Маршалы Наполеона
Шрифт:
Здесь Массена в полной мере проявил упорство, находчивость, самообладание — те черты своего полководческого таланта, которые впоследствии отметит Наполеон, рассуждая о нем как о военачальнике: «При первом выстреле, посреди ядер и опасностей, — вспоминал император, — мысли его приобретали силу и ясность… только среди кровопролития обдумывал он распоряжения, которые следовало сообразить заранее. Посреди убитых и умирающих, когда кругом поражали ядра и пули, Массена становился тем, чем действительно был; тогда с величайшею основательностью и хладнокровием отдавал он приказания свои и принимал надлежащие меры»{182}.
При Асперне все было именно так, как описывал Наполеон: яростные атаки противника, смятение в собственных рядах, ураганный огонь вражеской артиллерии… Хладнокровие, самообладание старого солдата — только они способны остановить дрогнувшие было войска. В течение нескольких часов герцог Риволи не покидает свой командный пункт — кладбище в Асперне.
Ланн
На другой день, 22 мая, герцог Риволи вместе с Ланном и самим императором отчаянно стремится вдохнуть новые силы в заметно поредевшие дивизии Великой армии на левом берегу Дуная. Его видят верхом на коне, с саблей в руках, стоящим в пешем строю, отдающим распоряжения канонирам, направляющим подкрепления к наиболее уязвимым пунктам французской позиции. Благодаря в первую очередь усилиям Массена французам удается сдержать натиск армии эрцгерцога Карла и в относительном порядке отступить на остров Лобау. Отступление на о. Лобау, осуществленное под прикрытием войск Массена 23 мая, было проведено столь искусно, что, по словам одного из его биографов, в плен к австрийцам не попал ни один француз{184}.
Все последующие дни герцог Риволи неразлучен с Наполеоном. Император поручает ему командовать войсками на острове Лобау, не раз выезжает вместе с ним на рекогносцировку. Во время одной из таких поездок (3 июля), за два дня до генерального сражения с австрийцами при Ваграме, Массена вместе с конем угодил в яму и сильно расшибся. Упавший конь настолько основательно повредил Массена ногу, что он был не в состоянии снова сесть в седло[71]. Поэтому во время знаменитой двухдневной битвы при Ваграме (5–6 июля 1809 г.) Массена, командовавший войсками на левом фланге, появился на поле боя в легкой коляске, запряженной четверкой белых лошадей, и в сопровождении врача, менявшего компрессы у него на ноге каждые два часа. В решающий, второй день сражения, когда Наполеон предпринял попытку обойти левый фланг австрийцев, а эрцгерцог Карл, в свою очередь, попытался сокрушить левый фланг французов с целью отрезать их от переправы, части под началом Массена приняли на себя главный удар. Герцог Риволи не только сумел отбить все атаки противника, но, не раз переходя в контрнаступление, заставил австрийцев отойти в направлении на Гирштетен.
Массена в битве при Ваграме. 6 июля 1809 г.
Проявив несгибаемую силу воли, свойственную ему упрямую решительность, смелость, граничащую с безрассудной отвагой — ибо его карета была почти идеальной мишенью для австрийских пушек, — Массена в то же время попытался уберечь от опасности своего сына Жака-Проспера, которому только месяц назад исполнилось шестнадцать лет. Когда ему понадобилось отправить с ответственным заданием одного из своих адъютантов, случилось так, что дежурным адъютантом оказался Жак-Про-спер. Не долго думая, Массена отправил с этим заданием своего другого адъютанта, намереваясь оставить сына при штабе. Однако пылкий и честолюбивый юноша не послушался отца, уехав вслед за своим товарищем. По возвращении обоих адъютантов назад целыми и невредимыми в ответ на упреки Массена, гневно вопрошавшего сына, зачем ему понадобилось
По свидетельствам французов, участников битвы при Ваграме, в течение всего боя подле герцога Риволи находились, подвергаясь риску, ничуть не меньше, чем он сам, его кучер и его форейтор. Их мужество заслуживало награды, и Массена вскоре объявил, что намерен пожаловать по 200 франков каждому из храбрецов. Когда офицеры его штаба прокомментировали щедрый дар герцога Риволи в том смысле, что он собирается выплачивать каждому из своих преданных слуг ежегодную пенсию в размере 200 франков, старый маршал чуть было не задохнулся от негодования: «Я скорее готов увидеть вас всех покойниками и прострелить себе руку! — гневно воскликнул он: — Если бы я вас послушался, я был бы разорен, разорен, вы это понимаете?.. Нет, нет, и еще раз нет, четыреста франков наличными и все»{185}.
К несчастью для Массена, о забавном инциденте узнал император, сделавший вид, что очень доволен щедростью герцога Риволи, готового выплачивать отважным слугам ежегодную пенсию. После того, как император при всех похвалил Массена за принятое им решение, тому ничего не оставалось, как действительно назначить кучеру и форейтору ежегодную пенсию…
Последняя стычка с австрийцами под Цнаймом, завершившая кампанию 1809 г., чуть не стала роковой для Массена. Через мгновение после того, как он покинул карету, австрийское ядро разнесло ее в пух и прах…
Признав свое поражение, Австрия подписала с Наполеоном мирный Шенбруннский трактат (14 октября 1809 г.), а три с половиной месяца спустя, 31 января 1810 г., Наполеон пожаловал Массена еще один, «несколько двусмысленно звучавший титул князя Эслингского»{186}. Зная, что материальные блага в глазах Массена куда важнее титулов, император намеревался подарить ему замок Туар (Deux-Serves), но он, к удивлению многих, отказался от этого пожалования. Злые языки уверяли, что причиной тому было нежелание князя Эслингского тратиться на ремонт замка.
Андре Массена, князь Эслингский
Не проходит и полгода после завершения войны с Австрией, как император решает поручить Массена новое ответственное задание. На этот раз герцогу Риволи, князю Эслингскому, маршалу Франции, предстоит исправлять ошибки, допущенные Жюно, Сультом, Журданом, да и самим императором на Пиренейском полуострове. Война в Португалии и Испании уже принесла с 1808 г. Наполеону свои горькие плоды: поражение французских войск при Вимейро, капитуляция Дюпона под Байденом, разгром Журдана в битве при Талавере, неудержимо разрастающаяся, как лесной пожар, герилья[72]… У Массена нет ни малейшего желания отправляться в Испанию. У него есть все, чего только можно пожелать: слава, богатство, титулы. Он уже вовсе не так честолюбив, как прежде. Его не прельщает уже даже слава. «Одной вашей репутации довольно, — убеждает его император, — чтобы покончить со всем этим делом». В конце концов Массена соглашается возглавить так называемый Португальский поход. Императорским декретом от 17 апреля 1810 г. из трех корпусов Испанской армии формируется Португальская армия под командованием князя Эслингского{187}. Наполеон обещает дать Массена армию численностью не меньше 90 тыс. человек. Под началом Массена в Португальском походе должны участвовать генерал Жюно и маршал Ней. Когда князь Эслингский осторожно намекает Бертье, что предпочел бы сам назначать генералов, которые будут находиться под его командованием, начальник штаба императора величественно изрекает: «Приказы императора в этом смысле совершенно конкретны и не могут быть предметом обсуждения. Когда император дает кому-либо полномочия, подчинение становится долгом; как бы ни велики были амбиции герцога Эльхингенского и герцога Абрантес[73], они не могут не отдавать себе отчета в том, что их заслуги совсем не те, что заслуги победителя при Цюрихе».
Победитель при Цюрихе, однако, куда менее оптимистичен и опасается буйного нрава своих будущих подчиненных, вероятно, больше, чем предстоящей встречи с английской армией Веллингтона. Когда он высказывает свои сомнения императору, то слышит в ответ: «Сегодня вы не в духе, мой дорогой Массена. Вы все видите в черном цвете… Ваш возраст?.. Насколько же вы старше теперь, чем были при Эслинге? Ваше здоровье? Разве вы чувствуете себя хуже, чем при Ваграме?.. Отправляйтесь в поход с уверенностью. Будьте осмотрительны и тверды, и все препятствия, которых вы опасаетесь, со временем исчезнут; прежде вы преодолевали гораздо большие трудности».