Когда налетел норд-ост
Шрифт:
Виктор с любопытством смотрел на него.
— Скажите, вы не потомственный моряк? У вас в роду есть морские бродяги?
Второй штурман улыбнулся.
— Был такой, а сейчас нет… Батя ходил стармехом на БМРТ в дальние рейсы, мать моя в молодости, говорят, была красивой женщиной. Многие на нее посматривали. Однажды батя пришел к твердому решению, что ни к чему при такой жене по шесть месяцев отсутствовать и смотреть на чаек и глупышей, а не на жену, и списался с судна. С тех пор работает на судоверфи…
— А как вы относитесь к этой проблеме?
— Мотаюсь,
— Почему же? Могли бы и на суше устроиться, быть ближе к детям, жене…
— Почему? Наверно, потому, что жена моя не самая красивая в Мурманске… Ну как там наш осьминожек — жив-здоров?
Виктору сейчас было не до осьминога.
— Как по-вашему, скоро утихнет море? — спросил он. — Сколько можно шуметь? Точно рассердилось на кого-то.
— Вряд ли оно скоро утихнет… Ветер все крепчает, балла на два еще может разогнать волну. — Аксютин сбросил мокрую куртку. — Как бы и вправду старпом не одержал верх: кое-кто за него, но Сапегин, весь судком с Северьяном во главе и большинство моряков против. При семи баллах не сможем работать, волна перехлестывать будет через палубу, рыбу смывать, да и по инструкции это не разрешается… Вам полегчало?
— Вроде бы…
— Пройдет, не огорчайтесь… А почему вы в рубку и в салон не приходите? Все вами интересуются… Сапегин вот хочет заглянуть и… — Не успел Аксютин докончить фразу, как скрипнула дверь и в каюту вошел капитан, краснолицый, плотный, и посмотрел на Виктора своими мягкими, ну совсем не капитанскими глазами.
— Привет, москвич! А ну-ка сползайте с койки, хватит бока отлеживать. Клин клином вышибают: надо больше двигаться, дышать ветром и лучше есть. Кроме вас, у нас еще трое на больничном… Кому же работать? Рыбка пошла, как никогда. Есть чем нашему брату похвастаться перед вами, а вы…
— Хорошо… Я скоро, — через силу, как-то болезненно улыбнулся Виктор.
— А здесь не холодно! — Сапегин провел ладонью по лбу. — Что ж вы, орлы, загнали дорогого гостя на верхний полок? — Капитан посмотрел на Аксютина.
— Кто ж знал, что так будет? — стал оправдываться второй его помощник. — Привыкли к своим койкам…
— Ну добро, я пошел, жду вас, уважаемый корреспондент, в рубке через десять минут.
— А как там ребята? — спросил Виктор скорей из приличия, нежели из интереса.
— Все нормально, только вот у матроса второго класса Перчихина, как он сказал, вчера утащили из чемодана бритве марки «Филипс» с плавающими ножами, и в команде теперь смятение. Сами понимаете, что это такое… А рыба идет отлично!
Виктор кивнул. Сразу стало ясно, почему не приходил к нему Перчихин и кто скорее всего стащил его бритву…
Глава 9
НЕЗАКАТНОЕ СОЛНЦЕ
Сапегин ушел, плотно притворив дверь каюты. «Почему ни Аксютин, ни Лаврухин не сказали о случившемся?» — подумал Виктор. Он был на судне всего несколько дней, но уже понял, что здесь все знают про всех: ничего не скроешь.
Виктор встал, натянул плащ и, пошатываясь от сильной качки,
Шагнул в рубку.
Лица у капитана и старпома были разгорячены спором, который оборвался с приходом Виктора. Лаврухин нес вахту.
— Ну и пусть другие дрейфуют носом на волну, — прервал молчание Сапегин. — Зачем брать с них пример?
Старпом с досадой посмотрел на Виктора: видно, не хотел при нем продолжать спор.
— Ну как вы? — внезапно спросил он. — Напрасно пришли сюда в шторм — волной могло смыть с палубы. Переждали бы…
«А я правильно подумал тогда о старпоме», — мелькнуло у Виктора.
— Нечего ему отлеживаться в каюте, — вступился за него Сапегин, — пусть ветром подышит, на волны посмотрит, на героев наших полюбуется. — Слово «героев» он произнес иронически, будто назло старпому. — Когда он еще такое увидит?
— Нечем здесь любоваться! При такой волне нельзя работать. Нужно думать о людях, об их здоровье и безопасности… Верно? — Старпом, явно ища поддержки, уставился на Виктора.
— Я… я не моряк, мне трудно судить.
Виктор не знал, кто из них прав, решил сохранить нейтралитет. Через окна рубки он видел матросов у рыбного ящика. Они продолжали шкерку. Жутко было смотреть, как под их сапогами гуляла пена, как круто крепилась то в одну, то в другую сторону палуба.
— Глупо рисковать! — Котляков нервно заходил по рубке. — Я снимаю с себя всю ответственность…
— Твое дело, — сказал Сапегин. — Мы будем продолжать лов. Во-первых, командир отряда кораблей не запретил продолжать лов, и, во-вторых, мы не нарушаем инструкции министерства…
— Поступай как знаешь, тебе отвечать. — Котляков хлопнул дверью и вышел из рубки.
— И у нас, как видите, не обходится без споров, — сказал Сапегин. — Знали бы вы, каково рыбаку, когда сутками он вытаскивает пустой трал. Хоть вешайся на рее. Но если рыба ловится, ловить можно и нужно, но, конечно, с большой осторожностью: на вахту мы выпускаем только опытных рыбаков. Мы попали на мощный косяк, как бы не потерять его. Да и не одни мы ловим, — как бы оправдываясь, заметил Сапегин, — вон смотрите, три наших судна работают. А кто не решается — это их личное дело.
— Я тоже так считаю, — сказал Виктор, — и поступил бы, как вы, если бы был капитаном.
Время от времени то Сапегин, то Лаврухин громко предупреждали в микрофон трансляции:
— Эй, на палубе! Внимание, закрепиться — с левого борта идет волна!
— Скажите, — обратился Виктор к Сапегину, — зачем вы взяли на судно Колю?
— Но ведь кому-то надо было взять его. Парень имел две судимости, и все по дурости, по пьянке. Был досрочно выпущен за примерное поведение и трудолюбие, приехал в Мурманск, но никто не брал его на работу. Я случайно узнал об этом, поговорил с ним, понял, как хочется ему порвать с прошлым, и рискнул… — Сапегин подошел к окну, внимательно окинул взглядом палубу, море.