Когда погаснут все огни
Шрифт:
Из ножен с тихим шорохом выскользнул меч Хао Вэньяня. Его смуглое лицо казалось сероватым, но он был готов сражаться с неведомым врагом, что, казалось, крался к Кленовому Павильону.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Огни свечей вновь набрали силу, изгнав тьму из комнаты. Чжу Юйсан устало расцепил руки с сжал в ладони нефритовую подвеску.
– Это… - голос Хао Вэньяня был хриплым и каким-то чужим, - что это?
– Боюсь… - Чжу Юйсан покачал головой, - боюсь, что во дворце порча.
Шэнли нервно рассмеялся.
– Да, и уже
– Мне кажется, господин Чжу не это имеет в виду, - тихо проговорил наставник Ли, отирая лоб рукой вопреки всем правилам приличия.
– Да. Сожалею, господин наставник.
– Как это возможно? – Хао Вэньянь вспомнил, что все еще сжимает в руке меч, и вернул клинок в ножны, - дворец… дворец защищен дворцовой коллегией. Никакое зло не может проникнуть через поставленные ими рубежи.
– Мне кажется, эта порча исходит не извне. – Чжу Юйсан выглядел встревоженным, - если бы была возможность изучить все места дворца…
– Но у нас нет такой возможности, - резко закончил Шэнли, - никого из Кленового Павильона не пустят свободно ходить по всем закуткам. А уж тебя - тем более.
А значит, его мать останется не просто во дворце, который заполонили Моу. Она и отец останутся во дворце, который задела порча… если бы порча поразила Моу, он бы не противился этому. Но что, если источником порчи стали именно они? Шэнли захотелось закричать от нежелания соглашаться с отъездом. Ему страстно хотелось увезти прочь обоих – и мать, и государя-отца. Но он не обладал ни возможностью, ни властью, чтобы это сделать.
– Я позабочусь о том, чтобы Кленовый Павильон был лучше защищен до тех пор, пока не придет время его покинуть, - голос Чжу Юйсана был глуше, чем обычно.
Шэнли слабо шевельнул рукой, пытаясь улыбнуться. Заверения Чжу Юйсана были излишни. Он не сомневался, что тот его защитит. Если бы еще вера в могущество дворцовой коллегии заклинающих была столь же сильна.
Глава 16
Верхом на сяозцинском коне Линь Яолян выглядел великолепно. Горделивый и величественный благородный воитель. Лучший генерал несчастной Данцзе. Если бы только его талантом и отвагой можно было спасти державу…
А он, Дин Гуанчжи, желая эту державу спасти, подверг опасности все Четыре Предела. Сяохуамей не единожды за день разражалась горькими попреками, на которые было нечего возразить. Ни он, ни учитель попросту не знали об истинной сути талисмана, что был залогом побед Жу Яньхэ, как и не знали о горькой цене, которую древний властитель заплатил за обуздание этой силы. Тот, кого в ином случае почитали бы как бога войны, прожил не такую уж долгую жизнь и остался для последующих поколений примером своевольного заносчивого завоевателя, все начинания которого пошли прахом после его смерти. Его жизнь стала почвой для поучительных легенд и сказок о том, как судьба смеется над зазнавшимися гордецами.
Поступил бы он иначе, если бы знал о сокрытой истине? Смог бы презреть завет своего учителя? Если на первый вопрос ответить еще получалось,
Прислонившись к оконной решетке, Дин Гуанчжи наблюдал за отъездом Линя Яоляна на эту странную и неожиданную войну с Милинем. Еще совсем недавно одна мысль о таком показалась бы нелепостью. Может быть, и сейчас дело все же не только в обрушившихся на Милинь несчастьях? Быть может, все же не обошлось без руки и золота Цзиньяня, желающего еще более ослабить Данцзе? От этих мыслей Дину Гуанчжи не удавалось так уж легко отмахнуться.
Каким же наказанием обернулось для него возвращение рассудка. Узнать, что треть Шэньфэна, веселого и красивого города, обратилась в засыпанные пеплом руины. Увидеть в небе недобрую багровую звезду, предвещающую крах всех начинаний. И, главное, оказаться бессильным как-то помешать тем, кто пустил по ветру надежду укрыть печать, чтобы в нужный час передать ее тому, кто сумеет совладать с ее разрушительным зовом.
Была и еще одна опасность. Лекари, которые время от времени приходили его осматривать. Сколько еще они с Сяохуамей смогут морочить им головы? И что будет, когда эти люди поймут, что безумие разжало свои когти?
Сяохуамей смотрела вслед уезжающему Линю Яоляну, пока за последним всадником из его свиты не закрылись ворота усадьбы. Только тогда, зябко кутаясь в накидку, она неторопливо вернулась во флигель. Дин Гуанчжи удивился тому, насколько поблекшей и усталой она выглядела. Отразились на ее лице страхи и тревоги, или же сказывалась ее связь с печатью?
– Нам нужно уходить, - тихо проговорила она.
Дин Гуанчжи воззрился на Меняющую Облик.
– Куда?
– Следом за печатью, - Сяохуамей зябко передернула плечами, - ее нужно вернуть. Вернуть и отдать генералу.
– Так ты все-таки убедилась, что он…
– Да. Я смогла все как следует рассмотреть, - Сяохуамей явно не горела желанием много говорить, - пусть и не слишком явно. Но все же у него та же сила, что была у Жу Яньхэ. Он сможет совладать с сердцем.
Дин Гуанчжи ощутил странное, почти неуместное облегчение. Однако это чувство тут же сменилось тревогой. Сможет ли Линь Яолян по-настоящему спасти Данцзе? Правление Жу Яньхэ обернулось для его державы сначала невероятным взлетом, за которым последовало стремительное падение. Не повторится ли эта история вновь?
Сяохуамей наблюдала за ним с невеселой улыбкой, словно его размышления не были для нее тайной.
– Ты все еще помышляешь о судьбе только своей державы, - она покачала головой, - и по-прежнему не особенно думаешь о том, что может случиться, если печать откроет Врата Бездны. Или же просто попадет не в те руки. Четыре Предела утонут в крови и слезах, Дин Гуанчжи, и Данцзе не станет исключением.
Дин Гуанчжи отвернулся, кляня про себя злую судьбу. Но недобрый свет багровой звезды, пробивавшийся мутным кровавым пятном сквозь затягивающие небо облака, подтверждала слова Сяохуамей. Пока Око Бездны открыто, у всех Срединных Земель одна судьба. И, как бы это ни претило, следует спасать и Цзиньянь.