Игра Эндера
Шрифт:
— Но мы не предполагали, что все так обернется. Предполагалось, что Локи будет выглядеть более авторитетно.
— Но так и есть на самом деле. Настоящее уважение всегда пробивает дорогу дольше, чем просто общественное признание. Питер, ты не должен злиться на меня просто за то, что я хорошо справилась с тем, что ты сам спланировал.
Он был зол, целыми днями не разговаривал с ней, даже тогда, когда ей пришлось готовить материал для очередного обзора. Он не подошел к ней, хотя обычно объяснял, что и как нужно писать. Он решил, что его молчаливая месть отразиться на качестве статей Демосфена,
Благодаря постоянно растущей корреспонденции с широким кругом политически активных граждан, она начала узнавать такие вещи, получать такую информацию, какую вообще нельзя выудить из официальных источников. Некоторые военные в своих письмах, не желая того, роняли крохотные крупицы секретных сведений, Питер и Валентина методом анализа складывали их воедино, а в результате получалась весьма мрачная зловещая картина Варшавского Договора. Без сомнения, они готовились к войне, жестокой и кровавой наземной бойне. Демосфен вряд ли был далек от истины, предполагая, что Варшавский Договор не будет свято соблюдать принципы Союза.
Характер Демосфена повлиял и на его собственную жизнь. Она уже частенько ловила себя на мысли, что думает как Демосфен, соглашается с ним по многим пунктам. Читая Локи, ее все больше раздражала очевидная ненависть и ядовитость высказываний.
Наверно, просто невозможно достичь отождествления и не стать хоть немного похожим. Эта тема волновала и не давала покоя ей несколько дней, наконец, она написала статью, которую вполне можно было использовать в качестве преамбулы. В ней она ловко изобразила политиков, заискивающих перед русскими в надежде, что подобное раболепство позволит сохранить мир и спокойствие, а также обеспечит им теплое место под солнцем. Это был легкий укол по власть имущим. Она получила множество добрых откликов на свою статью. Кроме того, она перестала бояться, что Демосфен вырождается и деградирует. Он получался даже умнее, чем Питер и она рассчитывали.
Графф поджидал ее на улице возле школы. Он молча стоял, опираясь на дверку машины. Он был в гражданской одежде и изрядно пополнел, поэтому она сперва даже не узнала его. Но он жестом подозвал ее и прежде, чем успел представиться, она догадалась, кто перед ней.
— Я больше не буду писать писем, — сразу заявила она, — я и то письмо не хотела писать.
— О, значит ты не любишь получать медали.
— Нет.
— Поедем со мной, Валентина.
— Я никуда не езжу с незнакомыми людьми.
Он протянул ей листок бумаги. Это было письменное разрешение, подписанное ее родителями.
— Надо полагать, что вы не относитесь к разряду незнакомцев. Куда мы едем?
— Повидаться с молодым солдатом, который в данный момент находится в Гринсборо.
Она села в машину.
— Эндеру сейчас всего десять лет, я помню, вы говорили, что он сможет покинуть Школу лишь в двенадцать.
— Он досрочно прошел несколько курсов.
— У него все нормально?
— Спроси его об
— Почему я? Почему нельзя всей семьей целиком?
Графф вздохнул.
— Эндер воспринимает мир особым образом. Мы убедили его в необходимости увидеть тебя. А что касается Питера и родителей — они ему просто неинтересны. Жизнь в Школе Баталий очень интенсивна.
— Что вы имеете в виду, он сходит с ума?
— Наоборот, он самый умный и мудрый из всех, кого мне доводилось встречать. Он достаточно проницателен и знает, что его родители совсем не жаждут приподнять завесу показной любви, которая была плотно закрыта четыре года назад. Что до Питера — мы даже не предлагали ему свидание с ним, поэтому и у него не было повода послать нас к чертям.
Они выехали на озерную трассу «Брантроуд», свернули на один из ее отворотов, миновали само озеро и подъехали к белому величественному особняку, возвышающемуся на вершине холма. По одну сторону от него раскинулось озеро Брант, а по другую — целая цепочка мелких дугообразных водоемов и озер.
— Этот замок построен Медлисом Мистерабом, — произнес Графф. — ИФ приобрел его на торгах около двадцати лет назад. Эндер поставил условие — ваш разговор не должен подслушиваться. Я клятвенно заверил его в этом и пообещал полнейшую конфиденциальность. Поэтому вы вдвоем отправитесь на плоту, который он построил своими руками. Но я должен предупредить тебя. После разговора я задам тебе кое-какие вопросы. Естественно, ты можешь не отвечать. Но я рассчитываю на твою откровенность.
— У меня нет купальника.
— Этим мы тебя обеспечим.
— Один из тех, которые не прослушиваются?
— Кое в чем всегда нужно доверять. Например, я знаю, кто такой Демосфен.
Страх на мгновение сковал ее тело, но она ничего не сказала.
— Я понял это сразу, как покинул Школу Баталий. Возможно, нас всего шесть человек во всем мире, знающих правду. Естественно, не считая русских — один Бог знает, какими данными они располагают. Но Демосфену незачем нас опасаться. Ему стоит поверить нам на слово. Так же, как и я доверяю Демосфену в том, что он не скажет Локи, что происходило сегодня. Доверие за доверие.
Валентина никак не могла решить, кого больше они одобряют: Демосфена или Валентину Виггин. Если первого, то вряд ли стоит доверять им, а если вторую — то, возможно, стоит рискнуть. Тот факт, что они просили ее не обсуждать сегодняшнее свидание с Питером, наводит на мысль, что они действительно знают, как обстоят дела на самом деле и признают разницу между ними. Хотя она сама до конца не осознавала этой разницы.
— Вы сказали, он построил плот. А сколько времени он уже здесь находится?
— Два месяца. Мы планировали задержаться всего на несколько дней. Но, по-видимому, он совсем охладел к продолжению образования.
— О, очередная терапевтическая помощь.
— Но в этот раз у нас нет шансов подвергнуть цензуре ваш разговор. Мы идем на риск. Нам очень нужен Эндер. Все человечество нуждается в нем.
К этому времени Валентина уже достаточно повзрослела, чтобы оценить враждебность мира. Кроме того, она довольно долго была Демосфеном, поэтому без колебаний решила исполнить свой долг.