Когда налетел норд-ост
Шрифт:
А он, видно, расторопный парень. Будто почувствовал, что ей надо кое-что выяснить о Лермонтове и что ей трудно отказаться от провожатого по незнакомым местам.
— Ну так как?
— Я ведь с вещами и еду на турбазу.
— Ну тогда завтра? Идет?
— Не знаю. — Женя отвернулась от него. За кого он ее принимает?
«Лазурит» между тем дал короткую сирену, все стали торопливо сматывать лески. Судно пошло к берегу. Женя увидела в седловине меж горами домики и услышала бравурную музыку.
— Колька, сматывай! —
— Успеем еще, куда спешить.
— Ты слышишь, что я тебе говорю? — Смуглый стал отвязывать от лески жилку с крючками и грузилом, вдевать крючки в пробочку, сматывать и прятать все это в сумку.
Берег стремительно приближался. На носу появился матрос в синей робе. «Лазурит» с разгона врезался носом в берег, прохрустел галькой, матрос опустил с носа трап, постлал две доски.
— Ну всего! — Женя кивнула Дмитрию с Колькой и пошла с чемоданом на нос.
Она шла и знала, что он смотрит ей в спину. Ей тоже не хотелось уходить. Теперь Женя ругала себя за излишнюю строгость и досадовала на него: ну спросил бы хоть ее адрес и фамилию или дал бы свой. То смелый, а то…
— Быстро! — крикнул матрос, стоявший на носу.
Женя хотела обернуться и помахать Дмитрию, но сдержалась.
Решительно сбежала по доскам на гальку и только тогда обернулась.
Дмитрий со спиннингом в чехле сходил по трапу.
Рядом с Женей толпились ребята в ковбойках и полуголые. Они кого-то провожали на этот самый «Лазурит». Тренькала гитара, слышался смех и напутственные крики, но громче всех кричал Колька. У Жени слегка кружилась голова, вокруг все туманилось, плыло, точно в сильную качку.
Женя встряхнулась, вытерла рукой лоб, мир приблизился к ней и снова стал ощутимым и точным.
— Вы куда? — орал Колька. — Нам ведь обратно!
— Сползай, — приказал Дмитрий. — Слышишь?
— Зачем? Отсюда тащиться больше часа по камням… Дядь…
Дмитрий махнул ему рукой:
— Хорошо, оставайся… Привет бабке!
Сердитый, с противогазной сумкой через плечо, Колька тотчас скатился с трапа. Под звуки гитары на судно полезли девушки и парни с рюкзаками и чемоданами.
Потом матрос убрал доски, поднял металлический трап, «Лазурит» взревел, с хрустом стащил с гальки нос, развернулся и полным ходом двинулся в обратный путь.
— Зачем же вы? — с бьющимся сердцем спросила Женя. — Вам ведь сюда не нужно…
— Откуда вы знаете, куда нам нужно? — Дмитрий весело посмотрел на нее. — Мне нужно именно сюда.
Женя прикусила губу. Пальцы ее чуть-чуть похолодели.
— Вам туда? — Дмитрий кивнул головой в сторону горной террасы, где стояли домики и грохотала музыка.
Женя кивнула и прикрыла ладонями уши.
— Чтоб не скучали, — сказал Дмитрий, поднимая чемодан, и Женя вспомнила парня с бакенбардами в Туапсе. — И чтоб не забывали: бодрость превыше всего!
Они шли по галечному пляжу, усеянному загорающими: вокруг
— Все правильно, — сказал Дмитрий, — чтоб всякая там заграничная белиберда не отравляла сознание нашего человека.
Женя усмехнулась:
— И как здесь при таком грохоте трава растет?
— Как горы не рушатся? — добавил Дмитрий.
— Как синеет море и светит солнце?
— Как уши не отсохнут у начальства?
Внезапно музыка прекратилась, и на мгновенье стало так тихо, что зазвенело в ушах. Затем кто-то продул микрофон, и воздух потрясли слова:
— Туристы шестьсот тридцать пятого маршрута, просьба немедленно явиться для дежурства на кухню!
— Вот это уже ласкает ухо! — засмеялся Дмитрий. — «Немедленно», «явиться»… Это располагает к здоровому отдыху.
Колька тащился сзади. У него было угрюмое, несчастное лицо.
Наконец Дмитрий поставил чемодан у домика, где регистрировали вновь прибывших, и широким жестом показал на крыльцо.
— Туристы маршрута!.. Староста дежурной группы, прошу срочно явиться!.. — снова загрохотало в тишине.
— Идите отмечаться, а я потолкую с диктором, — сказал Дмитрий, — может, ему и невдомек, что здесь от его голоса образуется зона пустынь… Не возражаете?
— Попробуйте… Желаю успеха! — Женя по ступенькам взбежала в домик.
Дмитрий зашагал к радиоузлу, а Колька остался сидеть на лавочке. «И это Дмитрий? То вел себя независимо, а то…»
Интересно, придет сегодня Лизка? Лучше бы не пришла. Он ведь так и не раздобыл денег на кино. Надо будет опять подбить бабку на кукурузу: пусть наварит, а он продаст на пляже. Это хуже, конечно, чем сколачивать ящики, но проще…
Музыка вдруг смолкла, потом раздалась еще громче. И Колька увидел, как из домика — на нем было одновременно три надписи: «Радиорубка», «Библиотека» и «Камера хранения» — вышел Дмитрий с каким-то человеком, вероятно, радистом-диктором. Они о чем-то разговаривали, яростно жестикулируя. Дмитрий показывал на огромный рупор, укрепленный на столбе, неподалеку от танцплощадки, потом хлопал себя по уху.
— Всем должно быть слышно! — громко говорил диктор. — И тем, кто на пляже, и тем, кто у дальнего мыса… Да и претензий пока что не поступало… А вы сами из какого маршрута?
— Это роли не играет.
— Покажите вашу туристскую книжку.
— Хорошо, я поговорю с кем надо! — сказал Дмитрий. — Тогда пеняйте на себя.
Диктор скрылся в домике, и не успела захлопнуться за ним дверь, как звуки неимоверной мощи понеслись над турбазой и морем.
Дмитрий подошел к Кольке.
— Вот так… Слыхал диалог?
— Что-что?
— Ну наш разговор… У тебя, брат, запасец слов не дюже… Стена, а не диктор! Ничем не прошибешь. Диктатор! А я, как и положено, потерпел фиаско…