Княжна Тата
Шрифт:
Военныя событія между тмъ неслись съ неожиданною быстротой. Полтора мсяца посл сдачи Плевны, русскія войска стояли у воротъ Константинополя… Вмст съ газетами, извщавшими о заключеніи Санъ-Стефанскаго договора, Скавронцевъ получилъ коротенькое письмо отъ княжны, въ которомъ она говорила ему, что она съ матерью въ половин марта вызжаютъ изъ Петербурга, что братъ ея Anatole, "котораго Богъ сохранилъ отъ всякихъ увчій въ сраженіяхъ", заболлъ лихорадкою въ Санъ-Стефано и надется, при первой возможности, вернуться на излченіе въ Россію, и что он прідутъ ждать его въ Большихъ Дворахъ.
Скавронцевъ обезумлъ отъ восторга. Онъ никакъ не ждалъ ихъ такъ рано. Какъ благословлялъ
Онъ прождалъ ихъ однако лишнія дв недли, благодаря распутиц, боязнь которой удержала княгиню отъ отъзда въ назначенный срокъ. Онъ исхудалъ весь за это время отъ томленія.
Южная весна вяла съ синихъ небесъ уже во всей неотразимой своей прелести, когда пыхтящій локомотивъ подвезъ къ желзнодорожной станціи, ближайшей къ имнію Можайскихъ, длинный рядъ вагоновъ ожидаемаго Скавронцевымъ позда. Онъ побжалъ на встрчу имъ вдоль платформы, не чувствуя ногъ подъ собою. Звенвшая кругомъ весна пла и въ душ его свою волшебную соловьиную пснь…
Пла она и въ душ Тата, показалось ему въ первую минуту встрчи. Она такъ и освтила его блескомъ своихъ глазъ, счастливымъ выраженіемъ своей улыбки:
— Здравствуйте, Александръ Андреевичъ, какъ я рада васъ видть! говорила она, протягивая ему руку въ перчатк, и крпко, по-мужски, пожавъ его руку, поспшно отняла свою, какъ бы съ тмъ, чтобы скоре сдлать ему вопросъ:
— Письма есть?
— Почта съ вами пришла, — отвтилъ онъ, глядя на нее восхищеннымъ взглядомъ и едва находя силу говорить, — сейчасъ разберутъ…
— Нтъ, изъ арміи? нетерпливо проговорила она на это.
— De mon pauvre Anatole? тутъ же завздыхала въ объясненіе маленькая княгиня, вся шатавшаяся и безпомощно мотавшая головой отъ усталости и тряски желзнаго пути.
— Я ничего не получалъ, сказалъ Скавронцевъ, предлагая ей руку, за которую тотчасъ же и уцпилась она жестомъ утопающаго, хватающагося за прибережный кустъ;- а вы разв ждете?..
— Да, сказала Тата, — я ему писала еще въ март, когда мы думали выхать, чтобъ адресовать впредь письма въ Большіе Дворы…
— Ему лучше, по послднимъ нашимъ извстіямъ, gr^ace `a Dieu, завздыхала опять княгиня, — но въ этомъ Санъ-Стефано климатъ, говорятъ, такой ужасный! Только и буду спокойна, когда увижу его здсь… Отецъ Ефимъ здоровъ? спросила она безъ передышки.
— Здоровъ, княгиня, что ему длается! засмялся Александръ Андреевичъ.
— Пожалуйста, cher ami, молвила она уже шепотомъ, — когда прідемъ домой, пошлите ему сейчасъ сказать, что я желала бы сегодня же отслужить молебенъ…
— Пойдемте, однако, maman, притрогиваясь въ локтю матери, сказала княжна, — вотъ и сундуки наши несутъ; пора хать!
Скавронцевъ слъ на передней скамь ихъ просторной четверомстной коляски, и въ продолженіе всего пути (отъ станціи до Большихъ Дворовъ было верстъ пятнадцать,) не отводилъ "ненасытнаго взгляда" отъ Тата, благо маленькая княгиня тутъ же и заснула, подъ убаюкивающее качаніе рессоръ прочнаго стараго экипажа. Княжна не избгала его глазъ, изрдка улыбалась имъ даже въ отвтъ… Но влюбленный старый гвардеецъ, упоенный счастіемъ ея возвращенія, ея близостью, вявшимъ отъ нея знакомымъ и сладкимъ ему тонкимъ запахомъ ириса, не могъ не замтить однако съ тайною горечью, что въ улыбк этой было нчто гораздо боле похожее на какую-то благосклонную снисходительность, чмъ на ту манящую загадочность, отъ которой такъ блаженно и такъ мучительно билось сердце его три мсяца назадъ. Въ разговор съ нею онъ не нашелъ ни единаго случая намекнуть на это недавнее прошлое, на свое,
Жизнь въ Большихъ Дворахъ потекла опять по обычному своему руслу, но это было теперь то прежнее, "прозаическое" теченіе жизни, "безъ слезъ, безъ жизни, безъ любви", по которому плылъ Скавронцевъ о бокъ съ этими барынями цлыя пятнадцать лтъ, и съ котораго вдругъ соскочилъ онъ въ одинъ осенній вечеръ, захваченный и унесенный коварнымъ женскимъ словомъ, обманчивымъ призракомъ невозможной взаимности… Онъ одинъ теперь вспоминалъ объ этомъ, упорствовалъ въ этомъ обман. Для Тата какъ бы никогда не существовали т божественные для него три мсяца. Онъ былъ для нея прежній Александръ Андреевичъ, почтенный человкъ, другъ ея семьи, на которомъ лежала забота о благосостояніи ихъ всхъ, за что она съ своей стороны обязана была быть съ нимъ внимательною и любезною и оказывать ему нкоторые petits soins, какъ выраженіе должной ему благодарности, и — ничего, ровно ничего боле… Когда онъ смущенно и пытливо искалъ въ глазахъ ея тхъ мгновенныхъ лучей, которыми освщала она его въ прошлыя блаженныя минуты, глаза эти теперь отвчали ему выраженіемъ какого-то наивнаго, чуть не дтскаго удивленія. "Чего ты хочешь"? словно спрашивали они…
— Вы все забыли въ Петербург, Наталья Васильевна! вырвалось у него однажды подъ напоромъ невыносимой тоски.
Она чуть-чуть сморщила брови и подняла голову, какъ бы стараясь припомнить:
— Что забыла?.. Я кажется все привезла, что нужно…
Скавронцевъ засмялся горестно и желчно:
— Не то совсмъ, не то-съ!.. Вы только понять не желаете…
Она уставилась на него невиннйшимъ, недоумвающимъ взоромъ:
— И не понимаю совсмъ. что такое? Скажите пожалуйста, cher Александръ Андреевичъ, скажите скорй, вы знаете, какъ я любопытна!..
Онъ схватился рукой за голову и выбжалъ изъ комнаты "дуракъ-дуракомъ", какъ выражался онъ про себя мысленно…
Скавронцевъ не могъ не замтить вмст съ тмъ, что Тата вернулась изъ Петербурга въ настроеніи какого-то необыкновеннаго благодушія. Никогда еще не знавалъ онъ ее такою кроткою, мягкою, благоволящею во всмъ и во вся. "Ни злаго слова съ языка, ни прежнихъ вспышекъ тайной досады", говорилъ онъ себ, "райскія чувства какія-то на этомъ лиц теперь. Съ Этингеншей даже такую дружбу свела, что та ее до небесъ восхвалять стала"…
"Не даромъ это"! Онъ ее слишкомъ давно зналъ, чтобы не догадываться о чемъ-то, изъ чего должны были истекать это благодушіе и мягкость. "Не нашелся-ли желаемый сановникъ"? иронизовалъ онъ со внутреннею мукой, вспоминая извстные ему разсчеты княжны въ послднее время. Но кто же именно? И отчего это скрываютъ отъ него? Бывало, если не сама Тата, то старая маленькая княгиня сообщитъ ему непремнно, и что, и какъ, до малйшей подробности. А теперь старушка, вотъ уже вторая недля какъ изъ Петербурга, и ему нигугу, и даже какъ будто конфузится и видимо избгаетъ прежнихъ "конфиденціальныхъ" разговоровъ съ нимъ… И Скавронцевъ, думая объ этомъ, невольно морщился и набиралъ усиленно табачнаго дыму въ ротъ; ему представлялось иногда, что Тата разсказала про него "все" матери, и что та лишила его теперь всякаго доврія. "Ну тогда что же", говорилъ онъ себ въ эти минуты, вскакивая съ мста и принимаясь быстро ходить по комнат: "кину и — поду на Кавказъ служить"…