HistoriCity. Городские исследования и история современности
Шрифт:
Современность истории
Александр Дмитриев
Советская городская память в юбилейных форматах (конец 30-х – конец 80-х годов XX века)
Начнем с парадоксального тезиса: для послевоенного советского времени именно в общесоюзном масштабе городская история как таковая не осознавалась и, во всяком случае, не становилась предметом развернутой рефлексии, несмотря на весьма востребованную и распространенную тогда темпоральную протяженность «с древнейших времен до наших дней» (это утверждение не относится к деятельности профессионалов, прежде всего медиевистов, но касается публичного аспекта восприятия городской истории).
Рабочий класс или крестьянство виделись давними, едиными (с любыми оговорками) и изменчивыми сущностями, а вот города в целом – с точки зрения их истории – практически нет 454 . Речь могла идти лишь о прошлом какого-то конкретного населенного пункта – крупного или малого или, в лучшем случае, о городах отдельного региона или союзной республики. Эта регионализация городского прошлого и городской памяти, как будет показано ниже, не случайна. Эволюция советских мемориальных практик состояла в том, что ко второй половине 1980-х гг. целенаправленно поддерживаемые государством усилия по воспроизводству унифицированного исторического нарратива оказались так или иначе
454
См. например: Рабочий класс России от зарождения до начала XX в. 2-е изд. М.: Наука, 1989. Сборники «Русский город», издаваемые под эгидой исторического факультета МГУ (с середины 1970-х и до 1990 г. вышло 9 выпусков), в этом смысле мало что меняли: они были подчеркнуто «цеховыми» изданиями, а статьи про города XIX в. или советского периода (например, про московский город-спутник Зеленоград) были там явными довесками к главной медиевистской теме; главным редактором серии был известный специалист по древнему Новгороду В. Л. Янин.
Почему же в советский период городские сюжеты – кроме подчеркнуто выделяющихся «столичных» кейсов – были, как правило, сопряжены или даже «растворены» в региональных, областных, краевых нарративах? Прежде всего это отвечало общему административному принципу устройства партийной и советской власти: главенству областного/республиканского комитета КПСС, а также облисполкома над соответствующими городскими структурами (со знаковыми исключениями для Москвы, Ленинграда и столиц союзных республик). Далее, еще более важным был классовый принцип, по которому городское сообщество прошлого виделось непременно расколотым на эксплуатируемую массу и зажиточную верхушку, а общегородские вопросы трактовались или в сугубо специальном ключе («планы городской застройки XVIII в.») или на уровне описания быта и культуры «средних слоев» и «беднейшего населения», еще и чреватом, с точки зрения официоза, «затушевыванием социальных противоречий» 455 . Архитекторы, географы, демографы, этнографы или специалисты по проектированию городов могли заниматься обобщенными или сравнительными урбанистическими сюжетами 456 – за полвека с середины 1930-х до середины 1980-х гг. историки, филологи или специалисты по культуре прошлого выбирали (не по своей воле, но явно чувствуя «потолок» метода и идеологии) локальные и частные вопросы, в том числе помня о судьбе разгромленного краеведения. Городская память принципиально была оставлена вне обобщения.
455
На сложности признания темы «средних слоев» в советской науке и идеологии 1950–1960-х недавно справедливо обратил внимание социолог Александр Бикбов: Бикбов А. Т. Грамматика порядка: историческая социология понятий, которые меняют нашу реальность. М.: ИД НИУ ВШЭ, 2014.
456
См. например: Исторические города СССР. Новое и старое / отв. ред. Н. В. Баранов. М.: Стройиздат, 1987.
Но как городское прошлое, пусть и в раздробленном, «несобранном» виде, продолжало все же оставаться видимым? Одним из важных моментов презентации, подчеркивания значимости и непрерывности отдельных городских историй были юбилеи городов. Но чьи, собственно, это были праздники? О каких акторах шла речь, кроме городских руководителей? Мы постараемся выяснить, кто именно в юбилейном ракурсе был производителем исторической памяти советского общества на городском уровне, учитывая два главных полюса: профессиональной учености и официально-пропагандистской версии прошлого.
Эта глава будет построена по хронологическому принципу, и главными объектами рассмотрения в ней будут юбилеи крупных городов: Москвы, Ленинграда, республиканских или областных центров (мы сосредоточимся преимущественно на РСФСР и в то же время будем уделять внимание сюжетам из других союзных республик). Мы ограничимся анализом литературы, выходившей в СССР на русском или украинском языке; при этом следует учесть, что весьма представительная доля краеведческой или историко-географической литературы публиковалась тогда и на других национальных языках, особенно в республиках Закавказья и Прибалтики.
Общегосударственный нарратив и городские сюжеты
Еще в ходе «великого перелома» и в первой половине 1930-х гг. в Советской России и в иных республиках СССР прежнее краеведение, включающее в себя и изучение городского прошлого (например, в версии Н. П. Анциферова), было показательно разгромлено по идеологическим причинам, а многие активисты и энтузиасты изучения городского наследия, часто с дореволюционным стажем, подверглись репрессиям и преследованиям. Со второй половины 1930-х гг. в советской идеологии набирает силу процесс восстановления российских государственных символов и традиций (параллельно с отказом от «национального нигилизма» и исторических концепций М. Н. Покровского). Это укрепление советского «национал-большевизма» (как его назвал уже после конца СССР американский историк Дэвид Бранденбергер, воспользовавшись термином 1920-х гг.) в довоенный период почти не имело «сепаратного» регионального измерения и касалось общегосударственных сюжетов, трактуемых в масштабе всей страны 457 . Местные юбилеи предвоенного времени – например, 300-летие «азовского сидения» казаков – отмечались, как и юбилей Полтавской битвы в 1939 г., с явным оборонным и общепатриотическим акцентом 458 . Военные подвиги времен Крымской войны позволили отметить в 1940 г. 200-летие Петропавловска-Камчатского не только эмигрантам в Шанхае, но и официальным властям города на Дальнем Востоке 459 .
457
Бранденбергер Д. Национал-большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания. СПб.: ДНК, 2009; о дореволюционной общегосударственной юбилейной традиции см.: Цимбаев К. Н. Реконструкция прошлого и конструирование будущего в России XIX века: опыт использования исторических юбилеев в политических целях // Историческая культура императорской России: формирование представлений о прошлом / отв. ред. А. Н. Дмитриев. М.: ИД НИУ ВШЭ, 2012. С. 475–497; Сосницкий Д. А. Юбилеи допетровской Руси в императорской России // Вестник СПбГУ. История. 2019. Т. 64. № 4. С. 1226–1239.
458
Лунин Б. В. Азовское сиденье. Ростов-на-Дону: Ростиздат, 1939 [Школьная библиотечка]. См. подготовленный им же документ: К 300-летию Азовского сидения (1641–1941). Историческая справка. Р. н-Д.: Ростовский областной музей краеведения, 1941. [34 стр.]
459
См.: Гаврилов С. В. Такой (не)знакомый Петропавловск. Исторические очерки. Петропавловск-Камчатский: «Новая книга», 2019;
В годы войны обращение к победам древнерусских воинов или героев 1812 г., а также к событиям Крымской кампании усилило внимание к перспективам изучения локальных очагов противостояния захватчикам (оборона Москвы, Бородино, Куликово поле, 700-летие битвы на Чудском озере, Козельск и т. д.; наконец, Сталинградская битва как парафраз «обороны Царицына» с участием Сталина) 460 . Разрушения памятников архитектуры в ходе военных действий также сказались на внимании к каталогизации потерь и утрат и усилиях по восстановлению наиболее значимых шедевров как в оккупированных, так и в прифронтовых городах 461 . В сентябре 1944 г. в освобожденной Одессе в знаменитом Оперном театре состоялось торжественное заседание, посвященное 150-летнему юбилею города; в президиум его была приглашена внучка основателя Одессы Де-Рибаса (она печатала в местной прессе статьи памяти этого деятеля); но планировавшаяся еще в начале 1940-х коллективная книга очерков по истории Одессы (в создании которой принимали участие такие видные историки, как С. Я. Боровой и К. П. Добролюбский) так и не увидела свет 462 .
460
Тихонов В. В. «Колесо истории работает в нашу пользу»: историк как пропагандист в годы Великой Отечественной войны // Былые годы. Российский исторический журнал. 2012. № 3. С. 58–67; см. также про обстоятельства патриотической кампании: Синицын Ф. Л. За русский народ! Национальный вопрос в Великой Отечественной войне. М.: Яуза; Эксмо, 2010.
461
См. очерк о деятельности в те годы историка посадской жизни XVII в. и одного из создателей Историко-архивного института: Козлов В. Ф. Работа П. П. Смирнова в 1942 г. по подготовке сборника документов «Охрана памятников старины и искусства в СССР» // Археографический ежегодник за 1985 год. М., 1986. С. 257–264.
462
См.: Малахов В. П., Степаненко Б. А. Одесса 1920–1965: люди, события, факты. Одесса: Наука и техника, 2008. С. 283; Марлинский С. Научная жизнь одесских историков // Вопросы истории. 1946. № 1. С. 155–156.
Одним из способов нейтрализации обращения с краеведческими или городскими сюжетами (после прежних разоблачительных кампаний рубежа 1920–1930-х) стала переформулировка этих тем под знаком исторической географии – как одной из вспомогательных дисциплин в круге наук о прошлом. Особенно значимыми в этом смысле стали уже с конца 1940-х гг. работы авторитетного московского историка В. К. Яцунского (1893–1966) 463 . Именно Яцунский тогда опубликовал на страницах «Вопросов истории» большой очерк об изучении местной истории коллегами из «провинциальных» университетов и педагогических институтов в трех славянских союзных республиках 464 . Однако куда более важную роль в изменении способа воспроизводства локальных различий в контексте городской памяти стала играть практика празднования юбилеев исторических городов, находившихся на территории Советского Союза. Иногда для продвижения интереса к прошлому города важным импульсом становился юбилей литературный или культурный – как в 1937 г. для Детского Села / Пушкина, в 1941 и 1947 гг. для азербайджанского города Гянджа / Кировабада (торжества в честь Фирдоуси), в 1961 и 1986 гг. для Архангельска (годовщины Ломоносова).
463
Яцунский В. К. Историческая география: История ее возникновения и развития в XIV–XVIII вв. М.: Издательство АН СССР, 1955; Литвак Б. Г. К столетию Виктора Корнельевича Яцунского // Отечественная история. 1993. № 1. С. 128–136.
464
Яцунский В. К. Изучение местной истории в СССР // Вопросы истории. 1949. № 8. С. 74–112.
Московский юбилей 1947 г
Крупнейшим событием и первым толчком, на десятилетия задавшим формат и масштаб эволюции советской городской памяти, стал юбилей столицы, широко отмеченный общественностью и властью в 1947 г. 465 Речь шла о 800-летии Москвы (точнее – первого летописного упоминания о будущей столице). О юбилейной дате помнили, хотя советских прецедентов масштабного городского юбилея не было 466 . И приоритет тут принадлежал не историкам, а (с одной стороны) деятелям культуры, в том числе архитекторам, и (с другой стороны) политикам и партийным функционерам. Инициативное письмо о будущем юбилее, вышедшее из-под пера известных архитекторов Чечулина и Завадского летом 1944 г., уже сигнализировало о начале и готовности к организационной и интеллектуальной мобилизации московской интеллигенции (речь шла в том числе и о насущных проблемах, вроде необходимости реконструкции главных магистралей города) 467 . Но решающим фактором, вероятно, была инициатива тогдашнего первого секретаря Московского городского комитета ВКП(б) Г. М. Попова (1906–1968). В своих мемуарах, подготовленных уже в хрущевские годы, этот довольно молодой выдвиженец Александра Щербакова (Попов будет снят с должности руководителя московской парторганизации в конце 1949 г.) вспоминал:
465
Мы будем в изложении этого сюжета опираться на исследование: Махнырёв А. Л. 800-летие Москвы: великий праздник после Великой Победы. СПб.: Нестор-История, 2017.
466
Лукьянов А. Юбилей юбилея. Москва 1947 года // Знание – сила. 1997. № 3. С. 80–87.
467
Ср.: «Мы должны историческую дату рассматривать не в отрыве от наших задач […]» (О подготовке к празднованию 800-летия Москвы) // Отечественные архивы. 1996. № 6. С. 42–44.
В начале 1947 г., будучи в Кремле у Сталина, поднял вопрос о праздновании […] Он спросил, как отмечалась эта дата в XIX в. Я ответил, что митрополит Филарет произнес проповедь в Успенском соборе. Была иллюминация, зажигали плошки […] Сталин сказал с улыбкой: «Вот и вали, произноси речь». На этом первый разговор был закончен. Видимо, И. В. Сталину необходимо было время, чтобы обдумать этот вопрос. Я решил […] обождать, чтобы […] при благоприятных обстоятельствах вновь к нему вернуться 468 .
468
Таранов Е. В. «Партийный губернатор Москвы» Георгий Попов. М.: Издательство Главархива Москвы, 2004. С. 233.