Любовь одна – другой не надо
Шрифт:
— Ты пишешь книгу? — добавляет небольшую радость в бархатистый голос.
— Да. Угу.
— Как это, Наталья? — Марина, кажется, оперлась своей спиной на дверь, я однозначно ощущаю, как она пытается закрыть собой мне растопыренное любопытством ухо. — Детка, ты решилась? О чем рассказ?
— Мам, нет, пожалуйста. Я умоляю.
Суфлирую жене, быстро двигая губами:
«Назад, назад, назад…».
— Хорошо-хорошо. Но что значит, тебя не приняли?
— Читателям не нравится главная героиня.
— Хм?
— Ничего! — быстро отрезает.
Мой отеческий опыт подсказывает, что дальше леди не вытянет из дочери ни слова. Наталья весьма талантливо и даже искрометно умеет хранить свои секреты! Стоит только вспомнить изощренные игры с тем же Гришей:
«Что за мужчина? Кто такой? И, леди, чья это машина?».
Она ведь так бы и молчала, мерзавка, и хорошо, что он тогда сам ко мне пришел, пусть и в не совсем подходящий момент. Слышу какую-то возню в той наполовину детской комнате. Новоиспеченная мамочка, вероятно, укладывается в кровать. Отхожу от выхода и на носочках, приковыливая, широко расставив руки по сторонам, шустро направляюсь к нам.
— Уснула? — приподнимаюсь на локтях и вглядываюсь в силуэт Марины, через некоторое время зашедшей внутрь и морозно застывшей в дверном проеме нашей спальни. — Почему так долго? Что там?
— Помогала ей. Петя по своим часам проснулся и попросил покушать, пришлось детку покормить. Сейчас вроде тишина. Успокоились оба, — Марина стаскивает халат с себя и забирается ко мне под бок. Возится, припарковываясь задом, скашивая взгляд, подмигивая, с улыбкой рассматривает меня. Леди ждет, когда мягко утрамбую ее суетящееся тело к себе на грудь?
— Ты все? — шепчу в ухо. — Нашла место? Можно подгребать?
— Угу. Удобно? — вполоборота задает вопрос.
— Что она там про книгу говорила, Марина? — удобнее устраиваюсь, своим носом борозжу затылок.
— Юр… Давай об этом не будем.
Сжимаю женский бок и ковшом укладываю свою руку ей на грудь.
— Марина! — два моих жимка и легонький укус в макушку, и я, порыкивая, задаю вопрос. — Что она говорила о своем типа любовном романе?
— Раскритиковали его, — хмыкает жена.
— И что? — хмыкаю.
— Больше ничего. Она решила все удалить.
— Нет уж! Хрена ей лысого!
— Юра! Ты… Это… Не смей, задира! Ты меня услышал? Не трогай и не лезь туда, куда не следует, — как грозно-то шипит ехидна. — М-м-м! Только попробуй. Я тебе, не знаю что, сделаю.
— Пусть главный герой почитает — ему будет чрезвычайно полезно, познавательно, интересно. Кстати, у меня с ним встреча, если что. Дам ссылку Велихову? — злобно посмеиваюсь.
— Нет, — жена выкручивается и впивается ногтями мне в ладонь. — Нет! Пусть сама с этим разбирается. Юрка, я тебя прошу! Мне так неудобно перед Наташей.
— Господи, леди. Что еще?
— Кажется, что заглядываем ей через плечо.
— Она выставила свою жизнь, леди,
— Юра-Юра, что ты мелешь? — Маринка косо смотрит.
— Короче! Я только «за»! Пусть самовыражается, лишь бы так не изгалялась над собой и сыном. А Гриша должен это увидеть — на это он, кстати, имеет тоже право!
Еще бы! Да он там основной действующий персонаж! Ее добровольно избранный герой! Я бы, если честно, и сам не против ознакомиться с тем, что она там выписывает. Если миру сообщает о себе, то и родителям, вероятно, там смачненько перепадает. Не сирота же она, в конце концов! Ох, ты ж, Господи! Об этом я как-то и не подумал! Кто я там?
Ладно-ладно!
— Поедете к Андрею? — жена успокаивается, переводит тему и монотонно водит указательным пальцем по тыльной стороне моей ладони, покоящейся на ее груди.
— В спасательный центр, Марина, уже не к Андрею! Надо там определяться. Ребята быстро подрастают. Хотелось бы бирку на клиента повесить.
— Он в курсе того, что ты задумал?
— Пока нет, родная, — улыбаюсь.
— Господи, Шевцов, это такая авантюра. Ты хоть понимаешь? Собака — живое существо. Вдруг у Велихова аллергия на шерсть или он боится, или…
— Придется перетерпеть и успокоить страхи, леди.
— Юр, это не шутки. Вдруг он задыхаться начнет, например.
— Я все узнал! Нет у него аллергии, Марина! Макс провел опыт и подтвердил отрицательность реакции на шерсть.
— Это когда еще было? С вами не соскучишься.
— В детстве, родная, еще в далеком детстве. Катя с ними ошивалась! Зверь вспомнил эпизод, когда рыжая порвала Велихову штаны. Снимали, кстати, Черепашку с дерева. Дочь забралась наверх, а слезть — увы, была уже не в силах или характер показывала. Короче, Макс сказал, что Гришка не терпел ее.
— Наташу?
— Марин, какую Наташу? Катю, естественно! Хотя, зная нашу Китти, могу представить, что она там вытворяла с ними, пока вынужденно сопровождала на прогулках. Ревнивая же скотина. Вспомни, как она детей от нас берегла, только что за шкирятник в свой вольер не переносила. В тот домик на черешнях — ни-ни, нам ход закрыт, если там безумное застолье проходило, или когда Наташа занималась, стерва всегда лежала под фортепиано, гаммами скотина, видимо, наслаждалась. Она что, в музыке секла? Вот же брюхом располосованная тварина…