Гибель отложим на завтра. Дилогия

Аэзида Марина

– Прости, мой Кхан, я виноват. Но я не мог сдержаться, когда слышал ее…

– Что такого должна была наговорить девчонка, если великовозрастный муж потерял голову? Поведай, что лишило моего наместника и ума, и выдержанности?

Арист покраснел и, прежде чем ответить, отвел в сторону взгляд:

– Мой Кхан, она сразу после обряда сказала, что уже познала мужчину. Какого-то раба. А потом сказала, что я и мизинца его не стою. Мизинца раба! Я приказывал ей замолчать, но она не слушала. Она называла меня немощным стариком. Отвратительным троллем. Всех ее оскорблений

уже и не упомнить!

– И это все? – процедил Элимер. – Я полагал, ты умнее. Твоя жена – балованный ребенок, ей всего шестнадцать, и ты ей не только в отцы, но и в деды годится. Ты что, ожидал, будто она со словами любви падет в твои объятия?

– Нет, но…

– Никаких "но", Арист! Ты должен был дать ей время, чтобы она смирилась с новой жизнью, а не затыкать ей рот кулаками. Это ведь брак не между тобой и Отрейей, а между Отерхейном и Эхаскией! Нужно, чтобы принцесса более-менее удовлетворилась своей участью и не вздумала жаловаться отцу. А что, если уже пожаловалась?!

– Нет, – возразил Арист, – я отрезал ей все пути. Послания Иэхтриху она пишет под присмотром, а потом я их прочитываю.

– Но рано или поздно Иэхтрих все равно может об этом узнать. А потому, с этого дня ты станешь нежным, добрым и заботливым супругом. Это приказ. Я задумал этот брак, чтобы заполучить Эхаскию в союзники. И задумал уже давно. Я не позволю тебе все разрушить.

– Да, мой Кхан, я понял, – потухшим голосом пробормотал Арист.

– Надеюсь. Благо Отерхейна для тебя должно стоять выше собственных переживаний. Ты – дейлар, а не простой вояка.

Арист молчал, собираясь с духом сказать что-то. И собрался:

– Повелитель, людям не всегда удается обуздать эмоции. Даже тебе. Ведь Отрейя должна была стать твоей женой, не моей. Но ты предпочел… – и он умолк снова, решив, что говорить дальше слишком опасно.

– Да, я предпочел дикую айсадку из дремучих лесов принцессе крови. Но не сравнивай меня с собой. То, что дозволено мне – не дозволено более никому. Между мной и всеми остальными – пропасть. Никогда об этом не забывай.

Наместник вскинул на кхана взгляд, но тут же почтительно склонил голову.

– Не забуду, мой Кхан.

– Хорошо. И имей в виду, если я узнаю, что на теле Отрейи появился хотя бы один крохотный синячок, я крепко подумаю, кто для меня важнее: правитель Эхаскии с его сумасбродной дочерью, или несдержанный дейлар, который рискует благом Империи. А потому будь осторожнее, не хотелось бы оставлять Отрейю вдовой. Не доводи до этого. До сих пор ты еще не давал мне повода сомневаться в тебе. Пусть этот раз станет последним, и тогда будем считать его недоразумением.

– Да, повелитель.

– Вот и замечательно. А теперь расскажи, что творится в провинции, – благожелательно спросил Элимер, будто и не было этого неприятного разговора.

II

Аданэй нервно мерил шагами пол своих покоев, взгляд из-под нахмуренных бровей бесцельно бродил по попадающимся на глаза предметам, не задерживаясь ни на чем. Мысли его перепутались, и казалось, будто сейчас он не способен ни на одно хоть сколько-нибудь сложное умозаключение. В памяти услужливо всплыли недоверчивые лица военачальников и то, как они бегло обменялись

между собой взглядами, словно желая увидеть в глазах соседей по скамье отголосок собственных подозрений: царь не в себе, ненависть к брату лишила его рассудка. Аданэй уже и сам начал думать, будто сошел с ума. И как ни пытался он сочинить хотя бы для самого себя правдоподобное объяснение тому, что собрался идти на Антурин, никакие доводы в голову не приходили. Если уж идти против Элимера, то почему бы не начать с открытой и доступной провинции Райхан? Объяснения не было. Его и не могло быть. Такое решение противоречило всем законам разума, который почему-то проиграл во внутренней схватке. Что-то подсказывало Аданэю – нужно отправлять войско сейчас, именно сейчас, и именно на Антурин. Как называлось это ощущение? Предчувствием? Или глупостью? Что – или кто – так властно тянул его к твердыне?

На вполне осознанные вопросы и сомнения военачальников он ничего не смог возразить. Они спросили, каким образом царь думает прорваться через защищенные чарами стены и одолеть защитников, мечущих сверху стрелы и камни, льющих на головы безумцев кипящую смолу? Аданэй в ответ только лукаво улыбнулся и сделал вид, будто у него в запасе есть некая хитрость. Но никакой хитрости не было! И плана тоже! И все же он пребывал в уверенности, что Антурин – это очень важно. Причем важно именно сейчас, пока кхан не вернулся в Инзар.

Следовало вообще убить Элимера и всех его людей, когда тот еще находился здесь, в Эртине. Ведь это было в его, Аданэя, власти! Как же он сглупил, почему столь простая мысль не пришла в голову? Да, это бы выглядело подло. Ну и что? Зато сразу решило бы все проблемы! Какое дело до чести, если речь идет об Элимере? Но теперь уже поздно. Так что нужно подумать об Антурине.

"Думай, думай, Аданэй", – внушал он себе, но безрезультатно. Мысли какими-то глупыми мотыльками порхали в опустевшей голове. Обреченно и яростно выдохнув, он ударил кулаком стену, но легче не стало.

"Если бы кто-то подумал за меня! Если бы хоть кто-то мне помог! И простолюдину ясно, что Антурин, кроме как с помощью чародейства, либо предательства и хитрости, не взять!"

Но для того, чтобы проникнуть за стены твердыни и найти готового предать своих, времени нет. Хитрость… невозможно. Элимер не поверит ни единому слову, произнесенному илиринцем или человеком из дружественной Илирину страны, каким бы убедительным это слово не выглядело. Чародейство… Что ж, он уже говорил с Маллекшей, и даже с Аззирой. И обе сказали, что магия Богини могущественна, но крушить стены не способна.

Так и получилось, что Аданэй, потерявший способность мыслить, оказался один на один с собственной задумкой.

"Что же делать? Что делать?" – спрашивал он снова и снова, чувствуя приближение паники.

"Если у меня нет идей, надо найти того, у кого они есть", – и кажется, это была единственная разумная мысль за многие часы.

В памяти Аданэя услужливо всплыло имя: Шаазар. Шаазар, желающая уничтожить мир. Шаазар – Великая Бессмертная Стерва, которая спит и видит, как бы побыстрее схватился "потомок элайету" со своим братом.