Королева не любившая розы
Шрифт:
–Впрочем, Людовик определился с выбором предмета восхищения очень быстро, – утверждает Екатерина Глаголева, – устремлённые на него тёмные, влажные глаза семнадцатилетней Луизы Анжелики Мотье де Лафайет проникли в самую глубину его души.
У новой фрейлины королевы к тому же оказался чудесный голос и король быстро нашёл ей роль в своём знаменитом «Мерлезонском балете», над которым теперь работал и для которого писал музыку. Балет, состоявший из шестнадцати актов, был создан королём от начала до конца (по замыслу автора, его название должно было означать охоту на дрозда – «merle»). Людовик придумал не только сюжет, но и поставил танцы, сделал эскизы костюмов и декораций.
Первый раз спектакль сыграли 15 марта в замке Шантильи, после казни Монморанси перешедшем во владение французской короны, а через день – в аббатстве Руайомон. То было время карнавала, и красочный, полный фантазии балет вполне соответствовал духу праздника. Неизвестно, какую роль исполняла в нём прекрасная брюнетка Луиза Анжелика де Лафайет, но в жизни короля она мгновенно вышла на первый план. У Екатерины Глаголевой можно прочитать, что на самом деле их встреча стала результатом хорошо спланированной интриги маркизы де Сенесе, камер-фрау королевы, Клода де Рувруа, с января 1635 года носившего титул герцога де Сен-Симона (король также сделал его пэром и кавалером Ордена Святого Духа), дворецкого Сангена и трёх фрейлин королевы: мадемуазель де Въёпон, д’Эш и де Полиньяк, которые, вероятно, просто хотели досадить Марии де Отфор.
Но если верить Ги Бретону, с девушкой короля познакомил Ришельё, который посоветовал ему наказать Марию де Отфор за её пренебрежение. Людовик часто менял фаворитов и фавориток, потому что обладал довольно тяжёлым характером, хотя и был к ним щедр, даруя должности, титулы и награды. Ради справедливости следует заметить, что разрыв давался ему нелегко и наступал только тогда, когда чаша терпения была переполнена. С Марией де Отфор («Склонность» или «Создание», как в письмах называл её Людовик) он вёл себя как благородный рыцарь, а получал взамен от неё массу обид и унижений. Когда кардиналу сообщили о недовольстве короля поведением фаворитки, он решил, что пришло время отомстить ей за то, что она отказалась шпионить за Анной Австрийской.
Людовику понравилось, что Луиза де Лафайет хорошо поёт.
–На следующий день, – утверждает Ги Бретон, – он пригласил её в свой кабинет и попросил исполнить несколько старинных песен. Покраснев, Луиза запела и окончательно пленила короля, который как зачарованный слушал её пение в течение двух часов. Однако он не произнёс ни одного комплимента в её адрес, так как элегантно одетая девушка не внушала ему доверия.
Мода тогда действительно была слишком экстравагантной: женщины носили платья необычной окраски. Например, цвета «брюха оленя», «больной испанец» или «отравленная обезьяна». Поэтому Людовика смутило платье Луизы цвета «царапины». Но очень скоро он понял, что робкая и застенчивая девушка, несмотря на пристрастие к модным нарядам и украшениям, была чиста душой. Король раз за разом приглашал жену на охоту: в этих выездах должны были участвовать и фрейлины. В том числе, Луиза.
–Иногда он уводил её на прогулки в лес, и довольно далеко, прекрасно зная, что она не посягнёт на его добродетель.
Они разговаривали обо всём на свете. Людовик и Луиза могли часами обсуждать интересные им темы, в числе которых была и поэзия, и философия, и литература, и музыка. Получив неплохое образование, девушка прекрасно разбиралась во всех интересующих короля темах, и была способна поддержать любой разговор. Вдобавок, она обладала изящной фигурой и проявляла склонность к поэзии и рассуждениям на религиозные
В конце концов, Людовик влюбился. И Луиза – тоже, причём, в отличие от предыдущей королевской фаворитки, совершенно бескорыстно. От меланхолии короля не осталось и следа, он стал энергичен, учтив и даже словоохотлив, несмотря на заикание. Жизнь, казалось, пошла на лад. Новая фаворитка успокаивала и подбадривала его, а также хранила все тайны, которые он сообщал ей на ушко. И, главное, Луиза де Лафайет, в отличие от Марии де Отфор, проявляла сочувствие к нему, а не к Анне Австрийской, ограничиваясь лишь формальным исполнением своих обязанностей. В Лувре они встречались в маленьком кабинете, примыкавшем к парадной приёмной королевы, соблюдая максимум приличий.
–Король Людовик ХIII не слишком любил женщин, – как-то насмешливо заметила по этому поводу Кристина, королева Швеции, – он окружал себя только дамами мудрыми и непорочными.
Но если даже во время этих свиданий короля посещали греховные мысли, то, как утверждают, он вызывал своего духовника и просил наложить на него епитимью. Только Луизе де Лафайет Людовик позволял себе жаловаться на Ришельё.
–У этой девушки было чистое сердце, – свидетельствует госпожа де Мотвиль, – и хотя она понимала, что его доверие может оказаться для неё фатальным, она сохранила тайну короля и укрепила его в отвращении к министру…
Вероятно, Ришельё тоже решил предпринять попытку подружиться с фрейлиной, чтобы после претендовать и на более близкие отношения с ней. Он приказал своим шпионам следить за Луизой, однако та избегала вмешиваться в политические интриги.
–Лафайет не совершает ничего хорошего, ни плохого, – отчитывался государственный секретарь Шавиньи.
Что же касается Анны Австрийской, то она была настроена враждебно к своей новой фрейлине, так как не верила в невинность чувств между ней и королём.
За развлечениями Людовик не забывал и о делах. Ещё в октябре 1634 года он назначил капитан-лейтенантом своих мушкетёров де Тревиля. А 19 мая 1635 года герольд в камзоле, расшитом цветами лилии, торжественно проехал под звуки труб по улицам Брюсселя и официально от имени Людовика ХIII объявил войну своему шурину Филиппу IV и его брату кардиналу-инфанту Фердинанду, назначенному новым наместником Испанских Нидерландов. Фердинанд имел большое влияние на свою сестру Анну Австрийскую, и после его прибытия в Брюссель большая часть её переписки с Испанией прошла через его руки.
На следующий день французская армия переправилась через реку Маас возле Льежа, чтобы соединиться с голландцами, и наткнулась на испанцев во главе с принцем Томасом Савойским. Разбив его под Авенем, французы занялись мародёрством, на чём военные действия и были прекращены. Остатки королевской армии, быстро растаявшей в стычках с местными жителями, эвакуировали на кораблях из Голландии в Кале.
На Гастона, по-прежнему находившегося под подозрением, усилили давление. 10 июля Ассамблея духовенства признала недействительным его брак с Маргаритой Лотарингской, поскольку он не был одобрен королём. В том же месяце в Венсенском замке скончался Пюилоран. Герцог Орлеанский оказался один, без поддержки. Он ничего не знал ни о матери, ни о жене, оставшейся в Брюсселе. А ответ из Рима по поводу расторжения брака так и не пришёл. Не выдержав, Месье подписал 16 августа в Рюэйе, прямо в кабинете Ришельё, бумагу о признании своего брака недействительным. Однако этот документ мало что значил, поскольку был тайным, к тому же, принц всегда мог заявить, что согласие у него вырвали под принуждением.