Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период
Шрифт:
— А вот и нет! Какой же кабатчик будет пиво держать в бочонке без защиты рун вечной свежести? — прохрипел запыхавшийся толстяк.
На этих словах Дарри слегка дёрнулся, что не прошло незамеченным для Гимли. Справедливо рассудив, что это связано как-то с новыми умениями парня, он сделал себе пометку в памяти расспросить того позже.
«Отставной К. барабанщик» был двухэтажным и длинным, сложенным из невероятных, в два обхвата бревен. Именно что был. Даже диаметр венцов теперь можно было только предполагать по их останкам и рассказу Иваныча. Две бочки бензина и гномьи зажигательные гранаты превратили его в грандиозное пожарище. Судя по всему, костер был ещё тот, жар от углей все ещё ощущался, так что ур-барак даже притормозил, опасаясь за свою бороду. Да что там, некоторые упорные угли даже и сейчас ещё, на третий день, светились тёмно-красным, подёрнутым седым пеплом отсветом. Сгорел и деревянный забор, выгорел весь соседний дом, справа от трактира, занявшийся от огромного кострища. А может быть, взрывом, о котором
— Ну, всё… Плакало наше пиво, пропала наша колбаса. Не могло в этом горне ничего уцелеть, погорело всё.
— Не ной, борода, — с высокомерным превосходством ответил Иваныч, утирая покрытые бисеринками пота лоб и мощный рифлёный загривок клетчатым платком, который мог бы служить и скатертью, — я, чай, посмотрел всё до выхода. Говорил же тебе, Карташка хоть и паскудник был, но хозяин справный. Он, когда строился, почти весь квартал выкупил. «Барабан» ведь с «Приютом» на втором этаже почитай, весь участок заняли. Да и бревна такие были, что, когда он тут строился, даже Орас из «Водара» не поленился прийти посмотреть. Здесь же пришлось два домишка разобрать, чтобы сруб трактирный сложить, один на самом участке, и ещё соседний, иначе венцы никак не поднять было. Соседний — это аккурат на месте того, что сгорел за компанию, Аркашка его потом заново отстроил, чуть сдвинув правее, и в аренду сдал. А сам-то он жил с другой стороны, там был заброшенный участок с развалинами каменными. Тут же ещё до Воссияния было какое-то поселение, говорят. Вот он из тех древних руин лабаз и перестроил, каменный. И там же у него дом и баня. Добротные, надо сказать. Вон они, видишь? Целенькие, вроде бы, забор только сгорел. Ветер как раз оттуда дул, потому и устояли, а соседний дом, сдвинутый, тю-тю. Ещё повезло, что дальше огонь не пошел.
— А может, он и живой тогда, Аркадий этот? Отсиделся дома, или в городе где, а сейчас вернулся, и всё. А тут мы, за колбаской… Вот с чего ты решил, что он взял и умер? И ещё с чего вот ты надумал, что он добровольно Созерцающим помогал, ась? Сейчас полезем в сарай и словим свинцовый жёлудь в спину. И ведь он же в полном своём праве будет, мне бы тоже не понравилась такая соседская поддержка.
Иваныч встал, как будто с размаху налетел на столб. Он выглядел таким ошеломлённым, будто обнаружил пропажу собственных усов.
— А… Так это… Александр же говорил, что в гостинице всех перебили… Ну, вот я и подумал…
— Да? Вот прямо так и сказал, мол, Иваныч, видел я там Карташку, помогал он чернецам колдовать, а теперь они все мертвее мёртвого?
— Ну, нет, конечно. Да он и вовсе его не видел никогда, наверное. Ни живым, ни мёртвым.
— Так чего ж ты, демон старый, решил, будто он покойник, а? Продумал он всё! Да вот хрен тебе в жопу, вместо укропу! Ладно, слухай сюдой. Сейчас мы с тобой вместе зайдём в дом. Сосед соседу должен же помогать? Вот ты по-соседски и узнаешь, не нужна ли какая поддержка, если он жив, конечно. Только не лезь вперёд, мало ли, как оно там и кто там ныне сидит. Может, и бунтовщики затаились, почем знать? Малец, ты вперёд тоже не шибко лезь, понял? Ох, зря я тебя поволок сюда, отгрызёт мне Рарри голову! Ну, что сковано, не расплавив, не перекуёшь. Сейчас хоть посмотрим, как тебя учили двойкой в доме работать. Что из оружья с собой у кого, и сколько патронов?
— «Маузер», заряжен, и четыре обоймы. «Чекан» короткий, только то, что в барабане. Нож, — ответил Иваныч.
— «Таран». Пять картечи в магазине и ещё двадцать в перевязи. Два револьвера, к ним четыре скорозарядника. Нож, — пробормотал Камень. Он понял, что как-то совсем не готов воевать, и постарался настроиться. Может, накрыть всех незначительностью? Но, глянув на Иваныча, решил не торопиться с этим.
— Что, расслабился уже? Ты, паря, запомни, самый трудный бой — следующий. Так что не плюскай губами и сожми жопу в кулак. Лишняя дырка в ней это не лекарство от запора. Я иду первым номером, ты вторым. Иваныч, ты побудь на страховке, только в нас не пальни! Внутри против солнца идем, ну, против часовой стрелки. И запомни, Камень — никаких твоих штучек! Ну, всё, помоги нам сила гор, пошли, время не ждёт.
Камень потопал за ур-бараком, за ним — сопящий и пыхтящий не хуже гнома содержатель гостиницы. Обугленный забор с выгоревшими и рухнувшими воротами, которые, судя по расположению огарков, были раскрыты ещё до пожара, не защитил бы их от обстрела из дома, но хотя бы скрывал. И, пройдя его, Камень почувствовал себя как-то зябко, так что вновь еле сдержался от того, чтобы не укрыться за незначительностью. Окна в доме у Карташки были разбиты, не все, но многие. Это как раз было понятно с той пальбой, которая была в городе эти дни, да и со взрывом гостиницы тоже. Но всё равно, мысль, что кто-то из темноты смотрит и, может быть, через прицел, не очень ободряла. Вот, наконец, и парадное крыльцо. Взойдя на него, они оказались в мёртвой зоне для обстрела из дома. Что радовало, если, конечно, никто не кинет гранату из окна верхнего этажа. Гимли обернулся и кивнул Иванычу. Тот сразу понял, что от него требуется, и завопил густым баритоном:
— Аркадий! Эй, Аркадий! Ты живой? Это я, Иваныч. Помощь не требуется?
Тишина. Гимли, встав не за дверью, а за стеной, осторожно потянулся к красивой бронзовой ручке. Дверь оказалась
— Аркадий! Ты дома? Мы войдём?
Дарри украдкой всё же потянулся к силе и осмотрел своим новым взглядом замок, дверь. Он даже попытался заглянуть через неё. Правда, так и не понял, успешно или нет. Никаких нитей Силы он не заметил, ни снаружи, ни внутри. Ничего. Ну и ладно. Он уже почему-то не сомневался, что сейчас начнется пальба, так хоть колдунов или колдовских ловушек нет. Тем временем ур-барак наконец-таки поднял левую руку, загнул крючком указательный палец, показывая Камню, что и входить будут крючком, а не крест-накрест. То есть тот, кто слева от двери идет по левой стене, держа на прицеле правую, а тот, кто справа — наоборот. Затем Гимли повернул ручку и потянул на себя дверь (она открывалась наружу). Выждав ещё миг, который понадобился, чтобы вложиться в приклад, Камень, почти не задумываясь (спасибо тренировкам) рванулся почти вприсядку за дверь. Ур-барак резво, а для своего возраста так даже очень резво метнулся внутрь за ним. Гимли держал правую сторону, Камень — левую. Вопреки тревогам Дарри, кабатчик не пёрся за ними, а, грамотно присев и укрывшись, страховал им спину. Дом был просторен, но всё же не дворец, и уже через каких-то пять минут они убедились, что первый этаж чист, задняя дверь заперта (но, правда, побитые окна не давали считать периметр закрытым). Также осторожно и быстро они проверили и второй ярус. Вопреки тревогам Камня, никакой стрельбы не приключилось. Дом был пуст. Ни чердака, ни подвала в доме не было, так что осматривать больше было нечего. Однако, хоть все прошло быстро и гладко, они словно весь день в штреке проработали. Дарри почти что видел, как крупными хлопьями пепла осыпаются на пол его сгоревшие нервы. Уже не скрываясь и почти не сторожась, они спустились вниз. Гимли устало опустился на диван в центре главной комнаты. Иваныч уже был тут как тут. Нахально выудив из кухонного чулана бочонок, он налил в три толстого стекла пивных кружки, добытых из посудного шкафа, задорно журчащее пиво, довольно тёмное, почти красное. То ли после пепелища, то ли от волнения, но Дарри, хоть и не мог никогда прежде похвастаться тонким обонянием, явно почуял божественный, щекочущий нос полнотелый запах, чуть горьковатый и манящий. А пена так просто звала к себе. Гимли бережно принял кружку из рук Иваныча, вдумчиво понюхал белоснежную пузырчато шипящую шапку и сделал два огромных глотка. Лицо его приняло мечтательно-счастливое выражение доброго дедушки, тетёшкающего после долгой разлуки любимого внука. Обтерев заскорузлой ладонью пену с усов, грязных после осадного сидения в подземельях управы, он откинулся на спинку дивана и сделал третий глоток. Уровень в кружке заметно просел. Впрочем, ни Иваныч, ни Дарри от ур-барака не сильно отстали. Гимли задумчиво осмотрелся, поскреб в бороде с таким звуком, будто стальной щеткой чистили от ржавчины железную заготовку, и задумчиво изрек:
— А ведь прав ты, хозяин крова. Изменщик твой Карташка, и сейчас или в бегах, или в богах. На их суде, в смысле.
Иваныча это заключение гнома заметно ободрило, но, то ли из духа противоречия, то ли из своего неуёмного любопытства он спросил:
— Это с чего ты так решил?
— А ты оглянись вокруг. Ты дом после обыска видел? Ну, так хоть свой вспомни. Всё из ларей и чуланов вывернуто, в кучи свалено, растоптано и загажено, а сами шкафы да ящики поломаны в поисках тайников. А тут? В доме народ был, видно и по кроватям, да и вообще, но — чистенько. Даже большей части крошева стеклянного на полу от битых окон нет, да некоторые окна фанерой уже зашиты. Стало быть, убирали. Пиво не растащили, ты в это можешь поверить? Посуды на кухне грязной нет, то есть порядок-то блюли, ну, для бандитов, вестимо — просто будь здоров! Значит, за своего он у них, и не из простых «подай-принеси», а, поди, шишкой какой был в головке мятежа. Не из первых, конечно, но всё же...
— Точно! И ведь когда налёт на них планировали, я вот вспомнил сейчас, ещё говорили, что он крышу от минометов заранее укрепил, так что мины мелких калибров её взять не могли! Так что точно он изменник!
Гимли сплюнул на пол с досадой и злостью:
— А вот на пять минут раньше вспомнить не мог? Ладно… Думаю я, на «Камеру знаний» он работал, и строили тут все на ас-Ормановские денежки. И вот на кой ляд это буйство Вирацу припонадобилось — ума не приложу. Ежели он в Пограничном вынюхивал для барона Морна, так ему надо было как мыши под веником сидеть. Да уж больно место козырное, видно. Но хоть бы и так — ну не нужно это всё Вирацу, хоть тресни! Тут кого-то третьего ушки торчат. Ну, ладно, — перебил сам себя старый гном, — слова это всё. А время бежит. Не пальнут нам в спину из дома — и то ладно. Пошли, баню проверим, да и за лабаз возьмемся. Ой, баня, баня… Всё бы за баню отдал сейчас!