Мои дорогие привидения
Шрифт:
– Про машину слышал. А вот про то, чтобы кто-то путешествовал во времени, грызя яблоко и размахивая ключом от входной двери – ни разу.
– Да, определённо баран, – словно бы рассуждая с самим собой, заметил Котофей.
– Это же метафора! Символ! – не выдержала и кикимора. – Вон она, ваша машина, – она указала на входную дверь.
– Пока не проверю – не поверю! – заявил Федя.
Жёлтые глаза напротив вдруг вспыхнули и кот, встав передними лапами на стол, рявкнул неожиданно громко и строго:
–
– Мы, собственно, отчасти за тем и пришли, – торопливо заговорила Настя. – Чтобы вы по незнанию случайно не натворили чего-нибудь. Ну и… – она замялась, – чтобы, если согласитесь, кое в чем помогли.
– Если месье Баюн не перестанет хамить… – начал было Фёдор, но кикимора только хихикнула:
– Не перестанет. Характер такой.
– Тогда говорить не о чем, – отрезал парень. Девушка с некоторым разочарованием посмотрела на него:
– А вы обидчивый, Фёдор Васильевич.
– Какой есть, Анастасия Александровна.
– И это у кого ещё характер не сахар! – хмыкнул в усы Котофей. – Фёдор Васильевич, вы не слыхали такого: «Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом»?
– Не доводилось. Это к чему?
– К тому, что пистолет я пока не доставал. А если доброе слово грубовато звучит – могу извиниться. За выбор лексики, – уточнил он донельзя изумлённой Насте. – Не за сам посыл. Посыл – правильный.
– Ладно, – нехотя кивнул Федя. – Извинения приняты. И с чем же вам требуется помощь?
Глава 8. Этапы с первого по четвёртый
Петух заорал где-то под самым окном, и Фёдор, дёрнувшись от неожиданного звукового сопровождения, разом проснулся. На цветастых полосатых половичках лежали пятна солнечного света. Мерно тикали часы. Федя завертел головой, потом торопливо сел:
«Утро! Куры не кормлены… Из курятника сбежали? Я же вроде запирал».
Потом ему вспомнились вечерние события и писатель замер в наполовину натянутой футболке. Ещё раз медленно окинул взглядом комнату. Всё было на своих местах, и – странное дело – золотистое яблоко лежало, как обычно, на этажерке.
«Наина Киевна уже вернулась, что ли? Приснится же…»
Парень поднялся, надел шорты и вышел из комнаты. На столе, накрытая чистым вышитым полотенчиком, стояла миска с ещё теплыми оладьями. Рядом, в горшочке – сметана, в ещё одном – мёд, в третьем – черничное варенье.
«Точно, хозяйка вернулась! Стыдно, я и не услышал, как вошла… А как она, кстати, вошла?»
Фёдор не смог припомнить, запирал ли с вечера дверь – и от этого ему стало ещё более неловко. С другой стороны, старушка сама говорила, что в Луговце воров нет, а ключ давала, чтобы
Парень вышел на крыльцо – да так и сел на пороге, со страдальческим видом разглядывая подворье. Посреди двора, в окружении кур, стояла кикимора и рассыпала зерно. Даже при свете дня страшной она не казалась. Напротив, очень даже симпатичной, хоть нечеловеческая природа и явно бросалась в глаза.
– Здравствуй, Настенька! – за штакетником на улице остановилась немолодая женщина, приветливо улыбнулась девушке. – Как дядька Матвей, жив-здоров?
– Помаленьку, тетя Дуся, спасибо! – улыбнулась та. Женщина довольно закивала и пошла дальше:
– Привет ему передавай!
– Обязательно!
– Она что, вас «не видит»? – прошептал Фёдор, боясь, что ушедшая не слишком далеко луговчанка его услышит.
– Мы ведь это вчера обсудили? – удивилась кикимора. – Девушка и девушка, что ещё нужно?
– Слушайте, ну нельзя же десятилетиями подряд быть просто соседской девушкой! Возраст, как бы, вопросы к не старению?
– Ой, скажете тоже, – фыркнула Настя. – А вы вот не сталкивались с таким, что живёте бок о бок с людьми, и кажется, будто они не меняются? Даже вроде и не стареют? А потом кто-нибудь со стороны приезжает – «ба! как ты постарел, дружище! я тебя столько лет не видел! ой, да, и не говори, конечно, не молодеем…»
– Ну, сталкивался.
– Тогда чего удивляетесь? Время каждый по-своему воспринимает, и каждый по-разному о нём задумывается.
– Может, оно и течёт для каждого на его лад?
– И это тоже, – подтвердила девушка. – Но в таких тонкостях Котофей Афанасьевич лучше разбирается.
– А где он, кстати?
– За домом. С петухом разговаривает.
Фёдор спустился с крыльца и осторожно заглянул за угол. Кот сидел на земле и будто играл в гляделки с петухом. Птица поворачивала голову к «собеседнику» то левой, то правой стороной, но не издавала не звука. Затем Котофей встал, дёрнул хвостом и, развернувшись, неспешно направился к Феде.
– Ещё профессор Преображенский советовал действовать лаской, – заметил он. – Ну-с, позавтракали, Фёдор Васильевич?
– Не успел пока.
– Оно и к лучшему. Я перекусить не откажусь, да и Анастасия Александровна, думаю, тоже.
– Вы что же, с самого рассвета на ногах? – смущённо уточнил Федя.
– Она – да, я чуть позже поднялся. В деревнях, знаете ли, встают рано.
Сегодняшняя подчёркнутая вежливость кота казалась едва ли не более странной, чем вчерашние подколки. Похоже, кикимора успела провести воспитательную беседу, или же у Котофея просто была манера переключаться день ото дня на разные типы поведения.