Эстетика слова и язык писателя
Шрифт:
Мы выделяем слова и словосочетания, переделанные, обогащенные М. Горьким, отмечая их характерность [120] .
В картотеке словосочетаний мы имеем, например: мне сердито захотелось. Наречие от прилагательного сердитый здесь дано не в своем обычном значении (сердито посмотрел, сердито крикнул...), оно употреблено «прегнантно», как выражались филологи-классики, «распространительно», как писали в шахматовском словаре. Это нельзя приравнять и к значению деепричастия рассердясь. Вот полный контекст: «В яме, где зарезался дядя Петр, лежал, спутавшись, поломанный снегом рыжий бурьян, — нехорошо смотреть на нее, ничего
120
См.: Ю. С. Язикова. Основные приемы образного словоупотребления М. Горького (на материале повести «В людях»). — «Словоупотребление и стиль М. Горького», с. 32—47, а также: Ю. С. Язикова. Из наблюдений над словоупотреблением М. Горького. Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике. — «Ученые записки ЛГУ», № 243, вып. 42, 1958, с. 69—84.
121
М. Горький. Собрание сочинений в тридцати томах», т. 13. М., Гослитиздат, 1951, с. 166.
Значение слова сердито здесь определяется «разгорячась и внутренне протестуя».
Слово едучий в употреблении бабушки: «он — грамотей едучий» (о деде) значит «педантичный, рьяный, заядлый». Оно не дано пока ни в одном словаре, даже в семнадцатитомном академическом.
Безглазое (лицо) в контексте: «Я-a тебе! — погрозила мне кабатчица пухлым кулаком, но ее безглазое лицо добродушно улыбалось» — мы толкуем: «с такими щелками-глазами, что при улыбке их почти не видно».
Однако трудности полного словаря писателя как раз не в индивидуально-своеобразных элементах стиля, а в разработке обычнозначимых слов. Приведем конец статьи на слово камень: «...ед. ч. со значением избирательности из массы: «...а я босиком — по острому камню, по осыпям!»; тв. ед. камнем — грузно, тяжело: села камнем; в сравн. точно камень с горы — с сокрушающей силой, внезапно; образно: [Он] — старый камень, прикрытый плесенью (о Якове Шумове, безучастном, отталкивающем терпимостью ко всем мерзостям).
Как видно из приведенных примеров, составители Словаря автобиографической трилогии М. Горького стремятся с возможной полнотой и отчетливостью передать не сразу очевидный контекстуальный смысл слова. Стиль семантической разработки в словаре писателя — гораздо более трудное и ответственное дело, чем в словарях общего языка. Здесь будет много неудач, но некоторое обновление лексикографических традиций через словари писателей благотворно скажется на уровне всей нашей лексикографии.
Последний вопрос — о стилистических пометах. Не удовлетворяясь той традицией, которая установилась после «Толкового словаря русского языка» под ред. Д. Н. Ушакова, мы начали экспериментировать и пришли к выводу, что в писательском словаре стилистические пометы должны ставиться не в заголовке как квалификация слова во всех контекстах, а после цитаты как дополнительное пояснение к ней.
Кроткий...– > кроткие (люди): «Боюсь я кротких людей, которые благочестивые! Буйный человек сразу виден, и всегда есть время спрятаться от него, а кроткий ползет на тебя невидимый, подобный коварному змею в траве, и вдруг ужалит в самое открытое место души. Боюсь кротких» (ирон.).
Ленивенький:
* * *
Итак, мы задумали и осуществляем словарь, от начала до конца отражающий особое преломление традиций русского литературного языка в творчестве М. Горького, поэтому до некоторой степени противопоставленный общим словарям русского языка. Редакторы-составители не отступают перед трудностями семантического анализа горьковских контекстов,
определяя их также грамматически и стилистически. Индивидуально-авторское в этом словаре выступает всегда на фоне общего в той мере, в какой языковое мастерство писателя поднималось над уровнем общего литературного языка своей эпохи или, в некоторых случаях, как бы уходило в глубины, под «среднюю линию» литературных норм.
Раз мы посягнули на некоторые «незыблемые устои» лексикографии, то не сомневаемся, что вызовем спор и нападения. Этот сборник статей [122] , отражающий «лабораторные эксперименты» составителей полного словаря писателя, поможет лучше понять наши позиции, а тем самым устранит недоразумения, которые только помешали бы плодотворному развитию научной дискуссии.
ДИАЛЕКТИЗМЫ В ЯЗЫКЕ СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
122
Имеется в виду сборник «Словоупотребление и стиль М. Горького». Изд-во ЛГУ, 1962. Статья Б. А. Ларина «Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М. Горького» была вступлением к этому сборнику. — Ред.
С середины XVIII века и до сих пор ведется у нас — изредка ненадолго прерываясь — дискуссия о литературном языке. Споры о нормах грамматики, о формах слов очень скоро отодвигались на второй план, а потом и совсем забылись, на первом же плане неизменно стоят вопросы лексики, словоупотребления и фразеологии.
Не так давно спор снова разгорелся по поводу панферовских методов употребления крестьянских слов. Одна сторона видела в этом засорение литературного языка «провинциализмами», а другая — обновление литературного языка средствами «языка революции». Дискуссия прекратилась, но не окончилась, так как вопросы, поднятые в ней, не решены.
«Панферовщина» осуждена, многие молодые писатели поспешили покаяться и исправиться — исправить свои последние и предпоследние вещи.
Но теоретически вопрос не выяснен. Писатели, выступавшие в дискуссии, оказались для этого неподготовленными, критики по принципиальному вопросу не высказывались, а лингвисты промолчали дискуссию.
Для всех бесспорным было только то, что ряд молодых наших писателей допускает резкие ошибки против каких-то важных норм литературного словоупотребления. Отдельные свои частные ошибки признают и обвиняемые. Но принцип «чистоты языка» остается спорным, до конца не раскрытым. И те, кто готов принять новые методы работы, не вполне убеждены в правоте обвинителей, в обоснованности и окончательности новых установок, а главное, они не имеют исчерпывающих указаний и становятся в тупик во многих конкретных случаях своей работы.
Нельзя решить этот давнишний спор и этот трудный в научной постановке вопрос одной статьей. Надо предпринять серию работ по всем тем малым проблемам, без выяснения которых не может быть освещен во всей полноте, а значит, и не будет решен спор о нормах словоупотребления и словарного состава литературного языка.
Попытаемся наметить эти частные проблемы, расчленить основной вопрос.
Первый вопрос. Как говорят крестьяне и рабочие после революции?