Мои дорогие привидения
Шрифт:
– Как себя чувствуете? – поинтересовалась девушка с улыбкой. Зубы у нее были словно чуть мельче, чем положено, и Фёдор, присмотревшись внимательнее, понял, что у незнакомки нет ни ярко выраженных резцов, ни клыков – все зубы были одинаковыми, ровными и белоснежными.
– Эм-м…
– Я вам компресс сделала. Шишка болит?
Федя шевельнулся – впервые с момента пробуждения – и понял, что под ним на подушке лежит уже однажды послужившее в лечебных целях полотенчико, а на затылке в самом деле вздулась порядочная шишка.
– Кто это меня так? – нахмурился
– Вы сами, – вздохнула девушка. – Когда с крыльца падали.
– Как падал, вроде бы помню… – задумался Фёдор.
– Ну, а как об лавочку прилетели – наверное, не помните, – предположила собеседница.
У ног девушки мелькнула чёрная шерсть и в комнату протиснулся кот. Он скептически оглядел парня и заявил:
– В моё время когда барышня входила в помещение, полагалось вставать.
– И-извиняюсь… – Федя сделал попытку подняться, но тут он мельком взглянул на девушку и увидел, с каким насмешливым выражением та смотрит на кота у своих ног. Изогнутые монгольским луком брови сошлись над переносицей домиком и казалось, что незнакомка сейчас расхохочется в голос. Тем не менее, Фёдор встал – про себя с облегчением отметив, что хотя бы одет в футболку и шорты – и, ещё раз потрогав шишку на затылке, поморщился.
– Надо вам с травками компресс приложить, – предложила девушка.
– Потом, – деловито отрезал кот. – Потерпит гражданин без травок.
– Не вредничай, – бросила незнакомка, подхватила с подушки полотенчико и вышла из комнаты. Кот, усевшись, продолжал пристально, словно следователь на допросе, буравить глазами парня.
– И с чего будем налаживать контакт? – мрачно поинтересовался Федя. – Может, представитесь для начала?
– «Что в имени тебе моём?» – философски заметил зверь.
– Ну уж вряд ли Александр Сергеевич.
– Да, не он, – с ноткой сожаления вздохнул собеседник.
– Я – Фёдор. Фёдор Васильевич Потапов.
– Котофей Афанасьевич, – церемонно склонил голову кот.
– А фамилия?
– Фамилия… – зверь поднял правую переднюю лапу, выпустил когти и принялся их рассматривать. – «Фамилия моя слишком известна, чтобы я её называл».
– Надо же, к нам сам Милославский пожаловал! – съязвил Федя.
– Всяко лучше, чем Дубовежский, – не остался в долгу кот.
– А я – Анастасия Александровна, – радостно возвестила девушка, заглянув на секунду в комнату. В одной руке у неё было всё то же полотенчико, в другом – пучок каких-то трав, явно позаимствованных из запасов Наины Киевны. – Фамилия – Кикиморова, – донеслось уже из первой комнаты. – Так что, хотите, можно Настасья, или Настя. А хотите – просто Кики. Прямо будто по-французски.
Кот демонстративно закатил глаза.
Глава 7. Хет-трик
Длины полотенца едва хватило, чтобы обвязать его вокруг головы, и теперь у Фёдора на лбу красовалась уменьшенная копия замысловатых узелков Наины Киевны. Травы, выдержанные некоторое время в кипятке, налитом в железную эмалированную кружку, были приложены к шишке под повязкой, и действительно помогали.
– Так вы в болоте живёте? – Федя вертел в руках ту же самую кружку, с ещё одной порцией трав, и время от времени прихлёбывал горячий целебный настой.
– Не «в», а «на», – поправил Котофей.
– А в чём разница?
– Безграмотность… – проворчал кот.
– Ну не в топи же я обитаю! – засмеялась Настя. – На болоте заимка, я там с дядей живу, он егерь в заповеднике.
– Это тот кордон, что прямо от перекрёстка?
– Нет, кордон – это кордон, а заимка – это заимка. Здесь ведь многие местные жители в заповеднике работают. В Дубовеже вакансий так-то не очень много, и туристы к нам не часто заезжают.
– Почему? – удивился парень. – Хорошо ведь – природа, красота. Опять же, мне вот от города всего-то четыре часа электричкой. Ну, пять автобусом, – вспомнил он своё путешествие.
– А они предпочитают восемь часов поездом до столицы и потом ещё четыре самолётом. В Италию там, в Турцию, в Египет, – Котофей Афанасьевич скривил морду, продемонстрировав внушительный желтоватый клык. – Не популярно нынче на родине отдыхать. Это если у кого денег ни на перелёты, ни на отечественное море нет, начинает искать поближе и подешевле, – кот искоса, с хитрецой, посмотрел на парня.
– Простите за бестактность, – писатель ещё яростнее завертел в руках кружку. – Но вы – кикимора?
– Потомственная! – с гордостью уточнила девушка.
– А как же тогда…
– Что?
– Ну, как вы с людьми… взаимодействуете.
Анастасия с недоумением посмотрела на парня. Кот фыркнул:
– Он про твой вид.
– Ах, это! Ну, так ведь обычно меня такой и не видят. Девушка да девушка.
– Волшебство? – у Феди загорелись глаза, будто у ребёнка в ожидании чуда.
– Тут я не специалист, в точности не скажу, – смутилась Настя и поглядела на Котофея. Тот вздохнул и пояснил:
– Человек сам себе глаза отводит, лучше всякого чародея. Чего не хочет, того и не замечает. А у кого-то попросту фантазии не хватает допустить невероятное.
– Вроде говорящего кота.
– Мыслящего, – поправил тот. – Причём, заметьте, логически, и даже, если угодно, абстрактно. Болтать и телевизор может, только ума в нём ни на йоту.
– Вообще-то платье – это ваша «заслуга», – усмехнулась девушка. Федя оторопело повернулся к ней:
– В каком это смысле?
– А по тебе не скажешь, что существо мыслящее, – съязвил Котофей.
– Ну, в том самом. Это вроде волны, – Настя пошевелила пальцами над своей кружкой, и по травяному отвару в самом деле побежала от центра мелкая рябь. Хотя и стол, и кружка оставались неподвижными. – Когда кто-нибудь похожий на вас оказывается поблизости, сразу чувствуется. А когда начинается сочинительство…
– Что начинается?
– Ну вы же сегодня что-то писали? – с состраданием, словно к больному на голову, обратился кот. – Ну? Сделайте усилие, припомните.