Грехи дома Борджа
Шрифт:
– А вы скоро ему сообщите, мадонна? Не хотелось бы, чтобы все узнали о моем положении, когда ребенок еще не признан отцом.
– Когда наступит подходящий момент, обещаю. Не волнуйся. В твоем ребенке есть и моя кровь, не забывай. Я о нем позабочусь. Даю тебе слово.
– Благодарю, мадонна.
– А теперь иди. Я отдохну. Нам предстоит долгий вечер на балу у Ровереллы, а я обещала станцевать вольту с Ферранте. Он рассказывал, что музыканты Ревереллы целую неделю репетировали только этот танец, поэтому будет нехорошо, если я от усталости не смогу его исполнить.
Я обрадовалась, услышав, что она собирается танцевать с Ферранте, поскольку мне казалось, что он впал в немилость после смерти Катеринеллы,
Наступил сезон балов. Почти каждый вечер мы собирались после ужина во дворе замка, чтобы дойти пешком или доехать верхом до очередного знатного дома Феррары, где устраивались танцы, в перерыве исполнялись музыкальные произведения и можно было полакомиться сказочными дворцами, изготовленными из сахарной ваты и марципана. Почти год мадонна состояла в браке с доном Альфонсо, и первоначальное прохладное к ней отношение общества Феррары сменилось если не любовью к новой герцогине, то, по крайней мере, терпимостью. Грозный замок Эстенсе не пал жертвой оргий, там не произошло ни одного отравления, трупы не плавали во рву, ничего скандального. Изменения коснулись лишь убранства апартаментов и перепланировки сада. Оглядываясь на несчастную судьбу герцога Урбино, по-прежнему пребывающего в ссылке в Мантуе, кое-кто из феррарцев втайне благодарил Господа за донну Лукрецию, защищавшую их от герцога Валентино гораздо надежнее, чем смогли бы старые городские стены, которые наверняка не выдержали бы его французской артиллерии.
Вскоре после Богоявления Эрколе Строцци устроил бал в честь донны Лукреции. Хотя семейство Строцци, принадлежавшее к успешным банкирам, переместилось в высшее общество Феррары, сам Эрколе, поэт, известный своими бесконечными и безнадежными любовными похождениями, был иной. Как выразилась донна Лукреция, получив его приглашение, «хотя бы в этом доме к нам отнесутся как к гостям, а не актерам». Строцци симпатизировал мадонне благодаря ее личным качествам, а не положению. Оба разделяли страсть к поэзии и экстравагантным нарядам, у каждого за спиной осталось цветистое прошлое, которое они несли как шлейф волшебного плаща. А суть каждого оставалась невидимой для любого, кто находился вне магического круга, каким они себя очертили.
Раньше я бы с нетерпением ждала бала у Строцци, но теперь мучилась недовольством. Ни одно из моих платьев больше не было впору, однако я должна была появиться в корсете, как обычно, поскольку мадонна пока не желала делать всеобщим достоянием мое положение. Насколько я знала, она ничего не предприняла, чтобы сообщить Чезаре, а ведь ему следовало услышать новость первому. Я понимала, почему она медлит: от Чезаре не было ни одной весточки после того загадочного послания о де Лоркуа и похода в Сенигаллию. Но я теряла терпение. Если ему грозила опасность, если он рисковал жизнью, я хотела, чтобы он узнал про ребенка, на тот случай, если… Мадонну интересовало только, какие туфли подойдут к новому бальному платью и как скоро прибудет из Венеции желтый бархат, чтобы сшить обещанные плащи лютнистам Чезаре. В общем, мне оставалось лишь следовать ее примеру и держать свои тревоги при себе.
Я скучала по Чезаре. Не знаю, что там считается приличным в моем положении, но я тосковала по нему. Его семя росло в моей утробе, и тем не менее он оставил внутри меня боль пустоты, которая, казалось, становилась все острее от физических изменений моего тела. Мадонна посоветовала пасту из косточек инжира, смешанных с оливковым маслом, для снятия чувствительности груди, но стоило мне ею намазаться, как я сразу вспомнила, какое это наслаждение, когда возлюбленный ласкает языком твои соски. Анджела велела мне также регулярно смазывать женские места оливковым маслом – это должно было облегчить роды и способствовать тому, что после они не останутся
В этот чудный вечер, когда темное небо усыпали звезды, а свет от наших факелов искрился на корке льда, затянувшей свежий снежный покров, и мы хрустели по нему, направляясь по длинной подъездной аллее к дому Строцци, и сосульки откалывались от замерзшего фонтана с волшебным звоном, я пребывала в дурном расположении духа. Корсет впивался в разбухшие подмышки и натирал рубцы, появившиеся накануне, а еще, несмотря на холод, ноги отекли, так что туфли невыносимо жали, причиняя неудобство не меньше мороза. Когда мадонна вынашивала ребенка, раздраженно думала я, она заставляла нести себя даже столь малое расстояние. Она не пошла бы пешком, как была вынуждена я, когда каждый шаг больно отдавался в спине и груди. Поделом ей, если я скину и Чезаре на нее разозлится.
Правда, донна Лукреция одолжила мне сапфировую диадему под цвет моих глаз и рукавов, в прорезях которых виднелся голубой атлас. А еще после вечерней трапезы собственноручно приготовила для меня чай с малиновым листом. Мое плохое настроение стало неоправданным проявлением неблагодарности. Будь здесь Чезаре, он применил бы свое обаяние, и я парила бы над снегом, вместо того чтобы с трудом передвигать ноги. Но я была бы вынуждена смотреть, как он танцует с другими девушками, а сама сидеть в сторонке среди матрон, гранд-дам и плоскогрудых зеленых девчонок. А Чезаре улыбался бы, флиртовал и жонглировал сердцами, как циркач в маске. Только бы он прислал весточку, что с ним все в порядке. Мне большего не нужно.
После первого интермеццо Строцци самолично передал огонь мадонне, чтобы начать танец с факелом. Она покорно исполнила несколько фигур, после чего передала огонь дону Альфонсо.
– Значит, здесь нас не ждут никакие сюрпризы, – заметил хозяин дома, опускаясь рядом со мною на стул. Пристроив между нами костыль, он принялся массировать негнущееся колено. – Чертовский холод. Мне бы уехать отсюда на юг. Или за моря. Что скажете, монна Виоланта?
– Думаю, нам всем очень не хватало бы вас, если бы вы покинули Феррару, сир Эрколе.
– Чепуха. Ваша хозяйка – воплощение любви и привязанности. Посмотрите только, как она нашептывает ласковые пустячки на ухо дону Альфонсо.
– Полагаю, она просит его избрать следующей донну Анджелу, чтобы та отдала факел дону Джулио.
– Надеюсь, что так. Они вдвоем отлично смотрятся в танцах, хотя сомневаюсь, что со мной согласится кардинал. – Он замолчал, и мы оба взглянули на Ипполито, которого легко было найти в любой толпе из-за алых одежд. Он увлеченно играл в кости с венгерским посланником, и все равно вокруг него царила какая-то пустота. – Кстати, раз уж мы заговорили о красивых парах, – продолжил Строцци, – почему вы не танцуете? Неужели чтобы составить компанию старому калеке или я чересчур обольщаюсь?
Он вопросительно посмотрел на меня, хотя я не сомневалась, что он уже догадался, почему я не танцую, и хотел лишь подтверждения своим подозрениям. Таков был Строцци – быстро разгадывал загадку, но был не способен оставить ее в покое, если всплывала хоть малейшая возможность распустить сплетни.
– Я не обучена испанским танцам, сир.
– Странно. И это говорит партнерша по танцам, избранная самим Валентино, если верить молве.
– Он хорошо ведет. Даже необязательно знать все фигуры, чтобы следовать за ним.