Карл VII. Жизнь и политика
Шрифт:
Как бы там ни было, король, поздним вечером в субботу 16 июля, без происшествий въехал в Реймс.
В тот же день Бедфорд, через гербового короля Англии, сообщил Совету Генриха VI в Англии, что ему необходима "срочная помощь", поскольку Дофин начал военную кампанию "с очень большими силами". Отсюда измена нескольких крупных городов, включая Труа и Шалон, а Реймс похоже сегодня поступит также (регент был хорошо информирован). Следует предположить, что сразу после своей коронации, он направится к Парижу. Но на этот раз ему будет оказано серьезное сопротивление, поскольку регент и Филипп Добрый едины в своем стремлении пресечь его начинания. Герцог Бургундский показал себя "добрым родственником, другом и верным вассалом короля". Герцог покинул город, чтобы отправиться в Артуа, собирать подкрепления и присоединиться к армии, прибывшей из Англии, и людям, которых Бедфорд привел из Нормандии. Бедфорд, в свою очередь, в течение двух дней покинет Париж, чтобы встретиться с кардиналом Винчестерским Генри Бофором, который стоит во главе этой армии. Сожалеть можно лишь о том, что Бофорт не прибыл раньше. "Ибо если бы Богу было угодно, чтобы он прибыл раньше, как его дважды умоляли послы и гонцы, то неудобства не были бы такими, какие
273
Rymer, Foedera, IV, IV, 150.
Лучшим источником информации о коронации, которая состоялась в Реймсском соборе в воскресенье утром 17 июля 1429 года, является письмо, отправленное вечером того же дня тремя анжуйскими дворянами своим "суверенным и самым прекрасным дамам" королеве Марии и ее матери Иоланде, королеве Сицилии. Накануне король прибыл в город приведенный "в полное повиновение". За сосудом со святым елеем, хранившимся в близлежащем аббатстве Сен-Реми, были направлены маршал Буссак, сеньор де Ре, магистр арбалетчиков Франции Жан Мале де Гравиль и адмирал Луи де Кюлан, которые были верхом, сами несли свои знамена и были при оружии (чтобы произвести впечатление). Они сопровождали аббата Сен-Реми, который нес драгоценный сосуд, до самых хоров собора. Служба продолжалась с 9 утра до 2 часов дня. Дважды трубили трубы и раздавались крики "Ноэль!": сначала при помазании, а затем при возложении короны на голову короля. Крики были настолько громкими, что казалось, что своды собора треснут. Жанна постоянно находилась рядом с Карлом, держа в руке свой штандарт. Они оба выглядели очень торжественно. Сеньоры де Лаваль и де Сюлли (Ла Тремуй) были возведены в графы, а сеньор де Ре — назначен маршалом Франции. 18 июля король покинул Реймс, "держа путь в Париж". Герцог Бургундский, уехав из Парижа, удалился в Лаон, откуда немедленно отправил гонца к Карлу VII. Существует надежда на "мирный договор". "Не вызывает сомнений, что Дева скоро приведет Париж к повиновению". Карл VII и светские пэры Франции посвятили в рыцари более 300 дворян (один источник приводит цифру 240, другой утверждает, что Карл VII посвятили только трех, а герцог Алансонский проявил больше рвения). Среди посвященных был племянник епископа Шалона, Роберт де Сарбрюк, известный как Дамуазо де Коммерси, грозный воин, который, как известно, поддерживал контакты с жителями деревни Домреми и в частности, с отцом Жанны д'Арк [274] .
274
Toureille 2013.
По традиции, помимо клятвы, которой король обязывался защищать Церковь, преследовать ересь и вершить правосудие, помазания и коронации, примечательным моментом церемонии была поддержка короны над головой короля двенадцатью пэрами Франции. Этот обряд символизировал единство королевства, а также тот факт, что король нуждался в помощи высшей аристократии для выполнения своей миссии. В этом случае из шести церковных пэров присутствовали только двое — архиепископ Реймса и епископ Шалона. Епископ Лаона, Гийом де Шампо, хотя и был сторонником Карла VII, не участвовал в экспедиции, но тем не менее, был проинформирован о ходе операции Жаком де Бурбоном, известным как король Яков, письмом датированным 24 июля 1429 года. Епископ Лангра, Шарль де Пуатье, был бургиньоном. Двое других, Пьер Кошон, епископ Бове, и Жан де Майи, епископ Нуайона, были сторонниками Бедфорда. Из шести традиционных светских пэрств три были поглощены французской короной: герцогство Нормандия, графства Тулуза и Шампань. И даже Гиень, путем конфискации. Оставались Фландрия и Бургундия, сеньором которых был Филипп Добрый. Он был призван перед главным алтарем собора французским гербовым королем, и его отсутствие было отмечено. Поэтому роль шести светских пэров играли шесть великих сеньоров, включая Иоанна, герцога Алансонского, который сам был пэром Франции, но в некотором смысле "новой креации". Отсутствовавшего коннетабля Артура де Ришмона заменил сеньор д'Альбре, единоутробный брат Ла Тремуя.
После этой изнурительно торжественной церемонии король отобедал во дворце архиепископа, где ему прислуживали несколько сеньоров, включая Иоанна Алансонского и Карла Клермонского. Затем он сел на коня, надел на голову корону и проехал по улицам города заполненным ликующим народом.
Письмо Жанны д'Арк герцогу Бургундскому, написанное в самый день коронации и приглашавшее к примирению, оказалось бессильным склонить его на сторону короля Франции [275] . В этом письме она заявила "от имени короля Франции", что он готов заключить мир, который не нанесет ущерб его чести и от герцога Бургундского, зависит, выполнит ли он условия.
275
Каким бы нелепым это письмо от 17 июля ни казалось Филиппу Доброму, оно все же сохранилось в герцогском архиве.
Со своей стороны, герцог Бретонский направил к королю делегацию, намереваясь, по крайней мере, быть в курсе событий.
Сохранился текст "баллады, созданной, когда король Карл VII был коронован в Реймсе во времена Жанны д'Арк, известной как Дева". Эта баллада возвещает о пришествии "благородного короля", "второго Карла Великого", "истинного наследника Хлодвига", сильного и могущественного, который станет править в "своих благородных владениях". "Тогда он одарит благами своих друзей/Живущих по обе стороны реки Сены", так что "все верные сердца воскликнут/Богоматерь, Монжуа, Сен-Дени!/Да здравствует прекрасный, белый и гордый крест/Из прекрасного сада благородных лилий" [276] .
276
Champion 1909.
В 1435 году такой суровый судья, как Жан Жувенель
Архивы разных городов показывают, что весть о состоявшейся коронации и помазании на царство Карл VII быстро разнеслась по Франции и была, как и положено, отпразднована. Даже (естественно, без благодарственных шествий и костров) в Париже. Клеман де Фокемберг, секретарь Парламента, отметил в реестре, что коронация короля состоялась "в соборе Реймса, в той манере, в которой до этого освящали его отца и других королей Франции" [277] . Точно так же Перрине Грессар, хотя и был сторонником англичан, отныне называл "королем Карлом" того, кто до сих пор был для него только Дофином или даже "так называемым Дофином" [278] .
277
Fauquembergue 1903–1915, II, 315.
278
Bossuat 1935, 141, n. 4.
Глава V.
Время Жоржа де Ла Тремуя (1427–1433) II: Париж и Компьень
Дипломатические успехи и военные неудачи
На следующий день после церемонии коронации Карл VII мог вернуться на Луару или насладиться своим триумфом на месте. Но, имея серьезные шансы на успех, он должен был продолжать свою миссию по "приведению подданных к повиновению". Более того, жители Реймса больше не желали содержать не только короля и его свиту, но и целую армию. Поэтому Карл VII отправился в Корбени, чтобы поклониться мощам Святого Маркульфа, хранящимся в церкви приорства, и совершить обряд исцеления больных золотухой [279] . Там ему вручили ключи от города Лаон. Надежда была на то, чтобы умножить недовольство англичанами, особенно в городах и по возможности взять их без осад, пока Париж сам не упадет в руки, как созревший плод. С этой целью было разослано большое количество посланий, письменных и устных, с изложением условий подчинения подданных своему королю. По мере продвижения по стране, король, как и Жанна д'Арк, по возможности заезжал и ночевал в "добрых городах", но армии, приходилось либо разбивать лагерь в полях под открытым небом, либо размещаться в окрестных деревнях.
279
В Регистрах Дофине (завершенном в 1456 году) Матье Томасен пишет: "Кроме того, по особому дару и милости Божьей короли Франции имеют способность лечить золотуху, которая является очень серьезной болезнью, поражающей шею человека и постоянно разрастающейся, выделяя зловоние и разъедая плоть. Но когда больной человек приходит с доброй верой и преданностью к королю, который, выслушав мессу и сотворив надлежащую молитву, подходит к больному, осеняет себя крестным знамением и возлагает свою руку на больную шею, болезнь немедленно полностью прекращается и больше не развивается. Я видел [в Дофине, в Лионе, в Бурбонне?] некоторых из получивших излечение от прикосновения короля Карлу VII". Королевские чиновники признавались, что представляли королю только тех, кого они считали золотушными. (Bloch 1961, 95–96).
Через небольшой городок Вайи-сюр-Эн, Карл VII, 22 июля добрался до Суассона, где отобедал, поужинал и заночевал.
Все это время Бедфорд не бездействовал: как мы уже видели, он смог воспользоваться высадкой на континент экспедиционного корпуса из 2.000 или 3.000 человек, которые под командованием кардинала Бофорта первоначально должны были принять участие в крестовом походе против гуситов Богемии. Узнав об этом, Карл VII пожаловался Папе Мартину V, который, выразил сочувствие, но заявил, что уже ничего не может сделать. Таким образом, вместо борьбы с "еретиками-богемцами", войска, "оплаченные деньгами Папы" с помощью десятины, взимаемой в Англии с церковников, были направлены против "истинных французских католиков". Теперь Бедфорд, благодаря твердой поддержке Бургундии и вывода английских гарнизонов из городов и замков Нормандии, стоял во главе настоящей армии, способной вести кампанию.
Именно в расчете на столкновение с этой армией 29 июля под стенами Шато-Тьерри Карл VII привел свои войска в боевой порядок. Но тревога оказалась ложной. В тот же день, поздно вечером, он вошел в город, где оставался до 31 июля. 1 августа король заночевал в Монмирай-ан-Бри. 2 августа он вошел в Провен, где оставался до 5-го числа. Именно тогда к нему присоединился, полный юношеского и рыцарского задора, его шурин Рене Анжуйский. Покинув город, Карл VII во второй раз выстроил свою армию в боевой порядок под Мотт-де-Нанжи, чтобы противостоять армии Бедфорда. В письме, адресованном жителям Реймса (5 августа), когда она находилась недалеко от Провена, "на пути в Париж", Жанна д'Арк сообщала, что никогда не отступит, пока жива: "Не сомневайтесь в доброй войне, которую она ведет, за дело короля". Правда, недавно Карл VII заключил двухнедельное перемирие с герцогом Бургундским, но она не знает, будет ли оно соблюдаться, а если и будет, то только ради чести короля. Далее Жанна добавляет, что по окончании этого перемирия (возможно, около 15 августа) герцог должен мирно вернуть город Париж. Но она опасается, не одурачит ли он короля? В любом случае, если мир не будет заключен, Дева обязалась сохранить армию короля для продолжения своего предприятия.
Очевидно, что в первые дни августа наметились две линии текущей политики: политика Жанны д'Арк, поддерживаемая Иоанном Алансонским и Рене Анжуйским (продолжать военные действия до победы), и политика Карла VII, его канцлера и Жоржа де Ла Тремуя (вести переговоры с Бургундией, но на этот раз с позиции силы).
В эти дни недалеко от Ла-Фер-ан-Тарденуа состоялась встреча, с целью достижения соглашения, между Рено де Шартром, Ла-Тремуем, Сентраем и Ла Иром, с одной стороны, и Жаном де Люксембургом, канцлером Роленом, сеньором де Крой (Круа) и Бурденом де Салиньи, с другой.