Когда погаснут все огни
Шрифт:
– А потом яшмовыми владыками называли себя все, кто имел какие-то претензии на то, чтобы называться наследником Ганьдэ, - Шэнли рассмеялся и покачал головой, - без ученого и знатока древностей мы и правда ничего не поймем, а гадать можно бесконечно. Но если это и правда табличка знаменосца правителя или военачальника – мы нашли поразительную вещь. Жаль, в древности не было обычая писать на таких табличках имя правителя. Тогда мы могли бы сразу узнать, кто здесь сражался.
С этим оставалось лишь согласиться.
В шатре принца табличка, тщательно обернутая бумагой, отправилась
Над Юйхэ сгущались сумерки. Вечера в лагере принца, расположенном на пристойном расстоянии от поля костей, проходили обыкновенно весело и без излишних церемоний. После завершения ужина старшие члены свиты обычно покидали шатер принца, предоставляя молодежи веселиться в свое отсутствие. С их уходом почти сразу появлялись танцовщицы и музыканты, которых ван Цзянли отправил из Яньци развлекать царственного гостя и его свиту.
Иногда вечерами танцовщицы оставались в своих палатках – бывало, что принцу хотелось более спокойного времяпрепровождения. В эти вечера из девушек отбирали лишь самых изящных, чтобы разливать вино, не мешая молодым господам забавляться стихотворными играми или музицировать. Принц Шэнли был весьма неравнодушен к музыке.
На этих вечерах позволялось до разумного предела позабыть об этикете и допускать небольшие вольности. Не нужно было испрашивать разрешения принца покинуть шатер и не было нужды отдавать поклоны при возвращении. Хао Вэньянь, конечно, продолжал внимательно следить за всеми входящими и выходящими, но и его в эти часы отпускала привычная строгая сдержанность, и он становился таким же веселым юношей, как и все в свите принца.
Выходить было можно свободно – и потому никто не обратил особого внимания на то, что Со Ливей, выслушав склонившуюся к его уху служанку, быстро покинул шатер. Разве что Чжу Юйсан и Хао Вэньянь проводили его вглядами.
Вернулся Со Ливей довольно быстро – Чжу Юйсан даже не успел завершить мелодию, которую играл на флейте. И, занимая свое место неподалеку от принца, подал быстрый знак веером.
Лицо Шэнли осталось безмятежно спокойным. Только пальцы на миг едва заметно сильнее сжали чарку с вином. Чжу Юйсан чувствовал, что от Со Ливея веет тревогой, но тот как ни в чем ни бывало приобнял за талию притворно смутившуюся нарядную девушку и рассмеялся чьей-то шутке.
Чжу Юйсан, выводя последние ноты, перевел взгляд на принца, ожидая, что тот сейчас остановит пир. Однако Шэнли, перекинувшись несколькими тихими фразами с Хао Вэньянем, остался спокоен и весел. Что бы ни произошло, подавать виду не собирался ни он, ни Со Ливей.
Уже глубокой ночью, после того как вечерние развлечения закончились, в шатре принца собрался узкий круг самых доверенных лиц. Чжу Юйсан знал, что от него не будут ждать никаких слов – он допущен лишь как телохранитель,
– Итак, - принц Шэнли выглядел серьезным и сдержанным. Ни тени беспечного веселья и расслабленной изнеженности, - Ливей, друг мой. Перескажи все тем, кто не оповещен.
Со Ливей, хмурясь, извлек из рукава полоску тончайшей, почти прозрачной бумаги.
– Моя досточтимая тетя, дама Со, сообщает. Наступила пора счастливого ожидания драгоценного плода.
Наставник Ли прикрыл глаза и покачал головой. Хао Вэньянь с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Иными словами, мой брат преуспел на брачном ложе. Его супруга беременна, - сухо подытожил Шэнли.
Это не было пояснением. Принц своими словами закреплял факт, столь многое менявший в его собственной судьбе и судьбах всего Цзиньяня.
– Об этом не объявлено официально. Золотой гонец еще не прибыл, - осторожно заметил Хао Вэньянь.
– Должно быть, срок очень ранний и ожидают, когда кровь закрепится, - наставник Ли был мрачнее грозовой тучи, - благородный господин Со, ваша досточтимая родственница… она ведь узнала об этом не из официального оглашения?
Со Ливей лишь кривовато улыбнулся в ответ. И эта улыбка говорила куда больше любых слов. Конечно, за десятки лет, проведенных на службе во дворце, дама Со обзавелась огромными связями и имела собственных осведомителей даже в Рубиновом дворце, где обитала императрица.
– Или же за время, что мы прохлаждаемся в Цзянли, Моу взяли слишком много власти, и без их ведома теперь мышь не выскочит, - Шэнли постукивал пальцами по столику, на который Со Ливей положил послание тетки.
– Едва ли. О таком тетушка непременно известила бы, - спокойно возразил Со Ливей.
– Да, верно, - Шэнли прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
До этого мига шансы принцев и их значимость были примерно равны. Однако с беременностью супруги принца Шэньгуна все начинало стремительно меняться.
– Да чтоб его! – не сдержавшись, Шэнли ударил по столу кулаком, - я таскаюсь по Цзянли, улыбаюсь всем и каждому, проверяю склады на случай неурожая, встречаюсь с Линем из Данцзе! А мой брат тем временем глотает пилюли и не вылезает из постели супруги – и вот теперь готовится предъявить продолжателя династии! И Моу будут объявлять его более достойным именно поэтому!
Видеть всегда доброжелательного, легкомысленно-ленивого принца… нет, не в гневе – в крайнем раздражении, не скрывающим своих чувств, было непривычно для Чжу Юйсана.
– Дитя может оказаться и девочкой, - резонно заметил Хао Вэньянь, - дама Со не сообщила о результате гадания.
– Его уже могли провести за то время, что ехал гонец, - Шэнли чуть качнул головой, стремительно беря себя в руки, - и мы не можем уповать лишь на то, что у Шэньгуна родится дочь.
– Вам следует возвращаться в столицу, чтобы на месте противостоять Моу, - высказался наставник Ли, задумчиво перебирая четки, - но возвращаться без спешки, используя как благовидный предлог опасность поветрия из Милиня. Полагаю, что почтенный Дуань с готовностью изложит свои соображения на сей счет, которые будут приложены к письму Его величеству.