Империя проклятых

Кристофф Джей

– Что ты делаешь? – спросила Рейн.

Диор лежала на полу, из носа и ушей у нее текла кровь. Та часть нас, которая была с ней, дрожала, крошечная и беспомощная, а часть меня, оставшаяся на внешних стенах, теперь кипела. С полными ярости глазами Киара перевернула девочку на спину. И, потянувшись к сапогу, она вытащила короткий острый нож, которым свежевала де Косте во время долгой дороги в город Мэргенн.

– Нет, остановись! – взревела принцесса. – Прекрати, не трогай ее!

– Заткни свою гребаную пасть, маленькая шавка, – прорычала Мать-Волчица, взглянув на девушку.

Рейн стала стучать кулаками по двери.

– Если ты причинишь ей вред, я убью

тебя!

– Я причиню вред не ей, – выплюнула Киара, снова поворачиваясь к девушке, лежащей без сознания. – Я причиню вред ему.

Мать-Волчица уставилась на клеймо на своей ладони – черное сердце, окруженное шипами, знак любви, который давно должен был исчезнуть. И, вонзив лезвие в мраморную кожу, она срезала свой шрам верности, прижав рану к губам Диор. Грааль застонала, ее язык окрасился алым. Хоть это и была кровь всего лишь зрелого вампира, но и ее хватило, чтобы Диор пришла в себя после жестокого удара по голове. Девушка медленно разлепила залитые красным глаза, и те чуть не выпали из орбит, когда она увидела нависшую над ней Мать-Волчицу. Тогда Диор окончательно очнулась и начала медленно отползать по камню. Она вытерла пальцами кровоточащий нос, выставив перед собой пальцы, напоминающие кинжалы. Но Мать-Волчица лишь усмехнулась и поднялась на ноги.

– Ты все еще быстро бегаешь, мышонок?

– Что? – Диор моргнула.

– Вставай. Я тебя отпускаю.

Мать-Волчица повернулась и поплелась по коридору к камере Рейн, а сбитая с толку девушка наблюдала, как Киара открыла дверь и кивнула в сторону Диор.

– Ей понадобится твоя помощь. Высочество.

Принцесса на мгновение замерла, не уверенная, стоит ли доверять Киаре, уставившись на кровоточащую рану у нее на ладони – след от срезанного клейма того, кого она предала.

– То, что заставляет тебя переживать, – сказала Мать-Волчица, – не должно делать тебя слабым.

Протиснувшись мимо вампирши, леди Рейн вбежала в камеру Грааля и обняла стонавшую девушку. Помогая ей сесть, Рейн прижалась губами ко лбу Диор и к ее щекам.

– Ты в порядке? – яростно прошептала она.

– Сейчас уже лучше, – тоже тихо ответила Диор. – А ты…

– Шевелите задницами, обе! – рявкнула Киара. – Пока я не передумала.

Рейн взяла Диор за руки и помогла подняться на ноги. Киара немного постояла в коридоре, сердито глядя на них, а потом развернулась на своих окровавленных каблуках и начала подниматься по лестнице. Девушки медленно последовали за ней. Диор, прихрамывая, шла рядом с Рейн, а принцесса обнимала Грааль за талию. Диор нахмурилась, увидев Ислу и красные пятна, оставшиеся на стенах от клейменых.

– Что, черт возьми, происходит? – прошептала она.

Мать-Волчица, поднимаясь по темной лестнице и слизывая запекшуюся кровь со своих пальцев, заговорила, обращаясь через плечо к двум идущим следом девушкам:

– Твой Габриэль у ворот. Но прежде, чем он доберется до тебя, прольются океаны крови. Найди место, где можно спрятаться от Черносерда, пока не закончится битва.

Жан-Франсуа поднял руку, прерывая рассказ Селин.

– Прошу вас, мадемуазель Кастия, не будем забегать слишком далеко вперед.

Обмакнув перо в чернила, историк взглянул на второго пленника.

– А где был ты, дорогой угодник, во время этого восхитительного предательства?

Габриэль отпил из кубка, провел костяшками пальцев по губам.

– Я и понятия не имел, что все это вообще происходило. Мы продолжали сражаться на стенах Ольдтунна,

уничтожая шайки грязнокровок. Мы хорошо потрудились, заставив Никиту и его высококровок вернуться в дун, но я сражался с нежитью большую часть своей жизни, историк, и я знал, что вы, ублюдки, опаснее всего, когда вас загоняют в угол.

– Закон четвертый, – пробормотал Жан-Франсуа.

– У нежити чувства зверя, внешность человека, но дохнет она как дьявол. – Габриэль кивнул. – Но теперь, когда Серебряный Орден был на нашей стороне, я знал, что мы можем победить. Лаклан и другие угодники выстроились внизу, Хоакин и бывшие клейменые пополнили их ряды. На востоке и западе вдоль дамб встали два отряда закатных плясунов, окружая дун, в то время как серебряные сестры и лунные девы прикрывали нас с помощью колесцового оружия и луков. Феба стояла рядом со мной, и когда мы смотрели сквозь снег на холоднокровок на стенах, она сжала мою руку. Высоко подняв Пьющую Пепел, я набрал в грудь воздуха, чтобы призвать всех к наступлению.

«Г-Г-Г-Габриэль, Габигаби, с-с-с…»

Я нахмурился, услышав серебристое заикание, и взглянул на даму на клинке.

– Пью?

«С-с-с-с…»

Я прижал свои окровавленные пальцы к ее лицу.

– Что такое, mon amie?

«С – С-С – СЗАДИ!»

– Сребронос! – взревела Бринн. – Берегись!

Я обернулся на крик, и у меня заныло в животе. И тут, крадучись по красным рекам-улицам Ньютунна, у нас за спинами появились они. К нам приближались грязнокровки. Навскидку их было больше тысячи – нищие и лорды, солдаты и крестьяне, родители и дети. Мозги у них давно сгнили, превратившись в руины, а тела служили лишь оболочками для бушующей внутри жажды. За ними шли люди, сотни и сотни людей. Их щиты и плащи украшали белые вороны, на головах сидели шлемы в виде черепов, а наплечники выглядели как руки скелетов. Впереди маршировали воины с мечами, за ними – стрелки с колесцовыми ружьями за плечами и смертью в глазах.

– Это чертов Восс! – воскликнула Бринн.

– Не может быть, – прошептала Феба. – Мы же поймали их гонцов сегодня утром. А до Орда несколько дней пути.

И тогда до меня дошла простая истина. Хотя до реки оставалось несколько дней пути и послание Никиты никогда бы не дошло вовремя, это бы имело значение только в том случае, если бы Душегубицы ждали там, где обещали. Если бы их хозяин сдержал слово, данное своему старому другу.

– Фабьен солгал Никите. – Я покачал головой. – Он так или иначе намеревался кинуть Черносерда, как только представится такая возможность. А мы просто подарили ему этот шанс. Пусть Дивоки и мы схлестнемся и размажем друг друга по камням, а им потом останется убрать останки и забрать Диор по дороге к выходу.

– Благие Матери-Луны, – прошипела Феба.

Последний угодник облизнул перепачканные вином губы, уставившись в кубок.

– Вот так мы и влипли, историк. Оказавшись между молотом и наковальней, в аду по самые яйца, и со стороны задницы нас подстерегал новый ад. Еще больше тысячи грязнокровок, с рабами-мечниками за спиной, свежими и бодрыми, еще не обагренными кровью битвы. И, прищурившись сквозь дым и снег, я увидел их – эту парочку маленьких славных императорш. Они шли в самом хвосте войска. Две крошечные фигурки, одетые в белое и черное, с руками, залитыми красным.