Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство
Шрифт:
Мне пришлось оставить графа, чтобы накормить ужином Лиззи и сделать для себя на вечер овощной салат.
После еды я помыла посуду, радуясь, что вода течет из крана и не надо, как в дремучие времена, ходить за ней с ведрами к колодцу, затем принесла Его Сиятельству в постель грелку: весенние ночи были еще холодными. Пока убиралась на кухне, пока растапливала в наших спальнях камины, Лиззи крутилась рядом, испуская волны мучительного нетерпения. Ее глаза лихорадочно блестели. Пальцы комкали юбку. Малышка не говорила ни слова,
— Мама, ты уже со всеми делами покончила? — спросила она, когда я вытерла стол от капель сметаны и отложила тряпку в сторону.
— Пол бы еще помыть, но уже поздно. И одежда Его Сиятельства наверняка требует стирки, но эту честь я оставлю для прачки, которую завтра найму в городе. А почему ты интересуешься?
— Донни, — Лиззи робко протянула мне стакан молока. И когда только успела налить? Во второй руке она держала квадратик шоколадки, завернутый в бумагу. Это была та самая шоколадка, с помощью которой я пыталась выманить ее из-за дивана на чердаке нашего старого дома. Лиззи, вероятно, припрятала угощение, чтобы доесть позже, а теперь решила отдать сладость своему новому другу.
Огонь в очаге я решила не гасить — свет пламени янтарными бликами плясал на кухонных шкафчиках и озарял половину комнаты. В центре стола мы выложили аппетитную композицию из конфет, найденных в буфете, а затем устроились в засаде за приоткрытой дверью и принялись ждать.
Сначала Лиззи не шевелилась, боясь спугнуть тайного обитателя замка лишним звуком, даже дышала через раз, но с каждой минутой бесплодного ожидания изображать неподвижную статую ей было все труднее. Полагаю, она рассчитывала, что Донни объявится в первую же секунду, как кухня опустеет, но время шло, а в островке света, захватившего стол, ничего не менялось.
Лиззи начала беспокойно ерзать. Потом она громко засопела и в конце концов не выдержала и повернулась ко мне с вопросом:
— Ну, где же он?
— Наберись терпения.
Надув щеки, малышка снова прильнула к просвету между дверью и косяком, но и через час Донни не дал о себе знать.
Время близилось к полуночи, и я погнала свою настойчивую охотницу в кроватку.
— Ну мама! — упрямилась она. — А вдруг он придет позже, а нас не будет?
— Ничего не поделаешь. Не можем же мы караулить всю ночь.
Я пообещала Лиззи, что еще немного понаблюдаю за кухней, но, уложив малышку, прямиком отправилась к себе в спальню. День был долгим, полным забот, и я валилась с ног от усталости.
Ветер за окном качал деревья, шумел в дымоходах. Зевнув, я натянула на себя одеяло, повернулась на бок — и вздрогнула: на тумбочке у кровати лежала книга в пыльной обложке из коричневой кожи. Та самая. Из библиотеки. С пустыми страницами.
Кто-то явно хотел, чтобы эта книга была у меня. Даже притащил в мою комнату и оставил на видном месте, раз уж сама я не пожелала
Донни? Это был черный пушистый дракончик, дух Вулшира? Его рук дело?
Сонливость слетела вмиг. Под бешеный грохот сердца я села на постели и взяла находку в руки. Кожаная обложка по-прежнему ощущалась липкой и неприятной. Хмыкнув, я смочила носовой платок водой из графина и осторожно протерла книгу от пыли и засохшей паутины.
Названия книги не было ни на лицевой стороне обложки, ни на корешке. Страницы встретили меня девственной белизной, вернее, желтизной. Бумага казалась хрупкой от старости и засаленной от частого чтения, хотя я не понимала, что читать в книге с чистыми листами.
А может, текст скрыт, и, чтобы его увидеть, надо выполнить какое-то условие? Что, если это хитрая головоломка, которую надо разгадать?
Сердце забилось чаще. Я покрутила книгу в руках так и эдак, поднесла к пустым страницам пламя свечи, затем открытый фолиант — к зеркалу в надежде, что содержимое появится в отражении.
Ничего.
— Мама, что ты делаешь? — раздался за спиной голосок Лиззи.
От неожиданности я вздрогнула, и тяжелая книга выпала из моих рук, грохнувшись о пол, но сначала твердым корешком — о мою босую ногу.
Стиснув зубы, я болезненно замычала. Только присутствие ребенка удержало меня от крепкого словца. И подумать не могла, что книга весьма травмоопасный предмет.
— Почему ты не спишь?
Лиззи замялась. В глазах девочки мелькнул страх. Наши отношения потихоньку налаживались, постепенно, шаг за шагом я завоевывала доверие дочери, но малышка еще помнила, как Кларисса наказывала ее за малейшую провинность.
Перед внутренним взором сценой из черно-белого фильма пронеслось воспоминание.
«Ночью надо спать! — орала Кларисса, грозной тенью нависая над детской постелькой. Она вообще разговаривала со своим ребенком только криком. — Ты уже дважды за час бегала за водой и в туалет! Вздыхаешь тут, кряхтишь, ворочаешься без конца! Ты понимаешь, что от твоей возни скрипит кровать, и этот звук действует мне на нервы?! Сама не спишь и мне не даешь! Живо в угол. Не нравится лежать под одеялом — понравится стоять коленями на голом полу».
От этого омерзительного кадра, внезапно всплывшего в памяти, у меня задрожали губы.
С болью я видела, что Лиззи тоже вспоминает этот момент из прошлого и каменеет всем телом. Прежде чем страх сжал в кулаке ее маленькое сердечко, я бросилась к дочери и заключила ее в ласковые объятия.
— Почему ты не спишь? — спросила я уже совсем другим тоном. — Тебя что-то напугало?
— Я услышала шум, — сказала она, подрагивая в моих руках. — У тебя в комнате. Я тебе помешала? Ты больше не будешь меня любить?
Она шмыгнула носом и вдруг порывисто обхватила меня за шею и зашептала, всхлипывая и проглатывая окончания слов: