Любовь хранит нас
Шрифт:
— Я… Я… Здравствуй, -те, Алеша…
— Речь родную позабыла? — ухмыляюсь и протягиваю руку. — Холодно рассиживаться — а ну-ка встань!
Климова поднимается, но мою руку не принимает.
— Какими судьбами ты забралась аж сюда? Как нашла меня? Еще раз спрашиваю, что надо?
У нее дрожат ярко-розовые, даже с фиолетовым оттенком, замерзшие губы и очень неестественно бегают глаза. Это, видимо, эпилептический припадок!
— Твои родители попросили меня…
О, вот оно что! Тяжелейшая артиллерия подкатила! Вся, так сказать, доблестная рать!
—
— Они очень волнуются за вас, — она заглядывает мне через плечо.
Я делаю зеркальный жест и быстро оборачиваюсь. Вот же ублюдок! Серый стоит с прикрытым — слава яйцам — животом, опершись о входной дверной косяк. В зубах по-прежнему застывшая сигарета, а в руках все та же чашка с парующим элитным чаем.
— Волнуются за нас? За нас, с Сергеем? Ты в своем уме, Климова? Мы — не дети, нам по тридцатнику скоро. Серега живет здесь уже несколько лет и никаких проблем, а я приехал в гости и…
— Слишком загостился, — шепчет и прячется за меня от младшенького брата, — Алеша…
Что, блядь, за дела?
— Леха, пригласи деву к нам — хочу с ней познакомиться поближе. Я, правда, еще за бывший женский пол с нашим государством не рассчитался. Хер с этим! Пойми, родной, мне не хотелось бы паскудить свой вновь разбитый сад свежим земляным холмом. Поэтому… Хоум суит хоум, май дарлинг! Велком, как говорится! Хали-гали! Заходи, сестра, смелее порог переступай, доставай свой самовар и засушенный в дороге тульский пряник.
Да чтоб меня! Я оборачиваюсь и окатываю младшего очень гневным взглядом, затем раскатисто рычу:
— Зайди в дом и не возникай там! Серж, рот закрой!
Серый хмыкает, демонстративно, как аристократ, пальчиком отстреливает на хрен сигарету и, напевая, что-то типа «Ай лав ю» на старый ретро-мотив, диско-виляющей походкой заходит внутрь.
— Оля…
— Я, наверное, уеду. Извините. Это досадная ошибка. Я же говорила, что ничего не выйдет. Я просто не смогу, — как будто разговаривает сама с собой и слепо ищет ручку чемодана.
Этого еще только не хватало! Перехватываю намерение, сжимаю ее руку и тяну нас в дом.
— Алексей, — шепчет, в то же время ногами шустро перебирает. — Алексей, пожалуйста, Алеша, — начинает хныкать, — я за тобой не успеваю.
Дорожка скользкая, а ножки неустойчивые и нервы женские, по-моему, уже слегка расшатаны — Климова поскальзывается, вытягивается, подбивает меня и вместе с собой укладывает в нападавший за ночь колючий снег.
— М-м-м! Твою мать! Что ж ты, Оля!
Мы слишком близко. Я — на спине и на земле, она с расставленными ногами лежит на мне, и мы с ней, как говорится, в весьма парадоксальной и щекотливой ситуации. Приплыли! Зашибись, ребята! Сейчас Серега что-то словесно-пошлое нам еще до кучи сверху нахлобучит.
— Извини, Алеша. Ой, извините меня, — щекочет воздухом и шустренько стрекочет.
Я отворачиваюсь — стараюсь не смотреть в красивое лицо. Мы опять на «Вы» или она не знает, как теперь себя
— Ты хорошо потяжелела, Климова. Встань с меня.
— Сейчас-сейчас, одну минуту.
Она упирается руками по обеим сторонам от моих плеч и совершает жалкое подобие на отжимание. Да уж, с физическими упражнениями у нее однозначная двойка, но, пожалуй, с некоторым плюсом — сиськи, задница и тоненькая талия. Сука! Прикрываю глаза и прикусываю губы. Она давит животом мне в пах, а там не знаю на кого стояк — то ли на нее, то ли на всю эту долбаную ситуацию в целом.
— Слезай с меня, — шиплю. — Климова! Кому сказал! Слезай немедленно…
Она смешно и странно подлетает и сильно приземляется спиной, но, слава Богу, на Серегу.
— Я помог, — заглядывает через нее, лыбится мне и еще сильнее к своей груди прижимает Ольгу. — М-м-м, мне, кажется, немного повезло! Да чего я скромничаю? Нормально и вошло, м-м-м, неплохо!
Его рука лежит на женском животе, а морда что-то пошленькое шепчет в ухо? Я его сейчас убью и меня за это точно оправдают.
— Леха у нас не очень воспитанный чурбан — так специфически проявляются недостатки заоблачной родительской любви и чрезмерной материнской ласки. Мы не представлены друг другу. Я — Сергей, Сережа, Серж, младший братик Леши. А Вас как зовут, красотка?
Она пытается к нему повернуться, но ничего путного, естественно, не выходит.
— Оля, — тихо произносит. — Я — Оля.
Климова изображает чудной змеиный танец в лапах брата — выкручивается и ногами шустро семенит, а сучий сын Сереженька подленько хихикает.
— Тшш, тшш, что за дела? Спокойно мисс, я не обижу. Ха! Оля-я-я-я. Очень кругленькое имя — ты, детка, не находишь? Я буду звать тебя «кружок» или «кружка». Лады? Леш, возражения имеются? Обсудим все на берегу, пока не стало поздно.
Да хоть горшком! Отвянь ты от меня, Серега. Пожимаю плечами и закатываю глаза. Да уж! С этой непримиримой парой будет весело. Младший, наконец-то, разворачивает ее к себе лицом, немного отстраняясь, изучающе рассматривает.
— А ты вроде даже ничего! Такая хмурая, но стильная девчонка. Смазливая мордашка. Сразу видно, кругленькая — наша. Средневековье и суровая инквизиция не коснулись, все там, где надо, на своих местах, — легко щипает Климову за щечку.
Вот урод!
— Серый, — рявкаю, — руки убери и рот закрой.
— Как скажешь, Леха! Сестричка, давай-ка легкой поступью и в милый дом. Быра-быра. Тут как-то холодно. Леш, заканчивай ломаться.
В твое запущенное жилище — так правильнее. Скольжу и неуверенно шагаю за славной парой. Ловлю неосторожно несколько раз беспокойно оглядывающуюся Климову. Иду-иду, не переживай! Чего ты так волнуешься?
— Так я вообще не понял, — брат предлагает ей услуги в раздевании, — какими тут судьбами? Как нашла? А чего в дверь не позвонила?
— Ваши родители порекомендовали. Вы извините, Сергей, но я не знаю, — вскидывает на меня свой беспокойный взгляд. — Так получилось…