Гибель отложим на завтра. Дилогия

Аэзида Марина

"Ты ведь действительно хочешь этого, Шаазар? И чем скорее, тем лучше", – мысленно обратился он к Древней, почему-то пребывая в уверенности, что она его слышит.

"Антурин, – раздался в голове мелодичный и опасный голос, который заставил Аданэя едва ли не взреветь от радости. – Тебе нужен Антурин?".

"Да! Ты должна помочь мне!"

"Я никому ничего не должна, глупый мальчишка! Ты и так передо мной в долгу. И собираешься этот долг еще и умножить. Но я могу тебе помочь. Да, я помогу".

"Слава

Богам!"

"Боги здесь ни при чем".

"Ну, извини. Я хотел сказать: слава Шаазар Великой и Неподражаемой!"

"Ты забыл добавить титул "стервы", – усмехнулась она.

"Что? – не сдержал Аданэй возмущенного возгласа. – Ты подслушивала мои мысли?"

"В твоих мыслях нет ничего интересного. Я слушаю их крайне редко. Можешь хранить свои примитивные секреты дальше".

"Хорошо, – огрызнулся Аданэй. – Так ты поможешь мне?"

"Я уже сказала – да".

"Тогда скажи, что я должен сделать".

"Позже узнаешь".

"Отчего? Скажи сейчас!"

"Скажу, когда и если пожелаю. А твои "хочу" мне безразличны, ибо я – могущественная Шаазар, а ты…"

"Знаю, знаю, всего лишь мальчишка. Не обязательно повторять мне это каждый раз. Хорошо, будь по-твоему. Но может, ты хотя бы покажешься: как-то странно ощущать тебя голосом в голове. Такое ощущение, будто схожу с ума".

"То есть ты хочешь, чтобы я тебе еще и мерещилась?" – хихикнула Шаазар.

"Прекрати издеваться! Просто покажись".

"Зачем?"

"Хочу лицезреть твою божественную красоту", – ехидно пропел Аданэй.

"Божественную красоту ты каждое утро лицезришь в зеркале. Она не раз спасала тебе жизнь, кстати".

"Прекрати! – выкрикнул Аданэй, начиная злиться, как случалось всегда, когда он слышал подобные намеки. – Ты говоришь так, будто всем, чего я добился, обязан только внешности!"

"Не так уж далеко от истины, правда? И, не "внешности", Аданэй, не скромничай – божественной красоте, мы ведь уже подобрали верное определение", – она снова издевательски хихикнула.

"Послушай, – он попытался взять себя в руки, – оставь свои игры. Ты обещала помочь – так помогай. Я не понимаю, какой смысл видит Древняя и Бессмертная в том, чтобы пререкаться с простым человечком?"

"Даже у древних есть маленькие слабости, – уклончиво ответила Шаазар. – Но не будем терять времени. Ведь тебе так нужен Антурин!"

"Наконец-то! Да, именно он мне и нужен. И мой брат, засевший за стенами".

"Антурин ты получишь. А брата – тут я не властна. Правят вами иные силы, и я не знаю, переполнила ненависть чашу или еще нет. Но надеюсь – да. Тогда вы столкнетесь".

"Давай не будем о разных невнятных пророчествах.

Мне просто нужно прорваться за стены".

"Антурин, Антурин… – забормотала Шаазар. – Какой же ты нетерпеливый, мой Аданэй. Что ж, готовься. Сегодня ночью получишь способ".

"Но ты не скажешь какой? – спросил Аданэй

"Нет. Сам узнаешь", – и Шаазар пропала из его головы.

У Аданэя так и не получилось успокоиться, он продолжил ходить из угла в угол, но уже не от бессилия, а от нетерпения.

"Дождаться ночи, быстрее дождаться ночи. И – не заснуть. Главное – не заснуть", – думал он, и никакие иные мысли не лезли в голову.

Он полагал, что в таком возбужденном состоянии бодрствовать не составит труда. Но как только ночь перевалила за середину, его веки отяжелели, а все окружающее утратило резкость, превратившись в размытые, бледные в свечении лампад пятна. Аданэй уселся за стол и яростно растер глаза, лишь бы отогнать сонливость, которая уже почти поймала его в ласковые сети. Волосы упали на лицо, неприятно защекотав щеки и шею, он откинул их, и обнаружил, что это не его волосы, да и находится он уже не в своих покоях.

С ужасом понял Аданэй – только что он отбросил извивающихся тонких змей, которые свисали головами вниз откуда-то из темноты, облизывая смертоносными языками воздух. Если, конечно, в этом месте есть воздух, ибо казалось, что здесь вообще ничего нет. Странная, не подвластная человеческому пониманию пустота, расположенная где-то за пределами привычного мира. В этом месте возможно все! Абсолютно все! Почему-то Аданэй был уверен в этом. В кромешной черноте глаза его не видели ничего, словно вообще отсутствовали. И все же он смотрел – но не глазами. Это зрение смутно походило ощущение, когда в темной комнате, знакомой с детства, он мог спокойно передвигаться даже глубокой, лишенной света ночью.

Змеи-стражи больше не пугали. Он не знал, почему решил, будто змеи – это стражи, не знал, что или кого они охраняли, но понимал – ответ не важен. Здесь вообще ничего не важно. Ничего, кроме огня.

"Огня? Какого огня? О чем это я?", – родился вопрос.

"Понятно, я все-таки заснул и вижу странный сон", – определил Аданэй, хотя из подсознания робко выглядывала пугающая догадка: это не сон, а реальность. Пусть другая, перевернутая с ног на голову, но, несомненно – реальность.

Змеи шипели, изгибали тела, однако не нападали. Хотя им следовало бы, ведь смысл их существования сводился к тому, чтобы никого не пускать в это место.

"Шаазар постаралась", – понял Аданэй и ступил еще дальше в непроницаемый мрак.

Именно здесь настиг его – не страх – ужас. Ужас, неподвластный разуму, цепкий, лишающий воли, заставляющий коченеть от бессилия. Пальцы Аданэй против воли поползли к вискам, вцепились судорожно в волосы, из груди вырвался вопль – и беззвучно канул во всепоглощающей тьме. Страх обволакивал, наваливался неподъемной тушей, выдавливая все хорошее и светлое – все чувства кроме себя самого, – оставляя единственную паническую мысль: "Бежать! Здесь – смерть. Бежать!"