Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова
Шрифт:
Добродушные туземцы, зная этотъ способъ, остерегаются и ставятъ ногу съ разборомъ, а форестьеры всегда попадаются.
Нсколько дюжихъ итальянцев везутъ крохотную телжку.
Никакимъ промысломъ не брезгуютъ оборванные юнцы, если можно получить нсколько чентезимовъ.
Одинъ итальянскій мальчишка, пробгая мимо меня, вдругъ остановился и указалъ мн на
— Ну? Что?
— Патеръ.
— Прекрасно. Что же дальше?
— Это патеръ. Господинъ мн дастъ что нибудь?
— За что?!
— За то, что я указалъ господину патера.
Такихъ указателей патеровъ въ Неапол несмтное количество.
Едва мы пріхали и, оставивъ вещи въ гостинниц отправились купаться, какъ передъ нами выросла фигура молодца самаго подозрительнаго вида, съ грязными руками и бгающими вороватыми глазами.
Этотъ человкъ на все время нашего пребыванія въ Неапол сдлался нашей тнью, нашимъ эхомъ, нашимъ вторымъ я.
Увидвъ, что онъ отдлился отъ группы людей не мене подозрительныхъ, мы инстинктивно сдвинулись ближе и вынули руки изъ кармановъ, но грязный парень сказалъ:
— Господа путешественники! Я могу предложить себя въ качеств гида. Хорошо знаю городъ, могу показать самое интересное.
— Не надо! — хоромъ отвтили мы.
— Могу показать вамъ Везувій, повезти васъ на Позилиппо и порекомендовать самый лучшій кафе-шантанъ въ город.
— Не надо!
— Въ такомъ случа, я знаю, что заинтересуетъ молодыхъ путешественниковъ (онъ засмялся съ самымъ развратнымъ видомъ) — тарантелла!
— А-а, тарантелла, — заинтересовались мы. — Это любопытно. Посмотримъ…
— Гд господа остановились? «Эксцельсіоръ?» Тутъ за угломъ! Знаю. Я сегодня вечеромъ зайду. Сейчасъ купаться? Знаю! Пойдемте, я васъ провожу.
— Да не надо, — сказали мы. — Зачмъ-же? Купальня вдь въ двухъ шагахъ.
— Нтъ, что вы! Я вамъ помогу. Разв можно? Вотъ тутъ купальня. Видите — вотъ она. А это вотъ будка, гд продаютъ билеты. Здравствуйте, мамарелла! Вамъ, конечно, нужны билеты? Вотъ этимъ господамъ нужны билеты! Дайте имъ билеты! Они очень нуждаются въ билетахъ. Пожалуйста, три билета. Вотъ они платятъ вамъ деньги. Позвольте, я заплачу. Нтъ, нтъ, не безпокойтесь. Вотъ ихъ деньги, мамарелла. Сдачи! А, вотъ сдача. Получите сдачу, синьоры. Это сдача. Позвольте, я проведу васъ въ купальню. Это вотъ называется купальня. Это тутъ раздваются, а тамъ вотъ купаются, видите, гд вода. Прислужникъ! Вотъ эти господа хотятъ выкупаться. Это прислужникъ, господа. Не бойтесь, господа — онъ славный малый. А то вонъ пароходъ идетъ. Здсь вотъ раздвайтесь. Позвольте, я вамъ разстегну жилетъ вамъ неудобно. Я вамъ расшнурую ботинки. Сядьте на стулъ, а ножку свою поставьте мн на колно. Прислужникъ! Эти господа будутъ купаться. Они добрые, хорошіе господа. Надо, чтобы имъ было хорошо купаться. Позвольте, я галстукъ развяжу.
— Ради Бога, намъ ничего не нужно! Мы все сами сдлаемъ.
— Позвольте, я разверну вамъ простыню.
— Ничего, ничего не надо. Мы сами все сдлаемъ — вернитесь къ своимъ повседневнымъ дламъ.
— Такъ я васъ тутъ около купальни подожду…
— Не надо! До вечера намъ ничего не понадобится.
Онъ ушелъ съ глубокимъ сожалніемъ. «Вернулся къ своимъ повседневнымъ дламъ», — по выраженію Мифасова.
Этот
Но, очевидно, кром насъ — у него никакихъ повседневныхъ длъ не было. Вообще, этотъ человкъ произвелъ, въ конц концовъ, на насъ такое впечатлніе, что до нашего прізда у него никакихъ длъ не было, что все его существованіе на этой планет приспособлено исключительно къ нашему появленію въ Неапол и что посл нашего отъзда онъ, исполнивъ свое земное предназначеніе, вернется къ небытію.
Когда мы вышли, онъ ждалъ насъ у входа, задремавъ на закатномъ солнышк.
Мы хотли потихоньку пройти мимо, но онъ очнулся, вскочилъ, разсыпался въ извиненіяхъ и завертелся, какъ мельница:
— Господа искупались и идутъ въ гостинницу? Я провожу ихъ въ гостинницу.
— Не надо! Намъ тутъ два шага. Мы знаемъ, гд гостинница.
Онъ замоталъ головой и, отстраняя попавшагося намъ навстрчу прохожаго, понесся на всхъ парахъ.
— Я васъ провожу! Пустите, прохожій, этихъ господъ. Они идутъ къ себ въ гостинницу, не преграждайте имъ пути. Они въ гостинниц, вроятно, освжившись купаньемъ, будутъ пить чай или вино, не такъ ли?
— Прованское масло! — отвчалъ Сандерсъ. — Пустите насъ или я задушу васъ, какъ котенка.
— Ха-ха-ха! Господинъ очень веселый, онъ шутитъ. Итальянцы тоже веселые. Эвивва, руссо! Швейцаръ! Вотъ эти господа пришли въ вашу гостинницу, они тутъ остановились. Это хорошіе господа, и ты, швейцаръ, относись къ нимъ внимательно. Не нужно ли вамъ разложить ваши чемоданы, ваши вещи? Что? Къ черту? О, господинъ большой весельчакъ. Имю честь кланяться. До вечера!
Стоя внизу, въ пролет лстниц онъ долго посылалъ намъ привтственные знаки и махалъ грязнымъ платкомъ.
Черезъ часъ я вышелъ на улицу съ цлью побриться. Первое лицо, которое я увидлъ около гостиницы — былъ Габріэль, нашъ знакомецъ.
— Что вы тутъ длаете? — изумленно спросилъ я.
— Ожидаю. Можетъ быть, синьорамъ что нибудь понадобится.
— Ничего не надо. Какъ дойти до парикмахерской: налво или направо?
— О, я, конечно, провожу васъ! Пойдемте, я знаю, гд парикмахерская.
О, хорошо было бы, если бы Габріэль не зналъ, гд парикмахерская.
— Не надо провожать меня. Я просто возьму извозчика.
— Извозчика? Сейчасъ!
Онъ исчезъ и черезъ полминуты ко мн подкатилъ экипажъ. Я взглянулъ на извозчика…
Это былъ Габріэль.
— Какъ?! Разв вы и извозчикъ?!
— Я все, господинъ. Все, что вамъ понадобится.
— Какъ?! Разв вы и извозчикъ?!
— Я хочу акробата, — пошутилъ я.
Габріэль камнемъ скатился на мостовую, положилъ бичъ и, хлопнувъ въ ладони, сталъ на голову. Еле уговорилъ я его уссться на козла.
Въ тотъ же день мы съ Сандерсомъ отправились въ знаменитый неаполитанскій акваріумъ.