Когда налетел норд-ост
Шрифт:
— И ты будешь, и все вы будете такими фокусниками! — заверил их рыбмастер и принялся поучать дальше. — Только старайтесь, ребятки, постичь всю премудрость шкерки. Что для этого надобно? Многое. Перво-наперво — хорошенько наточить нож, потом — правильно, свободно, легко стоять у рыбодела, далее — досконально изучить строение внутренних и наружных органов рыбы, беречь все движения и каждую секунду вахтенного времени…
Виктор ухмыльнулся: учитель!..
До чего же в разных измерениях живут люди, поневоле вспомнишь тут Перчихина с его мрачноватой сверхтрезвой философией… Черт побери, может, и ему, Виктору, испытать свои силенки в шкерке и
Он не сделал этого, однако с интересом слушал и смотрел на движения руки и лезвия: это могло ему пригодиться. Виктор и не заметил, как проторчал в салоне добрых полчаса, и, когда рыбмастер, пожелав удачи, отпустил новичков, он задержал Колю.
— Все усвоил? — спросил он дружелюбно.
— А чего там, — чуть отстранился от него Коля, — шкерить — не часы на конвейере собирать…
— Итак, сколько будешь давать рыбин в минуту?
Худое Колино лицо с сероватой кожей чуть дрогнуло, оживилось, в глубине его глаз мелькнул плутоватый проблеск:
— Для начала одну! Но чтоб по правилам, чтоб не в брак…
— Ага, значит, боишься, что шею намылят, продраят, пропесочат?
— А вы что думали? — в тон ему ответил Коля. — Попробуй попорть рыбу! Гад буду — в салон не пустят, жрать не дадут, а что делать в море без жратвы?
Не такой уж он был забитый, как показалось.
— Держись Шибанова — не пропадешь! — сказал Виктор. — Ты, я вижу, парень не промах…
— Вроде бы, да пока что все промахивался.
Виктор проснулся в час ночи и вышел на палубу. Вид моря совершенно изменился. По правому и левому бортам «Меч-рыбы» двигались другие рыболовецкие суда, волоча за собой хвосты черного дыма: они, видно, работали на угле, — из низких, скошенных назад труб других судов — «жидкачей» — струились сизоватые полосы. Ветер развевал на них многоцветные флаги разных стран мира — суда двигались медленно, наверно, с опущенными тралами. А не очень далеко, милях в пятнадцати от их траулера, виднелась узкая, размытая расстоянием и синеватым маревом полоса какого-то берега.
— Трави джилсон! — послышался громкий голос Северьяна Трифоновича, ответные голоса других, стук лебедки, и Виктор бросился на шум.
Огромный траловый мешок, захваченный тросом, перевалился за борт «Меч-рыбы», исчез в воде, и за ним медленно потянулись сухие еще крылья трала, по смазанным роликам побежали стальные тросы-ваера, в воду уходили бобинцы и ожерелья кухтылей, окованные металлом черепахи траловых досок. И все время раздавались деловито громкие, четкие команды Северьяна Трифоновича, рыбаки в брезентовых куртках и стеганых фуфайках делали то, что он приказывал. Скоро весь трал ушел в море, очевидно, в Норвежское море (они ведь собирались промышлять в нем, это Виктор хорошо помнил), хотя оно решительно ничем не отличалось от того, по которому они шли вчера, от Баренцева моря — ни цветом воды, ни дымчатой синевой неба, ни легким плеском волн…
Ваера туго натянулись, заскрипели, и судно, резко сбавив ход, пошло тише. Почти все рыбаки, кроме свободных от вахты, высыпали на палубу, на полубак и с явным интересом следили за спуском трала.
Виктор заметил на крыле ходовой рубки Сапегина. Тот кивнул ему, и Виктор поднялся по трапу.
— Наконец-то мы впряглись в постромки! — сказал капитан. — Теперь час-полтора терпения. Самописец
— Проверим его советы, — ответил Виктор. — Нынче на многих промыслах неважно с рыбой…
— Мягко говоря… Но брать ее нужно откуда хочешь, хоть с потолка, — Сапегин блеснул мягкой синевой глаз и показал головой на небо. — За счет себя, кажется, иной раз выполнил бы рейсовое задание и бросился в трал, если бы был потяжелей.
В глаза радостно било солнце, море по-прежнему мерно пошатывалось, и «Меч-рыба» со спущенным тралом едва-едва покачивалась.
— Что ж вы все один, в лучшем случае вдвоем? — внезапно спросил Сапегин. — Не хотите расширять контакты? У нас на корабле замечательный народ… («В том числе и Гвоздарев?» — весело подумал Виктор.) Так что не стесняйтесь, знакомьтесь… Хотите, перезнакомлю со всеми, кто сейчас на палубе, проведу по кубрикам и каютам и прикажу своей властью поработать на вас? Хотите?
— Нет, что вы… Зачем же… Я сам… — возразил Виктор, — лучше скажите, когда у вас впервые появилась мечта стать моряком, капитаном? Кто повлиял на вас? Наверно, в роду были мореходы?
Сапегин погладил пальцами толстые лоснящиеся щеки, второй подбородок и, вздохнув, с сожалением посмотрел на Виктора.
— Должен вас разочаровать: я, как и вы, москвич, родители мои — учителя. В Мурманск привезли меня после войны, в пятилетнем возрасте. Отец и сейчас работает завучем в школе рабочей молодежи. Мать преподает русский язык и литературу в средней общеобразовательной. А вот соседи по коммунальной квартире — все, как один, моряки. Они таскали меня на свои ледоколы, сухогрузы, траулеры, и никто специально на меня не влиял, как выразились вы, и мечта начисто отсутствовала, но никем другим, кроме моряка, как понимаете, стать я не мог…
Объяснение Сапегина и правда слегка разочаровало Виктора.
— И не жалеете? Нравится? Нашли свое призвание?
Сапегин слегка поморщился:
— А кто его знает. Наверно. Живая работа. Если есть в избытке нервы — можно довести до нормы, если имеется избыточный вес — не очень трудно сбросить. Впрочем, мне никак не удается — неудачник я в этом деле.
Виктор засмеялся.
— Теперь все. Отстаю от вас.
— Ну, если так, не теряйте времени, пока люди свободны и дела нет, а я с вашего разрешения пойду посплю часок.
Виктор сошел с крыла рубки на палубу.
Вахтенные матросы ставили рыбоделы — длинные разделочные столы из толстых досок — и мойку над трюмом для ошкеренной рыбы. То и дело Виктора просили посторониться, отойти.
Главными людьми на палубе теперь были Северьян Трифонович, Василий и Дрыгин. Рыбмастер был в кирзовых сапогах и меховой кожаной безрукавке. Скоро суета улеглась — все было готово для приема рыбы.
Тралмейстер почесал в затылке, размял плечи, оперся о фальшборт и стал смотреть на море, на туго натянутые ваера, на тонкую линию дальнего дымчатого берега.
Неподалеку промышляли небольшие рыбацкие боты, рыбаки на них были в ярко-желтой спецодежде и в традиционных зюйдвестках. Они очень старательно, перебирая руками, тащили какие-то веревки из глубины.
— Удивительно, что такие маленькие суденышки выпускают в открытое море! — сказал Виктор, обращаясь к Северьяну Трифоновичу.
— Они привычные, отличные мореходы, и рыбу хоть и ловят на ярусы, как наши деды когда-то…
— Зачем же как деды? — перебил его Виктор, чего-то не понимая.