историю, подобно доктору Ле Клерку и учителю Л’Евеку [так! – К.Ш.], кои являются скотами, нравится Вам это или нет, и скотами надоедливыми и отвратительными» [648] . Однако, учитывая тот факт, что в том же месяце в Собеседнике началась публикация ее Записок, работу над которыми Екатерина начала за много месяцев до того, но так и не закончила до конца своей жизни, замечание о необходимости срочного ответа иностранным историкам, пусть даже исходившее от самого автора, безусловно, не исчерпывало познавательных интересов императрицы [649] .

645

Екатерина II. Записки касательно Российской истории. Предисловие // [Она же.] Сочинения. Т. 8: Труды исторические. СПб., 1901. С. 5.

646

Levesque P. – C. Histoire de Russie, tir'ee des chroniques originales, de pi`eces authentiques et des meilleurs historiens de la nation. Vols. 1–5. Paris, 1782. Левек, принятый на русскую службу по рекомендации Дидро, в 1773–1780 годах преподавал литературу в Сухопутном шляхетном корпусе и принадлежал к клиентеле великого князя Павла Петровича. Наследник и его супруга подписались на 25 экземпляров его труда. См. о нем статьи: Levesque, Pierre-Charles // NBG. Vol. 31. 1862. P. 38–40; Левек, Петр Карл // РБС. Т. 10. С. 126–127; Mazon A. Pierre-Charles Levesque. Humaniste, historien et moraliste // RES. Vol. 42. 1963. P. 7–66; Сомов В.А. Проспект «Российской истории» П. – К. Левека // Зайцева А.А. (Отв. ред.) Книга в России в эпоху Просвещения: Сб. науч. трудов. Л., 1988. С. 182–188.

647

Le Clerc N.G. Histoire physique, morale et politique de la Russie ancienne et moderne. Vols. 1–6. Paris, 1783–1794. Ле Клерк впервые приехал в Россию, поступив врачом на службу к гетману Разумовскому. Во время своего второго пребывания в России в 1769–1777 годах он преподавал физику в Сухопутном шляхетном корпусе, а также служил лейб-медиком великого князя Павла Петровича. См. о нем: Clerc, Nicolas-Gabriel // NBG. Bd. 10. 1856. Sp. 829–830; Леклерк, Николай-Габриель // РБС. Т. 10. С. 179–180.

648

Екатерина II – Гримму. 19.04.1783 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 274. Оригинал на франц.: «…cela fera antidote aux gredins qui d'egradent l’histoire de Russie, comme le m'edecin Le Clerc et le pr'ecepteur L’Ev^eque [sic. – К.Ш.], qui sont des b^etes, ne vous en d'eplaise, et des b^etes ennuyeuses et d'egoutantes». (Пер. науч. ред.)

649

Об этом писали уже историки прошлого, см. например: Иконников В.С. Императрица Екатерина II-я, как историк. С. 306–307. Подписчикам труда Левека в России первый том рассылался с 1 ноября 1782 года. См.: Сомов В.А. Проспект. С. 184.

Напротив, более пристального внимания в ее Записках заслуживают важные признаки, характерные для прагматической историографии Просвещения. Во-первых, просвещенческий импульс побудил Екатерину к созданию самостоятельной, основанной на секулярной и антропоцентричной точке зрения, интерпретации мира, позитивно уравновешивающей историю человечества, его настоящее и будущее. Во-вторых, она вполне усвоила вытекающий из естественного права тезис о том, что история служит общему благу. Однако, ополчившись еще и на мнимых заграничных «клеветников», выступавшая в роли историографа просвещенная правительница сузила этот постулат до потребностей, отвечавших утверждению исторической идентичности, а в области образовательной политики – до воспитания патриотизма. В ее историко-политической аргументации нашла свое место и тесно связанная с концептом «любви к отечеству» идея добровольного послушания подданных законным и/или руководствующимся интересами государства правителям.

Наконец, этой направленности познавательных интересов созвучны данные источников, позволяющих судить о мотивах, побудивших, вероятно, Екатерину к историческим изысканиям. Еще в 1779 году она признавалась Гримму в отсутствии у нее таланта историографа [650] . В середине ноября 1782 года она с энтузиазмом сообщала ему по-немецки о своих инициативах в области образования и о первых успехах деятельности Теодора Янковича де Мириево:

А книгу для чтения в будущих нормальных школах состряпают из книг, составляющих личную библиотеку Александра, учебник по естественной истории напишет профессор Паллас, по математике – профессор Эпинус, по русской истории – профессор истории из Академии, и так мы и состряпаем учебники для школ. Главная цель этого замысла – уже после первого сентября мы будем все это иметь на блюдечке [651] .

650

Екатерина II – Гримму, 29./30.05.1779 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 143.

651

Оригинал по-немецки: «Und das Lesebuch der k"unftigen Normalschulen wird aus der Alexandrinischen Handbibliothek zusammengeflickt, die Naturalhistorie von Professor Pallas, die Mathematik von Professor Aepinus, die russische Historie vom Professor der Historie der Akademie, und so flicken wir jetzt die Schulb"ucher zusammen: grosses Vornehmen, welches wie ein Blitz zu Stande kommen wird, denn alles dieses ist seit dem ersten September auf dem Tapete», см.: Екатерина II – Гримму, 15.11.1782 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 254. (Пер. науч. ред.) О контексте высказывания см. выше, с. 147–150.

По всей видимости, императрица, сама весьма вдохновленная темпами школьных реформ, хотела произвести впечатление на Гримма. Аргумент убедителен: реформаторы выигрывают время, кладя в основу учебников для нормальных школ тексты, составленные первоклассными учеными для обучения великого князя Александра. «Мы», употребленное в цитате, выдает ее участие: императрица не только входила в узкий круг активных реформаторов, она была еще и главным автором этой «личной библиотеки». К тому времени ее уже больше года вдохновляла мысль о том, что проходившее под ее руководством обучение внуков соответствует принципам просветительской педагогики и поэтому является образцовым. После составления букваря для четырехлетнего Александра она была уверена, что все написанные ею пособия как для учеников, так и для учителей могут служить моделью школьных учебников по крайней мере для ее подданных, если не для юношества во всем мире [652] . Поскольку Екатерина присвоила себе право заниматься воспитанием внуков вопреки воле их родителей, ее притязания на высшую степень педагогической компетентности были, конечно же, еще и скрытым упреком в несостоятельности ее сыну Павлу и великой княгине Марии Федоровне.

652

Екатерина II – Гримму, 25.06. и 26.09.1781 г., 2.04.1782 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 209, 220–221, 233.

Однако взятая императрицей на себя ответственность за воспитание внуков открыла ей возможности, выходившие далеко за пределы неравной борьбы внутри семейного круга. Раздумывая над тем, как избежать неловкости, она отважилась погрузиться с головой в неисчерпаемую дискуссию об образовании, захватившую в тот момент все европейское общество, и использовать ее в качестве надежного щита. Она перестала скрывать свою писательскую деятельность, однако для публичных высказываний на темы воспитания юношества выбрала в начале 1780-х годов неуязвимую роль бабушки, проявляющей интерес к педагогическим вопросам из любви к внукам. В этой роли она писала сначала для Александра, а затем и для второго внука, Константина, сказки, рассказы и поучительные истории нравственного содержания на русском языке, немедленно появившиеся в печати в 1781 году, а с 1782 года выходившие в берлинском издательстве Николаи в переводе на немецкий язык [653] . Она превратила воспитание детей в государственное дело, дав понять европейской публике, что, ощущая ответственность за будущее Российской империи, она как просвещенная правительница стремится дать наилучшее воспитание наследникам престола.

653

Fleischhacker H. Mit Feder und Zepter. S. 181–182; Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 568. Об изданиях Николаи см. выше, с. 194–196, 218.

Роль бабушки, пишущей для внуков, оправдала себя и зимой 1782/83 года, когда императрица приступила к Запискам касательно Российской истории. Она взяла эту работу на себя, хотя совсем незадолго до этого сообщала Гримму о перспективах разделения этого труда между авторами, которым было поручено составить «книгу для чтения в будущих нормальных школах» из «книг, составляющих личную библиотеку Александра». Обращает на себя внимание тот факт, что, перечисляя участников проекта в цитированном выше письме Гримму, написанном в ноябре 1782 года, она пропустила только фамилию академического профессора истории. Невозможно представить, что она была ей неизвестна, поэтому такое инкогнито вызывает особый интерес, учитывая, что единственным

профессором истории в Академии наук был в то время Миллер. С его переездом в Москву в 1765 году в Петербурге вообще не осталось ни одного профессора истории, Шлёцер был окончательно освобожден от службы в России в 1769 году, историки Иоганн Эбергард Фишер и Карл Фридрих Модерах умерли в 1771 и 1772 годах соответственно [654] . В самой Академии исследовательская и издательская работа продолжались: так, с 1770 года выходила в свет История Российская Щербатова [655] , – однако с уходом Миллера не только прекратились дискуссии между историками, но и сам центр работы с источниками надолго переместился в Москву. Именно Миллер с готовностью – и, конечно же, с разрешения императрицы – помогал, обучая работе в архивах, молодым, интересующимся историей людям, таким как Щербатов и Новиков, изучать, интерпретировать и издавать оригинальные документы [656] . Однако случившийся в царствование Екатерины патриотический прорыв находится в необъяснимом до сих пор противоречии с тем, что Академия наук на протяжении ряда лет обходилась без единого историка [657] .

654

Black J.L. G. – F. M"uller. P. 181–182. См. даты их жизни: Модзалевский Б.Л. Список членов Императорской Академии наук 1725–1907. СПб., 1908 (репринт: Leipzig, 1971). С. 16, 21; История Академии наук СССР. В 3 т. Т. 1: 1724–1803. М.; Л., 1958. С. 455, 457; Amburger E. Beitr"age zur Geschichte der deutsch-russischen kulturellen Beziehungen. S. 47, 49.

655

Щербатов М.М. История Российская от древнейших времен. Т. 1–7. СПб., 1770–1791.

656

См.: Моисеева Г.Н. Древнерусская литература. С. 57–79; Jones W.G. Nikolay Novikov. P. 58–59, 117, 121–124; Black J.L. G. – F. M"uller. P. 181–184.

657

См. также: Donnert Е. Neue Wege. S. 35–36.

Наконец, два новых адъюнкта были назначены в Академию: в 1779 году – уже упоминавшийся Иоганн Готтгильф Штриттер, а в 1782 году – Иоганн Фридрих Гакман, однако при присвоении им званий Академия руководствовалась не новыми исследовательскими задачами, а их прежними заслугами; не менее удивительно и то, что оба они были опять-таки немцами. Обоих новичков привлекли к наступлению на образовательном фронте. Гакман, родившийся в 1756 году в Шпике близ Бремена, служивший учителем в Петербургской академической гимназии, получил свою должность адъюнкта за написанный на латыни накануне завоевания Крыма труд, посвященный греческим поселениям на Черноморском побережье. В новом звании ему было предоставлено право преподавать двум старшим великим князьям географию. В 1787 году он выпустил Пространное землеописание Российского государства для народных училищ, а позднее – двухтомное описание географии всего земного шара [658] .

658

О Гакмане см.: Гакман, Иоган-Фридрих // РБС. Т. 4. С. 117; Модзалевский Б.Л. Список. С. 27–28; История Академии наук. Т. 1. С. 372, 459; Amburger E. Beitr"age. S. 51, 174. Библиографические сведения о русском оригинале географического описания России см.: СК I. № 1227–1229; переводы на французский и немецкий языки см.: СК II. Т. 2. № 1206–1207; Всеобщее землеописание: Изданное для народных училищ Российской империи по высочайшему повелению царствующия императрицы Екатерины Вторыя: СК I. № 1230.

Несмотря на близость ко двору и участие в реформировании образования в 1780-е годы, роль Гакмана как сотрудника императрицы в ее исторических штудиях не подтверждается документально. Нет, однако, никаких сомнений в том, что в октябре 1783 года Комиссия о народных училищах поручила Штриттеру написать учебник по истории Российского государства [659] . Однако тот факт, что Штриттер, выполнив поручение, уже в феврале 1784 года получил разрешение на публикацию, хотя и на определенных условиях, а труд его так и не вышел в свет при жизни Екатерины, способствовал распространению слухов о том, что в Записках касательно Российской истории императрица «рядилась в чужие перья», а именно в «перья» Штриттера [660] . Сомнения по поводу авторства Екатерины рассеял еще издатель ее произведений Александр Николаевич Пыпин, показавший, что не только работа над Записками, но и их публикация относилась ко времени, предшествовавшему назначению Штриттера автором учебника истории Комиссией о народных училищах [661] . Однако к полной ясности приведет лишь сравнительный анализ обоих текстов, который позволит ответить на вопросы, когда именно Штриттер начал свою работу, когда завершил ее, когда рукопись на немецком языке попала в руки Екатерины и какое участие принимал впоследствии историк в подготовке материалов, предоставлявшихся некоторыми историками императрице для продолжения ее работы над Записками.

659

Так утверждал Миллер в письме, написанном им накануне его смерти секретарю императрицы А.В. Олсуфьеву: Пекарский П.П. Новые известия о В.Н. Татищеве // Зап. Имп. Академии наук. Т. 4. СПб., 1864. Приложение № 4. С. 1–66, здесь с. 54. Также и сам Штриттер датировал получение им заказа октябрем 1783 года. См.: [Штриттер И.Г.] История российского государства, сочиненная статским советником и кавалером Иваном Штриттером. Т. 1–3. СПб., 1800–1802, здесь: Т. 1. «Предисловие» к изданию цит. по: Пыпин А.Н. Исторические труды. С. 174.

660

См. выше, с. 217–218. О высочайшем разрешении печатать труд Штриттера см.: Пештич С.Л. Русская историография. Ч. 2. С. 63.

661

Пыпин А.Н. Исторические труды. С. 171–175.

Иоганн Готтгильф Штриттер родился в 1740 году в Идштейне (Нассау), учился в местной гимназии, ректором которой был его отец. Окончив ее, он изучал филологию и историю в нескольких университетах Германии и по протекции Иоганна Давида Михаэлиса и Шлёцера в 1766 году перебрался из Гёттингена в Петербург, где получил место проректора в академической гимназии [662] . В России Шлёцер и его сотрудник Семен Сергеевич Башилов сначала привлекли Штриттера к участию в издании Никоновской летописи XVI века; затем Шлёцер предоставил ему воплотить долго вынашивавшуюся им самим идею о сведении воедино известий византийских историков о русских и соседних с ними народах, помогая ему советами по ходу работы [663] . В результате, благодаря своим многолетним исследованиям, плодом которых стал четырехтомный корпус источников in 4o, в 1770-е годы Штриттер обрел собственный научный вес и в России, и за ее пределами [664] . То, что впоследствии – в XIX веке – стали причислять к главным недостаткам его издания: использование греческих текстов раннего Средневековья в латинских переложениях XVII и начала XVIII века, – не вызвало никаких нареканий у его наставника Шлёцера [665] . В русскоязычном издании, завершенном еще раньше, византийские источники просто переводились с латинского на русский язык [666] . В пользу того, что подобная практика нисколько не противоречила правилам исторического цеха того времени, свидетельствует прием, к которому прибегала и Екатерина в 1780-е годы, – использование современных ей списков древнерусских текстов с целью упростить себе работу. На научном счету Штриттера – обобщающий труд по истории славян в раннее Средневековье, написанный на основе выдержек из византийских источников. Его в 1771 году опубликовал Шлёцер в Allgemeine Nordische Geschichte [667] , восхвалив «полноту и исчерпывающий охват истории» как «главные достоинства трудов Штриттера» [668] .

662

Михаэлис, Иоганн Давид (Michaelis, Johann David, 1717–1791) – теолог, ученый-ориенталист, профессор Гёттингенского университета; биографические данные о Штриттере см.: Stritter, Johann Gotthelf [sic. – К.Ш.] // ADB. Bd. 36. 1893. S. 598; Штриттер, Иоганн-Готтгильф // РБС. Т. 23. С. 445–446. См. о приглашении Штриттера в Россию в 1766 году: донесение А.Л. Шлёцера в Петербургскую академию (Гёттинген, 28 марта), письмо Шлёцера Иоганну Каспару (Ивану Ивановичу) Тауберту (Гёттинген, 5 апреля), письмо Тауберта Шлёцеру (12 апреля), донесение Шлёцера в Петербургскую академию (Гёттинген, 16 апреля), письма Шлёцера Тауберту (Гёттинген, 10 мая; Любек, 19 июля), Штелину (Любек, 12 августа) в издании: Winter E. (Hrsg.) August Ludwig von Schl"ozer und Russland. S. 151, 155–156, 158, 169, 174 (все даты здесь приводятся по новому стилю).

663

См. донесение А.Л. Шлёцера в Петербургскую академию (Гёттинген, 10 февраля 1768 г. [н. ст.]) в издании: Winter E. (Hrsg.) August Ludwig von Schl"ozer und Russland. S. 205–206. То, что впоследствии Шлёцер утверждал, будто Академия поручала Штриттеру делать выписки из византийских источников для него самого (Шлёцера), привело в возмущение академика Палласа, находившегося в научной экспедиции в далекой Уфе. См. письмо Палласа к Миллеру от 13 января 1770 года: Hoffmann P. Die Briefe von Pallas an G.F. M"uller // Winter Е. (Hrsg.) Lomonosov – Schl"ozer – Pallas. S. 310–314, здесь S. 313.

664

[Stritter J.G.] Memoriae populorum, olim ad Danubium, Pontum Euxinum, Paludem Maeotidem, Caucasum, mare Caspium, et inde magis ad Septemtriones incolentium, e scriptoribus historiae Byzantinae erutae et digestae ab Ioanne Gotthilf Strittero. Bde. 1–4. Petropoli, 1771–1779. Библиографическое описание см.: СК II. Т. 3. № 2799. С. 84.

665

См.: Штриттер, Иоганн-Готгильф // РБС. Т. 23. С. 445; Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора. Тексты, перевод, комментарий. M., 1980. С. 5–7.

666

[Штриттер И.Г.] Известия Византийских историков, объясняющие историю Российскую древних времен и переселения народов, собранные и хронологическим порядком расположенные, собранные Иваном Штриттером. Т. 1–4. СПб., 1770–1775.

667

[Stritter J.G.] Geschichte der Slaven vom Jahr 495 bis 1222, aus den Byzantinern vollst"andig beschrieben von Herrn Stritter // Schl"ozer A.L. Fortsetzung der Allgemeinen Welthistorie. Bd. 31. Halle, 1771. Kap. 3. S. 345–390.

668

Ibid. S. 345.