Когда погаснут все огни
Шрифт:
– Или ты не ищейка Байхэ? – однорукий чуть потянул носом, - дошел до того, что таскаешь подолы за небожителями?
Видимо, он учуял след той силы, которой поделилась на прощание Линлинь.
Отвечать Хао Сюаньшэн не стал. Он вслушивался. И сейчас слышал этот едва ощутимый кровавый призрачный зов, за которым шел от самого Шэньфэна, но который принимал то за отголосок войны, то за обман своих чувств.
Значит ли это, что он, сам того не ведая, все это время шел верным путем, и печать у кого-то из этих троих?
– Уходи, - повторил хошу, - твоя гибель не нужна.
–
Хао Сюаньшэн мрачно усмехнулся. Отступники всегда говорили такое при встрече. Ввязываться в спор не имело смысла. Поговаривали, что порой отступников удавалось переубедить. Но куда чаще бессмертные Пяти Дворов, измученные безысходностью своего существования, переходили на сторону тех, кто отверг путь смирения.
Искуситель и однорукий атаковали одновременно. Хао Сюаньшэн успел отбить удар первого и быстрым броском увернулся от однорукого. Скрутив податливый воздух в руке, он отмахнулся получившейся плетью, сбив однорукого с ног.
Хошу устремился в бой с небольшой заминкой, которая оказалась спасительной для Хао Сюаньшэна и смертельной для его увечного товарища. В стремительном рывке, отводя новую атаку, Хао Сюаньшэн не глядя вновь хлестнул за спину воздушной плетью, желая не дать однорукому подняться на ноги. Но помимо звука падения тела он услышал хруст. Знакомый хруст сломанной шеи. Пусть это и не убивало бессмертного – но обездвиживало надолго. Даже проклятому мертвецу не под силу подняться и продолжать бой со сломанным хребтом.
Почти в тот же миг Хао Сюаньшэна отшвырнуло в сторону, к стволам деревьев, только чудом не разбив о стволы. Перекатившись, он вновь вскочил на ноги.
Схватка была стремительной и беззвучной. Не нуждающиеся в дыхании бессмертные бились в полном молчании, без возгласов и выдохов. Только звон стали, шорох одежд и звуки шагов. Резкий свист воздушных плетей и свитых из энергии щитов.
Преимущества у него почти не было, и Хао Сюаньшэн это понимал. Он бился со спокойным ожесточением, почти слившись с Шуанъюнем. Вверив себя вошедшему в кости пятисотлетнему опыту битв. Опыту, которого не имели его противники.
Ему вновь удалось уйти от атаки и ударить самому – стремительным движением снизу вверх, распластавшись почти у самой земли, метя острием в сердце хошу. Выученный в давние времена удар, несущий гибель бессмертному.
Хошу не успел ни парировать, ни уклониться. Шуанъюнь рассек ему сердце.
Оставшийся противник вскрикнул. Резко и зло, впервые с начала боя. И, вопреки ожиданию Хао Сюаньшэна, бросился не к нему, а от него, запуская руку в рукав.
Тонкая рябь энергий завибрировала в воздухе. Отступник собирался воспользоваться талисманом перемещения. Видимо, редкостную и трудную в изготовлении вещь он приберегал на самый крайний случай.
Почти не раздумывая, Хао Сюаньшэн устремился к нему, хватая за края одежды и видя, как вокруг мечутся огни разрушающегося переходя, чувствуя, как сжимает
Это было безмерно опасно. Помеха талисману в последний миг могла уничтожить их обоих, разорвав в клочья тела и заточив души в незримом до скончания дней мира. На несколько мгновений Хао Сюаньшэну показалось, что так и будет. Но огни, взвившись безумным смерчем, погасли. А затем последовал удар о твердую каменистую землю.
Пыль и осколки сухих костей запорошили лицо, заставив ослепнуть. На тело будто навалилось тяжелое плотное одеяло.
Земли духов. Неизвестно, куда должен был перенести талисман изначально – но, сбитый грубым вмешательством Хао Сюаньшэна, он забросил их по другую сторону Завесы. Найти выход будет непросто…
Опираясь на Шуанъюнь, Хао Сюаньшэн с трудом поднялся на ноги, ища взглядом своего противника. К счастью, их не разбросало слишком далеко. Отступник тоже пытался встать, прикрывая ладонью расползающуюся кожу на левой половине лица.
– Ублюдочный пес… что ты натворил.
Ровный бледный свет, льющийся отовсюду и ниоткуда, не отбрасывал теней. В белесом небе недобрым глазом горела багровая звезда – здесь она была намного больше и ярче, чем в мире материи.
Осколки выбеленных костей, заменявшие песок, захрустели под их ногами, когда они сошлись в новой схватке.
Но бились не только они. С первым звоном встретившихся клинков вокруг закипела призрачная битва. Воины всех ушедших эпох, погибшие во всех войнах от начала движения Великого Колеса, сошлись в невозможной битве без конца и начала. Воины Ганьдэ в ярких доспехах поражали копями варваров хошу, что вторглись в Срединные Земли во времена, когда Яшмовая Ганьдэ стала лишь величественным воспоминанием. Сияющие бронзовыми доспехами воины Великой Цюнцзе бились с воинами Цзиньяня, облаченными в латы тех времен, когда Хао Сюаньшэн вел войска под соколиными знаменами. Конники сгинувшего века назад Таолу набрасывались на лучников из Данцзе.
В этой безумной битве все сражались против всех. Рты раскрывались в беззвучных боевых кличах. На усеянную расколотыми костями землю не падало ни капли крови. Страшные раны затягивались на глазах, не заставляя никого падать наземь. Никто не прикрывал друзей и не строил боевых порядков.
Ярость пробужденной памяти канувших в небытие битв опаляла огнем, отдаваясь в самой глубине души. Она билась в висках памятью живой крови и жизни. Манила – зачерпни, возьми немного, это восстановит силы, поможет победить, ведь ты же воин, это то, что от века сродни твоей природе, твоей истинной сути…
Хао Сюаньшэн стиснул зубы, борясь с искушением. Зачерпнув от этого источника – сможет ли он остановиться? Не станет ли это шагом на путь, что осквернит его сильнее…
В ударах, наносимых противником, стала ощущаться все большая мощь. Их скорость возросла, а глаза бессмертного стали наливаться темной кровью. Лопнувшая от удара кожа на лице стремительно срасталась. Не связанный ограничениями и обетами пути Пяти Дворов, отступник свободно черпал силу призрачной ярости тысяч воинов, отразившуюся навеки в Землях Духов.