Милые бездельники
Шрифт:
— Значитъ, — продолжалъ онъ:- очень понятно, что мы можемъ иногда случайно столкнуться въ извстныхъ мстахъ, въ извстной обстановк, при которыхъ намъ, отцу и сыну, не особенно хотлось бы встрчаться. Но что же длать: il faut faire bonne raine `a mauvais jeu!
Онъ вдругъ улыбнулся.
— Мн вспомнилась прекурьезная исторія, — совсмъ веселымъ тономъ, улыбаясь только глазами, продолжалъ онъ. — Я съ Пьеромъ Барнауловымъ на дняхъ похалъ поужинать къ Клемансъ Роберъ… Ты, конечно, знаешь ее? Не глупая женщина, съ ней всегда можно, не звая, causer th'e^atre et chiffons…
— Отецъ? — проговорилъ Алексй Николаевичъ.
— Да, онъ своей собственной особой, — подтвердилъ сынъ. — Ну, конечно, пришлось бросить ужинъ и ретироваться черезъ черную лстницу. Пьеръ и не зналъ, что его батюшка уже съ недлю, какъ отвоевалъ Клемансъ отъ Офросимова…
— Объ этомъ же весь городъ говорилъ, — не удержался отъ замчанія Алексй Николаевичъ.
— Да, весь городъ, но къ намъ въ училище не сразу доходятъ вс городскія новости, — отвтилъ сынъ.
Отецъ и сынъ помолчали. Алексй Николаевичъ все еще чувствовалъ себя какъ-то неловко передъ своимъ сыномъ-дипломатомъ. Наконецъ, сынъ чуть-чуть потянулся и поднялся съ мста.
— Ахъ, скорй бы кончить курсъ! — проговорилъ онъ. — Надо будетъ поскорй жениться. Вс эти Клемансы хороши для тхъ, кто привыкъ сорить деньгами, а когда ихъ мало…
— Да, кстати, — перебилъ сконфуженно отецъ:- я теб, можетъ-быть, мало даю карманныхъ денегъ…
— О, не безпокойся! — отвтилъ сынъ. — Я не изъ числа расточителей! На мелкія глупости у меня съ избыткомъ хватаетъ того, что ты даешь. Наконецъ, я въ такихъ лтахъ, когда во всхъ этихъ любовныхъ похожденіяхъ деньги играютъ еще послднюю роль.
Онъ пожалъ руку отца и вышелъ.
Алексй Николаевичъ стоялъ съ какимъ-то потеряннымъ выраженіемъ лица: онъ еще разъ убдился, что онъ вовсе не зналъ своихъ собственныхъ дтей, что ему нужно поближе входить въ свою собственную семью.
— Экипажъ поданъ! — доложилъ лакей, прерывая эти мысли.
— Экипажъ? — съ недоумніемъ спросилъ Алексй Николаевичъ, точно сквозь сонъ.
— Ваше превосходительство въ засданіе хотли хать, — пояснилъ лакей.
— Въ засданіе? — пробормоталъ про себя Алексй Николаевичъ, припоминая что-то. — Ахъ, да, сегодня общее собраніе въ обществ призрваемыхъ сиротъ… Да, да, надо хать!
И онъ похалъ ршать судьбы призрваемыхъ сиротъ, слушать отчеты о ихъ положеніи, подписывать протоколы и отчеты о суммахъ, расходуемыхъ на ихъ содержаніе.
IV
Барышни
Съ семействомъ Олениныхъ я познакомился давно и чисто случайно: мн нужна была комната, и эта комната нашлась у нихъ.
— Это у насъ лишняя комната, — говорила мн хозяйка квартиры, вводя меня въ отдаваемое въ наемъ помщеніе. — По правд сказать, намъ не хотлось бы отдавать ее: Богъ знаетъ, на кого нападешь; но что же длать, маленькія квартиры плохи, безъ всякихъ удобствъ. Впрочемъ, вы, кажется, человкъ скромный, я ужъ это по первому
Мы поговорили о цн, и я перехалъ. Комната моя была большая, свтлая, и я былъ доволенъ. Я перехалъ въ субботу и, уставъ отъ поисковъ за комнатой, проспалъ до одиннадцати часовъ утра. Я, можетъ-быть, спалъ бы и еще дольше, если бы мейя не разбудили звуки фортепіано и пніе. За стной пли:
«Что такъ грустно глядишь на дорогу, Въ сторон отъ веселыхъ подругъ…»Молодой женскій голосъ фальшивилъ на каждой нот, а музыка на разстроенномъ дрянномъ фортепіано была еще хуже пнія. Куплеты поющейся псни еще не успли кончиться, какъ я услыхалъ начало романса:
«Милый другъ, помолись за меня!»— Пусти, ты опять врешь! — остановилъ пвицу другой женскій голосъ.
— Ну да, ты лучше споешь! — отозвалась пвица, прекращая пніе, но продолжая музыку.
— Сыграй: «Вотъ детъ тройка…»
Раздались фальшивые звуки новаго романса, и другой женскій голосъ заплъ новую псню, перевирая и ноты, и слова.
— Ну, и наврала, и наврала! — говорила играющая женщина.
— А ты сама сфальшивила! — отозвалась ноющая женщина.
— Ужъ лучше не пой? Я вотъ вальсъ сейчасъ сыграю!
Начался вальсъ, подъ который, конечно, не могъ бы танцоватъ никто. Я услышалъ въ то же время женскіе шаги по комнат и пніе вполголоса романса: «Не пой, красавица, при мн».
— Ты сегодня, Маша, голубое платье въ клубъ наднешь? — спросилъ третій женскій голосъ, въ которомъ я узналъ голосъ хозяйки.
— Нтъ, въ бломъ поду, — отозвалась игравшая женщина и вмсто вальса начала наигрывать галопъ.
Барышня, распвавшая, ходя но комнат, уже пла: «Не узжай, голубчикъ мой!»
Я поднялся съ постели, позвалъ прислугу, чтобы она подавала самоваръ, одлся, умылся, слъ пить чай, а музыка все продолжалась, пніе все не смолкало. Это начало разстраивать мои нервы. Прошло съ часъ, я ршился выйти и немного пройтись. Погулялъ, зашелъ къ одному изъ товарищей, пообдалъ, возвращаюсь домой, а музыка и пніе все продолжаются и все такъ же безпорядочно, такъ же безъ такту, безъ смысла, фальшиво, такъ же прерываютъ ихъ вопросы и разговоры:
— Маша, ты кушакъ голубой наднешь?
— Нтъ, вся въ бломъ буду.
— А я вся въ черномъ съ пунсовыми розами.
— Право, Катя, теб не идутъ пунсовыя розы.
— Это ужъ мое дло.
И опять слышится: «Не узжай, голубчикъ мой», «Ты скоро меня позабудешь», «Мы дв двицы». Да будетъ ли этому когда-нибудь конецъ, вдь этакъ съ ума сойти можно!
Но вотъ раздается звонокъ, отворяются входныя двери, кто-то входитъ въ переднюю, раздвается, идетъ въ залъ.
— Варя, Варя! Вотъ мило, вотъ не ждали! — кричать барышни, переставая играть и пть.