Карл VII. Жизнь и политика

Контамин Филипп

Разочарование постигшее короля было глубоким, о том что он думал можно только догадываться или предполагать. Неужели он достиг дна пропасти? Какой смысл продолжать сопротивление? Разве не лучше ему было бы подумать об отказе от своего титула и претензий на трон Франции, найти надежное убежище и постараться сохранить за собой Вьеннуа? Не могли ли столь многие неудачи быть объяснены какими-то грехами, вызвавшим гнев Божий, в то время, когда, согласно одной теологической концепции, король, в радости или в горе, был един со своим народом, а народ — со своим королем? Что мог сказать Карлу об этом его духовник, теолог Жерар Маше? Несколько намеков указывают на то, что он был одним из тех, кто подтолкнул Карла VII к вере в Жанну д'Арк.

Встреча Карла VII и Жанны д'Арк: свидетели

Очень быстро обстоятельства первой аудиенции, предоставленной Карлом VII Жанне д'Арк, были окружены легендами, которые очень трудно развеять, потому что сказанное в то время сыграло огромную роль в том представлении, которое сложилось у людей. Мы знаем место (одна из комнат в замке Шинон), но не знаем ни точного дня (конец февраля 1429 года?), ни продолжительности, ни даже людей, которые действительно присутствовали на этой аудиенции.

Жанна д'Арк была допрошена об этом во время заседания суда над ней 22 февраля 1431 года. Ее версия такова: когда она прибыла в святилище Сент-Катрин-де-Фьербуа,

она "послала" (письмо) своему королю, который находился в замке Шинон. Она прибыла в этот город в полдень (что подразумевает долгую утреннюю поездку, поскольку Сент-Катрин-де-Фьербуа находится в 36 километрах от Шинона), остановилась в гостинице и после обеда "отправилась к тому, кого она называла своим королем, который находился в замке". Жанна вспомнила, что, когда она вошла в комнату [232] своего упомянутого короля, она узнала его среди других по подсказке голоса свыше, который указал ей на него. И она сказала своему королю, что хочет пойти войной против англичан. Однако Жанна отказалась поведать судьям, был ли в той комнате "какой-либо свет" и видела ли она ангела над головой своего короля, что означало, что судьи собрали слухи об этом событии. Следует отметить, что, согласно протокола допроса, в тот же день, когда Жана пришла в Вокулер, "она сразу узнала Роберта де Бодрикура, хотя никогда его раньше не видела, и в этом ей помог голос свыше, который сказал ей, что это именно тот человек". Карл VII был не первым, кого Жанна опознала по подсказке этого таинственного голоса.

232

Tisset 1960–1971, I, 51.

Все представлено так, как будто Жанна д'Арк пришла по собственной инициативе и сразу узнала Карла VII на которого ей указал голос (подразумевается, что король в этот момент был не один, а анонимно и, возможно, скрыто находился среди группы из нескольких человек и в таком случае можно предположить, что на него произвело благоприятное впечатление то, что его сразу опознали, если не разоблачили).

Со своей стороны, королевская пропаганда по различным каналам распространяла другую версию встречи, например, такую, как та что содержится в письме написанном на латыни, которое Ален Шартье, занимавший должность королевского секретаря и нотариуса, направил Филиппо Марио Висконти, герцогу Милана, примерно в августе 1429 года, то есть через шесть месяцев после события. "Узнав благополучном о приезде Девы", несмотря на все опасности путешествия, король, "согласно обычая святейшего королевского Совета", объявил, что ее нельзя ни отвергнуть, ни принять, точно не узнав, кто она такая. Поэтому последовал довольно долгий допрос, в конце которого, выслушав ее ответы, он приказал допустить ее к своей персоне. Хотя допрос был публичным, он говорил с ней с глазу на глаз. "Что она сказала, никто так и не узнал. Однако было совершенно очевидно, что король, словно окрыленный надеждой, был полон недюжинного пыла" [233] . Это был лишь первый, но решающий шаг, который показал, что эту простую девушку нужно было принять во внимание, а не отвергать как сумасшедшую, шпионку или интриганку [234] .

233

Chartier 1979, 326–331.

234

Жак Желю, в то время архиепископ Амбрёна, опасаясь покушения, даже посоветовал королю не оставаться с ней наедине.

В порядке гипотезы мы можем допустить, что Дева с самого начала доказала, что обладает сверхъестественными или пророческими способностями (например, открыв Кару, что она знает что-то, что мог знать только он), а затем она успокоила его сомнения, заявив, что он действительно законный сын Карла VI, и Небеса простили его за участие в убийстве Иоанна Бесстрашного.

Эта постоянно повторявшаяся версия стала официальной в 1456 году, во время реабилитационного процесса Жанны. Вот свидетельство Рауля де Гокура, который в то время был уже очень стар и как считалось, играл в истории Девы важную роль: «Он говорил и подтверждал, что присутствовал в замке или городе Шинон, когда туда прибыла Дева, и видел ее, когда она предстала перед королевским величеством, с великим смирением и простотой, как бедная пастушка, и слышал следующие слова, которые она сказала королю: "Славнейший монсеньор Дофин, я пришла по велению Бога чтобы оказать помощь Вам и королевству"» [235] . Вот еще одно свидетельство президента Счетной палаты Симона Шарля, которому на момент происходивших событий было тридцать три года: "Когда Жанна прибыла в город Шинон, Совет обсуждал, стоит ли ее выслушивать королю или нет. Хотя она ничего не говорила, пока не обратилась к королю лично, тем не менее, король вынудил ее назвать причину своей миссии и она сказала, что у нее есть два поручения от Царя Небесного, а именно: первое — снять осаду Орлеана, второе — доставить короля в Реймс для коронации и помазания. Услышав это, некоторые из советников короля сказали, что король не должен доверять этой Жанне; другие же, поскольку она объявила себя посланной Богом и имеющей кое-что сказать королю, заявили, что король должен, по крайней мере, ее выслушать. Однако король решил, что сначала она должна быть опрошена клириками, что и было сделано. Наконец, и не без труда, было решено, что король ее выслушает ее. Когда она вошла в замок Шинон, чтобы предстать перед королем, он все еще не хотел, следуя совету великих людей своего двора, с ней говорить; но затем королю сообщили, что Роберт де Бодрикур поверил ей, и что она прошла через земли занятые врагами короля, что она перешла вброд многие реки, почти чудом добравшись до короля. По этой причине королю захотелось послушать ее, и он отошел с ней в сторону от остальных; Жанна же сразу его узнала и поклонилась ему, и долго с ним беседовала с ним. Выслушав ее, король обрадовался" [236] . Не важно, поведал ли Симон Шарль точную правду, или память его подвела, главное в его показаниях — выражение и навязывание "официальной" версии обстоятельств встречи, когда недоверие чудесным образом сменилось доверием.

235

Duparc 1977–1988, IV, 11.

236

Duparc 1977–1988, IV, 81–82.

Поэтому возникает важный вопрос, который, надо признать, до сих пор будоражит умы: неужели не нашлось бы кого-то, кто до встречи в Шиноне вывел бы Деву на сцену, проинструктировал и внушил ей, ее роль с целью убедить Карла VII прибегнуть к этой предполагаемой помощи Небес? Другими словами, не было ли между королем и Жанной д'Арк влиятельного человека? И этот вопрос не остался незамеченным противниками Девы, в данном случае "бургундцами" (Ангерран де Монстреле, Жан де Ваврен, анонимный автор Книги предательств Франции (Livre des trahisons de France)).

Читая этих авторов, создается впечатление, что у них на уме было одно имя: имя Роберта де Бодрикура, который быстро мог понять, какую пользу можно извлечь из этой юной экзальтированной девушки. Обратимся к Жану де Ваврену: "Дева Жанна долгое время жила в пансионе, и была очень смелой в том, что касается верховой езды и даже сама водила коней на водопой, а также привычна к ношению мужской одежды, что другие молодые девушки делать не могли. Она была послана к королю Франции капитаном Вокулера, рыцарем по имени Роберт де Бодрикур, по просьбе упомянутого короля Карла. Бодрикур выделил ей лошадь, предоставил пять или шесть спутников и научил, что она должна говорить и делать и как себя вести, назвавшись девственницей, вдохновленной божественным провидением" [237] .

237

Wavrin 1879, 262.

Надо сказать, что эта версия впоследствии был подхвачен многими великими умами, принципиально исключающими какое-либо сверхъестественное вмешательство, такими как Монтескье, Вольтер и Дэвид Юм. Но они предпочитали приписать роль наставника Жанны человеку более значимому, чем Бодрикур, например, Потону де Сентраю или Жану де Дюнуа (Орлеанскому бастарду). В 1455–1456 годах, во время судебного процесса по реабилитации Жанны д'Арк, богословы и канонисты сочиняли целые трактаты, в которых объясняли, почему ее осуждение было несправедливым. Среди них был Тома Базен, который в одной из глав своего трактата косвенно опроверг тезис о том, что Жанна была "бургундкой", сославшись не ее социальное происхождение, пол и возраст и "маловероятность того, что она была подготовлена" для своей миссии "кем-то весьма влиятельным" [238] . Подразумевается, что эта гипотетическая "бургундка" вовсе не была "бургундкой", а этот гипотетический влиятельный человек выбрал бы кого-то более надежного. Начиная с XIX века, на роль "наставника" Жанны была выдвинута "добрая" королева Сицилии, Иоланда Арагонская, теща короля, которая, по слухам, была намного мудрее своего зятя. Таким образом, предполагалось, что она вела переписку со своим сыном, будущим королем Рене, тогда герцогом Барским, чьи счета показывают, что он обменивался письмами с Робертом де Бодрикуром, хотя содержание этих посланий неизвестно. Возможно, первым эту гипотезу выдвинул Жюль Мишле: "Я охотно верю, что капитан Бодрикур советовался с королем, и что его теща […] пришла к соглашению с герцогом Лотарингским [тестем будущего короля Рене] о том, как можно использовать эту девушку. Герцог посоветовал ей ехать к королю, а по прибытии ее взяла под опеку королева Иоланда" [239] . Дело в том, что королева Сицилии какое-то время поддерживала Жанну в ее миссии поскольку это было не только в интересах ее зятя, но и в интересах Анжуйского дома, который в то время был настроен очень антибургундски, к тому же, в это время рассматривалась возможность брака одной из дочерей Иоланды с Филиппом де Сен-Полем, герцогом Брабантским, который тоже был противником Филиппа Доброго? Другими словами, Иоланда и Жанна сражались в одной стороне. Но когда этот негласный союз двух женщин был заключен? После прибытия Жанны в Шинон или до? Здесь мы должны обратиться к письменным показаниям Жана д'Олона данным им в 1456 году: как только "некоторые магистры теологии, юристы и другие эксперты" представили свой доклад королю после того, как (в Пуатье) допросили Жанну, "дева была передана на попечение королеве Сицилии, матери королевы Марии, нашей государыни, и некоторым придворных дамам", которые проверили и засвидетельствовали ее девственность [240] . Разумно предположить, что если бы "бургундские" авторы, подчеркивающие роль Бодрикура, подозревали изначальное вмешательство королевы Иоланды, они не преминули бы об этом написать или, по крайней мере, намекнуть. На самом деле Иоланда проявляла интерес к деятельности Жанны д'Арк, вплоть до коронации Карла VII, но не далее. После этого Дева как будто исчезла из круга ее интересов. Из всего этого можно сделать вывод, что Иоланда не была ни вдохновительницей Жанны, ни ее ангелом-хранителем [241] .

238

Duparc 1977–1988, 2, 191.

239

Michelet 1874, 5, 42.

240

Duparc 1977–1988, I, 476.

241

Contamine 2012.

Дознание

Давайте вернемся немного назад. Примечательно, что сразу после встречи с королем Жанна была поручена людям, входившим в окружение Рауля де Гокура, который сам принадлежал к свите Ла Тремуя. Другими словами, если бы Ла Тремуй был настроен к Жанне враждебно, ее дальнейшие приключения вряд ли стали бы возможными. Согласно одной из версий, обследование, которое она прошла, возможно, в Шиноне, чтобы выяснить, была ли она девственницей, проходило под наблюдением жены Рауля де Гокура, Жанны де Прейи, и Жанны де Мортемер, жены Роберта Ле Масона, которые, по-видимому, были очень благосклонны к ней и в дальнейшем [242] . Еще в Шиноне Жанну на некоторое время вверили попечению метрдотеля и лейтенанта Рауля де Гокура, Гийома Белье, в последствии ставшего бальи Труа, когда город был возвращен под власть Карла VII. Одним из пажей Жанны стал Луи де Куте, который в 1429 году, в возрасте пятнадцати лет, поступил на службу к Гокуру. В свите Девы также состоял уже упоминавшийся Жан д'Олон, "доблестный и знатный оруженосец", "благоразумный и мудрый", чьи связи с Гокуром и Ла Тремуем доказаны.

242

Можно ли предположить, что гинекологический осмотр проведенный под руководством Жанны де Прейи, был повторен еще и под эгидой королевы Иоланды? Известно, что герцогиня Бедфорд провела второе или третье обследование, когда Жанна д'Арк находилась в Руане (Quicherat 1841–1849, III, 89, 155, 163 et 180).

Богословская и каноническая экспертиза Жанны началась, похоже, в Шиноне: герцог Иоанн Алансонский в своих показаниях в 1456 году упоминает о том, что в дознании участвовали Жерар Маше, Юг де Комбарель, епископа Пуатье, Гийом Форестье, епископ Магелона, Пьер де Версаль, будущий епископ Мо, и некий магистр Пьер Морин. Дознание можно было бы продолжить и Шиноне, но Карл VII по какой-то причине решил отправиться в Пуатье, и Жанна его сопровождала или, возможно, приехала туда на несколько дней раньше. Не исключено, что королева Мария и королева Иоланда также находились в Пуатье.

Этот город, даже не имея Университета (он был основан только в 1432 году), был интеллектуальной и судебной столицей Буржского королевства. Война была от Пуатье еще далеко, и можно было спокойно разобраться в вере и морали этой смущающей незнакомки. Известно, что Жанна д'Арк с начала марта проживала не в замке или при королевском дворце, а в Отеле де ла Роз, доме Жана Рабато, адвоката короля по уголовным делам в Парламенте Пуатье и бывшего прокурора герцога Беррийского в Парижском Парламенте.