Когда мы встретимся вновь

Ellada

Выбравшись из сугроба на дорогу, Шанталь отряхнула снег и, закутавшись поглубже в плащ, зашагала к городу.

Когда она добралась до театра, день клонился к вечеру.

– С вами все в порядке, мисс? – озабоченно поинтересовался дежуривший на своем обычном месте Дэни, когда она вошла в фойе.

– О, да. Вполне, – кивнула Шанталь, изо всех стараясь выглядеть и вести себя как обычно. Ей даже удалось выдавить улыбку. Правда, эта улыбка больше походила на гримасу и сквозь нее просвечивала бесконечная усталость, но у девушки не было ни сил, ни желания заботиться о правдоподобности своих ответов.

Дэни смерил ее мрачным взглядом и насупился.

–

Я вам не верю, – хмуро буркнул он. – Сначала выбегаете из театра, словно ошпаренная, исчезаете на несколько часов неизвестно куда, а затем возвращаетесь растрепанная, вся в снегу и уставшая, словно на вас целый день мешки возили, и утверждаете, что с вами все в порядке. И вы думаете, я вам поверю?

– Но это правда, – попыталась возразить та, но Дэни перебил ее.

– Я что, похож на дурака? Да вы же едва языком шевелите от усталости! А я думал, вы мне доверяете. А еще говорили, что мы с вами друзья! – в его голосе прозвучали нотки обиды и разочарования.

– Дэни, – на этот раз голос актрисы прозвучал ясно и твердо. И так повелительно, что мальчик вздрогнул и невольно вытянулся по струнке. – Со мной. Действительно. Всё. В порядке, – раздельно произнесла Шанталь, четко выговаривая слова, словно подводя некий итог их короткому разговору, – Это был очень трудный день, и я действительно несколько устала. У меня возникли кое-какие проблемы. Но это проблемы личного характера, и я не хочу обсуждать их с кем бы то ни было. К тому же, в этом нет никакой необходимости – все уже благополучно разрешилось. Поэтому давай оставим все как есть и просто забудем об этом, хорошо?

– Да, мисс, – холодно и равнодушно произнес мальчик, как обычно отвечал посетителям театра.

Девушка тяжело вздохнула. Она прекрасно видела, что паренек обижен, но не могла, да и не хотела посвящать его во все перипетии своей нынешней, а тем более прошлой жизни. Улыбнувшись, но на этот раз более тепло и искренне, она ласково взъерошила ему волосы.

– Прости, Дэни, но я действительно не могу тебе ничего объяснить. Будет лучше, если мы оставим всё как есть, поверь мне. Ты – мой друг и пытаешься мне помочь, я знаю. Но ты ничего не можешь сделать. И никто не может. Я должна сама с этим справиться. Понимаешь? Сама.

С минуту он с сомнением смотрел на нее, а затем отвел взгляд и нехотя кивнул.

– Понимаю.

– Вот и хорошо. А теперь я, пожалуй, пойду к себе и немного отдохну. Сегодня был очень трудный день.

Шанталь направилась к лестнице, но, ступив на первую ступеньку, снова обернулась и как-то неуверенно посмотрела на мальчика, словно раздумывая, стоит ли говорить.

– И вот еще что, Дэни, – наконец произнесла она. – Пожалуйста, никому не говори о моем странном поведении сегодня. Мне бы не хотелось, чтобы остальные волновались. Особенно месье Поль. Ему и так забот хватает, незачем беспокоить его такими пустяками.

– Как пожелаете, мисс Шани.

– Спасибо, Дэни.

Отвернувшись, она продолжила путь. Двигаясь скорее по инерции, чем осознанно, она поднялась на самый верхний этаж, где располагались служебные помещения, вошла в гримерную и обессиленно упала на стул. Она чувствовала себя так, словно какой-то невидимый гигант высосал из нее все силы, оставив пустую оболочку. Ужасно ломило кости, а тело ныло от усталости.

«Боже мой, наконец-то все закончилось», – подумала она и, словно ожидая этого сигнала, отяжелевшие веки опустились, а голова стала клониться на грудь.

Но тут дверь снова распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Испуганно вздрогнув, Шанталь вскочила на ноги и ошеломленно

уставилась на нее. На пороге стоял Альберт. Вернее, мистер Уильям-Альберт Эндри – самый богатый, знатный и влиятельный холостяк Чикаго, который несколько месяцев ухаживал за ней, посещая все ее спектакли и преподнося скромные букеты фиалок вместо огромных корзин роз и дорогих подарков, как это делали остальные ее поклонники, который сразу же прекратил преследовать ее, стоило ей лишь попросить его об этом, и которому, хотя она не признавалась в этом даже самой себе, таки удалось покорить ее сердце. Ну… или почти удалось. В первое мгновение ей показалось, что она все-таки заснула и все это лишь сон, игра усталости, воображения и тайных чувств. Девушка зажмурилась, а затем резко открыла глаза и несколько раз тряхнула головой, но ничего не изменилось. Она по-прежнему стояла в своей гримерной, а прямо напротив нее, тяжело опираясь рукой на косяк и прожигая ее мрачным, почти жестоким взглядом, стоял Уильям-Альберт Эндри. Не сводя с него изумленно распахнутых глаз, она машинально ущипнула себя за руку и едва не подпрыгнула от боли.

«Значит, это не сон», – молнией пронеслось у нее в голове.

– Что… Что все это значит? – наконец пробормотала она, понемногу приходя в себя. – Зачем вы здесь? Я же просила вас не приходить больше. Сплетни…

– Сплетни?!! – процедил Альберт, словно выплюнув это слово ей в лицо. – Только не нужно рассказывать мне сказки, будто бы тебя волнует, что скажут люди! Тебе больше не удастся сделать из меня дурака. Больше я тебе не поверю.

Шанталь так растерялась, что в первую минуту не нашла, что сказать на это. А затем по ее лицу разлилась мертвенная бледность, черные глаза возмущенно вспыхнули, а брови сошлись над переносицей.

– Что вы такое говорите? По какому праву…

– По единственному праву, которое ты признаешь, – холодно перебил ее Альберт. Два полыхающих гневом взгляда – синий и черный – скрестились, словно два клинка в смертельном поединке. Казалось, даже воздух в комнате потемнел и зазвенел невидимым напряжением. – По праву самого богатого и знатного!

– Что?!! Да как вы смеете!

– Как я смею?!!

Сорвавшись с места, он в два шага очутился прямо перед ней и, схватив ее за плечи, несколько раз тряхнул с такой силой, что ее голова мотнулась, словно у тряпичной куклы. Не ожидавшая этого Шанталь испуганно замерла в его руках, не сделав даже слабой попытки освободиться. Шпильки, удерживавшие ее волосы, уложенные в скромный тяжелый узел на затылке, разлетелись в стороны, и шелковистые черные локоны волнами рассыпались по плечам, но ни один из участников этой сцены не обратил на это никакого внимания.

– Да что с вами, мисс Шанталь? – издевательски прошипел Альберт, почти с ненавистью глядя в ее бескровное лицо с испуганно распахнутыми черными глазами. – В Париже вы не были такой щепетильной. И совсем не боялись сплетен, если судить по тому, что о вас писали в газетах. О нет. Наоборот! Вы выставляли себя напоказ. Себя и свои шашни с этими денежными мешками с длинными родословными. Тогда вас, кажется, совсем не беспокоило, что о вас скажут или подумают. Так почему же здесь, в Чикаго, вы вдруг стали такой строгой поборницей нравов? С чего такая перемена?!! Молчишь? А я скажу с чего. Набиваешь себе цену! Так если дело только за этим, надо было сразу сказать! Ты же знала, что я богат. Очень богат. Один из самых богатых в Чикаго. Это тебе любой подтвердит. Я заплатил бы столько, сколько ты потребовала, и даже не стал бы торговаться. Так зачем же было лгать и разыгрывать из себя недотрогу?