Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
отвлечь Сесилию от мрачных предчувствий. По мере того как он говорил, ее побледневшее личико окрасил яркий румянец, а когда он замолк, ее глаза опять засветились до¬ верием и она встретила его взгляд с радостным смущением. Она даже повторила за ним слово «холод» с нежным уко¬ ром, и скоро ему удалось окончательно разогнать страх на какое-то время одержавший верх над ее рассудком. Но, хотя майор Линкольн рассуждал очень здраво и так успешно рассеял опасения своей молодой жены, самого себя убедить ему не удалось. События этого вечера про¬ будили его болезненную мнительность, и хотя горячее желание успокоить Сесилию на время заглушило его соб¬ ственные страхи, однако, чем настойчивее он уговаривал ее не придавать значения случившемуся, тем живее и четче вставала в его памяти грозная тень, и при всем ста¬ рании ему вряд ли удалось бы скрыть от любимой свои тревожные мысли, (если бы тут, по счастью, не появилась Агнеса и не сообщила, что миссис Лечмир желает видеть новобрачных. — Пойдем, Лайонел,— сказала, вставая с кушетки, его прелестная подруга, — мы были так эгоистичны, что поза¬ были, как горячо бабушка хотела нашего счастья. Нам на¬ до было выполнить этот долг, не дожидаясь приглашения. Лайонел взял ее под руку, ответив на ее слова только легким пожатием, и новобрачные последовали за Агнесой через небольшой коридор к лестнице, ведущей наверх. — Ну, дорогу вы знаете, майор Линкольн, — сказала мисс Денфорт, — а если позабыли, вам ее покажет ваша супруга. А я пойду взгляну на праздничный ужин, кото¬ рый заказала, только боюсь, мои труды пропадут напрас¬ но, раз капитан Полуорт не пожелал: выказать свою доблесть за столом. Поистине, майор Линкольн, я пора¬ жаюсь, что ваш приятель при такой его плотности поте¬ рял аппетит, испугавшись бесплотной тени! Сесилия рассмеялась шутке кузины серебристым зара¬ зительным смехом, но тревога, выразившаяся на лице му¬ жа, пресекла ее веселость. — Поднимемся, Лайонел,—тут же предложила
что у меня нет трапезы, достойной столь чувствительных сердец! Что бы такое им предложить — капли росы и сле¬ зы влюбленного в равных пропорциях, подслащенные улыбками Купидона, с приправой из обращенных к луне вздохов для пикантности, как сказал бы Полуорт? Это бы, верно, пришлось им по вкусу. Капли росы трудно раздо¬ быть в это суровое время года и в такую ночь; но если б можно было ограничиться одними слезами и вздохами, то их с избытком хватит в бедном Бостоне! Лайонел и его полусмущеиная, полуулыбающаяся по¬ друга еще некоторое время слышали ее голос, из шутли¬ вого ставший негодующим, но уже в следующую минуту, оказавшись в присутствии миссис Лечмир, позабыли и об Агнесе и о ее своенравии. Сердце майора Линкольна болезненно сжалось, едва ои бросил взгляд на свою престарелую родственницу. Мис¬ сис Лечмир, как видно, велела Агнесе ее приподнять и си¬ дела в постели, опираясь на подушки. Ее .морщинистые, исхудавшие щеки пылали лихорадочным румянцем, отчего еще резче выделялись неизгладимые знаки, которые пре¬ клонные лета и сильные страсти безжалостными перстами вырезали на этом жалком подобии черт, некогда славив¬ шихся редкой, хотя и слишком холодной красотой. Жест¬ кий взгляд утратил обычное выражение суетной озабочен¬ ности, и глаза скорее сверкали, чем светились огнем удов¬ летворения, которое она не в силах была более подавить. Короче говоря, весь ее вид поразил молодого человека, убедив его в том, что, как страстно ни желал он сам же¬ ниться на ее внучке, он наконец осуществил заветнейшую мечту этой столь тщеславной, столь расчетливой и, как он теперь поневоле вспомнил, очевидно, столь виновной жен¬ щины. Больная, по-видимому, не считала нужным долее скрывать свою радость; протянув руки, она подозвала внучку необычно громким голосом, срывающимся и рез¬ ким от какого-то греховного торжества. — Приди в мои объятия, моя гордость, моя надежда, моя послушная, достойная дочь! Подойди и прими роди¬ тельское благословение, благословение, которое ты по пра¬ ву заслужила! Даже Сесилия, как ни ласковы и ни сердечны были слова ее бабушки, заколебалась на миг, пораженная не¬ естественным голосом, которым они были произнесены, и подошла поцеловать старуху с меньшей нежностыо1 чем 271
это было обычно свойственно ее пылкой и доверчивой на¬ туре. Но эта скрытая сдержанность тут же исчезла, ибо, как только Сесилия почувствовала себя в объятиях нежно прижавшей ее к груди миссис Лечмир, она взглянула в ли¬ цо бабушки, словно желая отблагодарить ее за любовь, с простодушной улыбкой и слезами. — Я вверила вам, майор Линкольн, мое самое большое, я чуть было не сказала — мое единственное сокровище! — продолжала миссис Лечмир. — Она хорошее, доброе, по¬ слушное дитя, и господь благословит ее за это так, как благословляю ее я. — Наклонившись вперед, она добавила уже менее взволнованно: — Поцелуй меня, моя Сесилия, моя новобрачная, моя леди Линкольн! Теперь я вправе называть тебя так, ибо скоро этот титул достанется тебе. Сесилия, оскорбленная бестактным восторгом своей бабушки, осторожно высвободилась из ее объятий и с опущенными от стыда глазами, вся пунцовая, поспешила посторониться* давая- дорогу Лайонелу, который, в свою очередь, подошел к постели больной принять ее поздравле¬ ния. Он наклонился и неохотно запечатлел холодный по¬ целуй на подставленной щеке миссис Лечмир, пробормо¬ тав несколько бессвязных слов о своем счастье и оказан¬ ной ему чести. Несмотря на неприкрытое и омерзительное торжество, прорвавшееся сквозь обычную холодную сдер¬ жанность больной, непритворное чувство звучало в сло¬ вах, с которыми она обратилась к мужу своей внучки. А ее огненный и неестественно сверкающий взгляд даже увлажнила слеза. — Лайонел, мой племянник, мой сын,— сказала она,— я старалась принять вас у себя с честью, подобающей гла¬ ве знатного рода, но, если бы вы были даже владетельным князем, я не могла бы сделать больше того, что сделала. Любите ее, берегите, будьте ей больше чем мужем — заме¬ ните ей отца и мать, родных, потому что она этого заслу¬ живает! Исполнилась моя заветная мечта! Теперь в тиши длинного и покойного вечера я могу подготовиться к вели¬ кой перемене, завершающей исполненный треволнений утомительный день жизни! — Женщина!—раздался голос из глубины комнаты,— Ты обманываешь себя! — Кто? Кто это говорит? — воскликнула миссис Леч¬ мир, судорожно приподнимаясь, словно желая соскочить с постели. 272
Кто это говорит?
– воскликнула листе Лечмир, судорожно приподнимаясь Фенимор Купер. Том IV
— Это говорю я, — ответил знакомый голос, и Ральф, медленно пройдя через комнату, стал в ногах кровати. — Я, Присцилла Лечмир, — человек, который знает, чего ты заслуживаешь и что тебя ждет! Вне себя от ужаса старуха упала на подушки, ловя ртом воздух, румянец сбежал с ее щек, уступив место мертвен¬ ной бледности, и только что сверкавшие торжеством глаза померкли. Однако секунды размышления оказалось достаточно, чтобы вернуть ей присутствие духа, и гордость ее возму¬ тилась. Гневным жестом она указала непрошенному гостю на дверь и, усилием воли вновь обретя дар речи; неожи¬ данно окрепшим голосом воскликнула: — Как смеют меня оскорблять в такую минуту в моей собственной спальне? Пусть этого сумасшедшего или само¬ званца уберут отсюда! Но она взывала к глухому. Лайонел не пошевельнулся и не отвечал. Все внимание его было поглощено Ральфом, по изможденному лицу которого пробежала холодцая ус¬ мешка, говорившая о том, что он нимало не страшится этих угроз. Лайонел не замечал даже Сесилии, сжимавшей его руку со всей доверчивостью любящей женщины, так потрясло его внезапное появление странного и загадочного старика, который уже давно пробудил в его груди столько страхов и надежд. — Скоро твои двери откроются всем, кто только поже¬ лает войти сюда, — бесстрастно произнес старик. — Поче¬ му же изгонять меня из дома, в который, может быть, уже завтра будет открыт свободный доступ бездушной толпе? Разве я недостаточно стар или недостаточно близок к могиле, чтобы стать твоим собеседником? Ты прожила столько лет, Присцилла Лечмир, что румянец на твоих щеках сменился желтизной трупа, ямочки превратились в складки и морщины, а блеск сияющих глаз погасила за¬ бота, но все эти годы не открыли твоего сердца для рас¬ каяния. — Как смеешь ты со мной так разговаривать? — вос¬ кликнула больная, внутренне содрогаясь от его присталь¬ ного сверкающего взгляда. — Почему только одну меня клеймишь ты? Разве мои грехи настолько вопиющи или одной мне нужно напоминать, что рано или поздно придут старость и смерть? Мне давно знакомы все старческие не¬ дуги, и я смело могу сказать, что готова к концу... 274
— Хорошо, — невозмутимо ответил непреклонный ста¬ рик. — Тогда возьми и прочитай суровый приговор бога, и пусть дарует он тебе твердость, равную твоей самонадеян¬ ности. С этими словами он иссохшей рукой протянул миссис Лечмир распечатанное письмо, которое, как успел заме¬ тить зоркий Лайонел, было адресовано ему. Несмотря на такое грубое посягательство на его права, молодой чело¬ век, казалось, не обратил внимания на этот новый бесце¬ ремонный поступок и с жадным вниманием наблюдал, ка¬ кое впечатление произведет письмо на миссис Лечмир. Властные манеры неизвестного настолько подчинили миссис Лечмир его воле, что она, словно завороженная, по¬ корно приняла из его рук письмо. Едва только она прочла первые строчки, как взгляд ее застыл и в нем отразился ужас. Записка была короткая, и, чтобы ее прочесть, не требовалось много времени. Однако старуха по-прежнему держала ее в вытянутой руке, хотя неподвижный взор свидетельствовал, что она ее не видит. Все затаив дыха¬ ние, в изумлении, молча глядели на больную. Потом мис- сил Лечмир затрепетала всем телом. Рука ее так сильно дрожала, что шелест бумаги слышался в самом отдален¬ ном углу комнаты. — Это письмо адресовано мне, сказал испуганный ее состоянием Лайонел, беря бумагу из ее несопротивляю- щейся руки, — и мне надлежало прочесть его первым. — Вслух... вслух... дорогой Лайонел, — раздался сла¬ бый, но настойчивый шепот у его плеча, — вслух, умоляю тебя, вслух! Быть может, не столько повинуясь этой страстной просьбе, в которую Сесилия вложила всю свою душу, сколько под влиянием неистового возбуждения, майор Линкольн выполнил ее требование. Голосом бесстрастно¬ спокойным от внутреннего волнения Лайонел прочел ро¬ ковую записку, так ясно отчеканивая каждое слово, что в окружающем безмолвии они прозвучали для его жены как пророческое предостережение с того света. — «Обилие больных в городе лишило меня возможно¬ сти уделить миссис Лечмир то неослабное внимание, како¬ го требовали полученные ею ушибы. Началась гангрена внутренних органов, и облегчение, которое она сейчас ис¬ пытывает, — лишь предвестник смерти. Я считаю своим долгом сообщить вам, что, хотя больная может прожить 10* 275
еще много часов, не исключена возможность, что она умрет уже сегодня ночью». Под этим кратким, но ужасным посланием стояла хо¬ рошо знакомая подпись домашнего врача. Удар был вне¬ запен и страшен. Все полагали, что болезнь отступила, то¬ гда как
Лайонел, содрогаясь от ужаса* слушал, как надтрес¬ нутый голос изливает давнишние сокровенные мечты че¬ столюбивой и черствой натуры. Не в силах долее смотреть на миссис Лечмир, он опять отвернулся и на миг закрыл лицо руками, словно для того чтобы не видеть мира и все¬ го его зла. — Бабушка, дорогая, не смотрите на нас так ужасно! — едва дыша, говорила Сесилия. — Вы проживете еще мно¬ го-много часов... нет, что я говорю,— дней!—Она умолкла, следя за блуждающим и безнадежным взглядом, который умирающая переводила с предмета на предмет, затем склонив голову на руки, воскликнула: — О мать моей ма¬ тери! Если бы я могла умереть вместо вас! — Умереть! — повторил тот же дребезжащий голос, исходивший из груди, в которой уже слышалось пред¬ смертное клокотание. — Кто захочет умереть в день свадь¬ бы?.. Прочь... оставь меня... Ступай в свою комнату и мо¬ лись, если хочешь... но оставь меня. Она со злобным раздражением проводила взглядом Се¬ силию, которая безропотно повиновалась с благочестивым намерением в точности выполнить приказание бабушки, потом добавила: — Ей не по силам задача, которую я на нее возло¬ жила. Все в моем роду были слабодушны, кроме меня... моя дочь.... племянница моего мужа... — К чему ты вспомнила о ней? — произнес грозный го¬ лос Ральфа, прерывая ее лихорадочный бред. — О жене твоего племянника, о матери этого юноши? Говори, жен¬ щина, пока тебе еще дарованы время и разум. Лайонел, повинуясь непреодолимому побуждению, по¬ дошел к кровати и сурово произнес: — Если вы знаете что-либо об ужасном несчастье, по¬ стигшем мою семью, или каким-то образом были к нему причастны, облегчите свою душу, чтобы умереть в мире. Сестра моего деда! Нет, более того — бабушка моей жены! Заклинаю вас, скажите, что случилось с моей несчастной матерью? — «Сестра твоего деда... бабушка твоей жены», — мед¬ ленно повторила миссис Лечмир; видно было, что мысли ее начинают мутиться. — И то и другое — правда! — Если вы признаете узы крови, расскажите мне о матери, откройте тайну ее судьбы! — Она в могиле... мертва... да... да... ее хваленая 277
красота стала добычей прожорливых червей! Чего же тебе еще нужно, безрассудный мальчишка? Или ты хочешь увидеть ее кости, обернутые в саван? — Правду! — воскликнул Ральф. — Скажи правду и признайся, что ты причастна к ее преступлению! — Кто это говорит? — сразу ослабевшим и дрожащим от немощи и старости голосом произнесла миссис Лечмир, озираясь по сторонам, будто какое-то давнее воспомина¬ ние пробудилось у нее в мозгу. — Я как будто знаю этот голос. — Вот, взгляни на меня, обрати свой блуждающий взор, пока он еще не угас, на меня! — крикнул Ральф, — Это я говорю с тобой, Присцилла Лечмир! — Чего тебе надо? Мою дочь? Она в могиле! Ее дитя? Она обвенчана с другим... Ты опоздал! Ты опоздал! О, если бы ты попросил ее у меня в свое время!.. — Правду... правду... правду!..— громовым голосом по¬ вторял старик. — Святую и чистую правду! Открой нам всю правду без утайки! Это странное и грозное заклятие пробудило силы уми¬ рающей, душа которой, казалось, сжималась от его крика. Она попыталась приподняться и воскликнула: — Кто сказал, что я умираю? Мне только семьдесят лет! Еще вчера я была ребенком — чистым и невинным ребенком! Он лжет, лжет! Нет у меня гангрены — я силь¬ на, у меня еще много лет впереди, чтобы жить и каяться! А в перерывах между ее воплями раздавался голос ста¬ рика, по-прежнему твердившего: — Правду... правду... святую, чистую правду!.. — Дайте мне встать и взглянуть на солнце, — продол¬ жала кричать умирающая. — Где вы? Сесилия, Лайонел... дети мои, что же вы бросаете меня сейчас? Почему гасите свет? Дайте свету! Свету больше! Раци всего святого, не покидайте меня в этой черной и жуткой ночи! Ее отчаяние было до того страшно, что замолчал даже Ральф, а она все продолжала в неистовстве выкликать: — Почему говорить таким, как я, о смерти!.. Я слиш¬ ком мало жила!.. Дайте мне хоть день... дайте хоть час... хоть минуту! Сесилия! Агнеса!.. Эбигейл! Где вы все?.. Помогите, или я погибла! Отчаянным усилием она приподнялась, хватая руками воздух. Наткнувшись на протянутую руку Лайонела, она вцепилась в нее слабеющими пальцами, улыбнулась, уве^ 278
ровав в ее спасительную силу, и, опрокинувшись на по-* душки, вздрогнула и упокоилась навеки. Лишь только крики умирающей оборвались, наступила глубокая тишина и стали слышны стоны и завывания вет¬ ра, которые в такую минуту легко было принять за рыда¬ ния бестелесных духов над столь ужасной кончиной.; Глава XXIV] Я удивляюсь одному, МСССирТ; Считая жен исчадиями ада, От них спасаясь бегством в тот же день< Как в верности навек им поклялись, Бы все еще мечтаете жениться! Шекспир, «Конец — делу венец»' Сесилия покинула спальню миссис Лечмир, сознавая, что на ее плечи легло бремя горестей, которые ей до сих пор были неведомы. В уединении своей спальни, опустив¬ шись на колени, она излила душу в горячей молитве, а за¬ тем, укрепленная духом и успокоенная, приготовилась вновь занять свое место у ложа бабушки. Направляясь в спальню миссис Лечмир, она услышала голос хлопотавшей внизу Агнесы и шум приготовлений к празднованию своей неожиданной свадьбы и на мгно¬ вение остановилась, чтобы удостовериться, что все проис¬ шедшее не плод болезненного воображения. Она оглядела свой необычный, хотя и скромный наряд, вздрогнула, вспомнив зловещее предзнаменование тени, и, наконец, вернулась к страшной действительности с тягостным со¬ знанием, что это правда. Взявшись за ручку двери, Сеси¬ лия замерла в тайном страхе и напряженно прислушалась. Так прошло несколько секунд. Вскоре беготня внизу улеглась, и до нее донеслись жалобы завывавшего в тру¬ бах ветра. Ободренная мертвой тишиной, царившей в спальне бабушки, Сесилия отворила дверь, льстя себя на¬ деждой увидеть христианское смирение той, что еще не¬ давно предавалась буйному отчаянию. Она вошла робко, боясь встретить пронизывающий взгляд глубоко запавших глаз незнакомца, вид и речи которого внушали ей безот¬ четный ужас. Но ее колебания и страхи оказались напрас¬ 279
ны: комната была пуста. С удивлением оглядевшись и не увидев Лайонела, Сесилия на цыпочках подошла к крова¬ ти и, приподняв одеяло, убедилась в печальной истине. Черты миссис Лечмир уже заострились и обрели не¬ движимость и ту восковую желтизну, которую наклады¬ вает смерть. Душа, отлетая, оставила на лице отпечаток муки, воочию являвшей тщету тех страстей, что заставля¬ ли старуху даже на смертном одре оглядываться на мир, который ей предстояло покинуть навеки. Быть может, именно внезапность и тяжесть постигшего ее удара помог¬ ли несчастной новобрачной выдержать испытание. Минуту она стояла молча, не шевелясь, со смешанным чувством благоговения и ужаса, вперив взор в искаженные судо¬ рожной гримасой черты той, кого чтила с детства. Здтем ей пришло на память зловещее предзнаменование, и ее охватил страх перед новыми, еще горшими бедами. Она накрыла одеялом бледное лицо усопшей и выбежала из комнаты. Спальня Лайонела находилась на этом же эта¬ же, и, прежде чем Сесилия сообразила, что делает, рука ее уже была на ручке двери. Волнения, этого дня застави¬ ли ее забыть привычную сдержанность. На какой-то миг она с девичьей застенчивостью остановилась, смутившись при мысли о своей смелости, но затем все страхи вновь на нее нахлынули, страшная догадка мелькнула в мозгу, и она ворвалась в комнату, громко призывая Лайонела. Кто-то старательно сгреб в одну кучу еще тлевшие головни, и они горели слабым колеблющимся пламенем. В комнате гулял сквозняк, от которого нежная Сесилия сразу продрогла; по стенам колыхались зыбкие тени, по¬ рожденные неверным светом. Но, как и спальня покойни¬ цы, комната была пуста. Заметив, что дверь в маленькую туалетную открыта, девушка кинулась туда, и загадка ледяного сквозняка и колеблющегося пламеня объясни¬ лась, когда она почувствовала порывы ветра, врывавше¬ гося в распахнутую на улицу дверь у подножия винтовой лестницы. Если бы Сесилию попросили объяснить, что по¬ будило ее спуститься и как она оказалась внизу, она не смогла бы ответить, ибо в мгновение ока уже стояла на пороге, сама не сознавая, что с ней и где она. Луна все еще пробиралась сквозь несущиеся тучи, сла¬ бо озаряя уснувший город и лагерь. По-прежнему ревел ветер, то и дело вздымая вихри снега, застилавшего все вокруг белыми клубами. Кругом не видно было ни души., 280