На развалинах Мира
Шрифт:
— Я не лгала тебе! Никогда! И я лю…
Она ударила себя по губам и резко отвернулась. Я вздохнул. Все было выяснено до конца. Ната очень тихо произнесла:
— Дар, я пропустила через себя… столько, что чувствую себя лишь сосудом, в который каждый может плюнуть. Как можно хотеть такую женщину?
— Я не считал и не считаю тебя виновной в чем-либо.
— Но от этого ничего не меняется… Ты всегда будешь это помнить — внутри себя. И я тоже не смогу забыть. Я все понимаю — ты прав. Другой бы уже давно поступил со мной так, как я того заслуживаю… И не мучался бы сам, и не мучил меня.
— Я
Я встал возле нее совсем близко…
— Это все — неправда. Я видел твои глаза, Ната. Пусть я старый, развратный, похотливый кобель…
— Нет!
— … Но я не могу без тебя. Ты вошла в мою жизнь и плоть, стала тем человеком, ради которого я теперь могу пойти хоть в огонь. И я видел такой же огонь в твоих глазах!
Она молчала. Я нерешительно обнял ее за талию. Ната прошептала:
— Отведи меня к себе. Отведи… не мучайся. Я закрою глаза — и ты сможешь это сделать… А потом… мне уже будет все равно.
— Никогда. Я не поступлю так, против твоей воли. И я не хочу — чтобы было все равно…
В подвал вбежал Угар. Увидев нас в таком виде, он фыркнул и прислонился к моим ногам — от напора этой туши я едва удержался и в сердцах прикрикнул:
— Место! Совсем распоясался, боров!
— Он не виноват. Отпусти меня.
Ната, побледнев, смотрела мне в лицо.
— Ты бы должен был выгнать меня… Есть… была еще одна причина, по которой я не могу согласиться добровольно.
На ней лица не было — так она помрачнела…
— Ты была больна? Ната вздрогнула всем телом.
— Ты знал? Нет, не может быть…
— Я ничего не знал. И не знаю. Это, всего лишь предположение… и, как вижу, верное.
Ната опустилась на скамейку и закрыла лицо ладонями. Ее чуть ли не трясло…
— Это так серьезно?
— Очень серьезно, Дар. Я ничего не придумываю, чтобы отогнать тебя от себя. Я просто пытаюсь найти в себе силы, чтобы признаться…
— Разве того, что я уже слышал, недостаточно?
— Нет. Ты имеешь право знать обо мне все. Да, я болела. Долго, тяжело и противно. И я боялась… до дрожи в коленях, боялась, что болезнь может вернуться! И тогда, уступив… я заражу и тебя!
— Кажется, я догадываюсь… Это связано с твоей прошлой жизнью?
Ната молчала. Любое слово давалось ей с трудом…
— Что это было? СПИД? Сифилис?
— Этого не было. Но хватало иного. ЗППП… Понимаешь эту аббревиатуру? Это
— как профзаболевание. Постоянно… Но они, хоть и неприятны — не так страшны… Главное — подозрение на туберкулез.
Сдержать порыва, отшатнувшего меня в сторону, я не смог — и Ната еще ниже опустила голову, став похожей на затравленного зверька… Только напряжением воли я заставил себя остаться на месте и не вскочить.
— И ты… Долго болела? Какая стадия? А сейчас?
— Я здорова, Дар. Я провела в платной клинике около месяца. Меня всю там искололи. Если бы ты увидел мои вены после этого — то решил бы, что я наркоманка.
— Это… клиенты?
— Да. Очередной субботник с бандитами. Мой… он только что вышел на свободу, и нас троих специально привезли, чтобы показать, как его уважают.
Но одним только им не кончилось… А потом выяснилось, что он заражен. И через него — и меня тоже… многие подхватили эту заразу. Мой сутенер сказал позже, что
Я утер пот со лба, весь взмокнув от признания Наты. Она протянула было мне платок, но, встретив мой напряженный взгляд, уронила руку…
— Вот видишь… Ты теперь знаешь все. Я не хотела тебе говорить. И… я не больна сейчас. Я могла бы тебя обмануть, но не хочу. Ты можешь не бояться поступать со мной, как хочешь… Врачам не было нужды лгать — все мои сбережения остались там.
— Сбережения?
Она бросила на меня удивленный взгляд.
— Неужели ты думал, что я… работала просто так? Я была проституткой.
Проституткой! Проститут…
— Хватит!
Она сжалась, ожидая, что на нее обрушиться моя рука.
— Ты подумала, что я могу тебя ударить? Как же я страшен, наверное, если до этого дошло… Скорее, я отсеку себе руку.
— Но ведь я столько времени тебе не говорила…
— О чем? Боялась признаться? Я и сам бы боялся… в такой ситуации.
Ната порывисто кинулась мне на шею и жарко зашептала:
— Ну почему? Почему я не встретила тебя раньше? Почему? Ведь меня убить хотели — те, после того, как узнали… Меня отовсюду выгнали — сидела на телефоне, на связи. Заказы принимала… на девочек. А наши… они же не только дуры там — среди девчонок разные были, Дар. Куда там некоторым звездам! Но ни одна! Понимаешь? Ни одна не верила, что есть на свете нормальные мужики. Что кого-то можно просто любить — без денег, без расчета, что он вытащит из этой грязи! И я не верила… А ты… Почему ты не попался мне тогда? Почему ты не взял меня — сразу? Ведь мог? Хочешь, я скажу тебе, о чем я мечтала — когда поняла, что ты за человек… Хочешь?
Она прижалась ко мне всем телом и, не давая опомниться, крепко сжала мою голову, заставляя глядеть глаза в глаза:
— Чтобы вновь оказаться наивной девчонкой… такой, какой я была — до всего. Чтобы не они — те отморозки, та мразь — а ты, ты стал бы моим первым мужчиной! И единственным… Не смейся!
— Это не смех. Не сердись на меня, — я с трудом согнал ухмылку с лица.
–
Это нервное… Я всегда так меняюсь, когда у меня сильный стресс… Прости.
— Хороший мой… — Ната поцеловала меня в глаза. — Желанный… Если бы только знал, как я хотела быть с тобой, сама хотела! Но не могла. И не знаю, смогу ли когда ни будь. Мне кажется, что если я решусь на это — все те лица, которые видели меня, рассматривали, унижали, возникнут передо мной снова… и я захочу их уничтожить. Ты понимаешь меня? Я ведь могу убить тебя! Вот почему я хочу, чтобы ты сам все сделал — силой. Напоил, или связал меня! Но ты не станешь…
Я с трудом разжал губы.
— Нет. Не стану. Теперь, уже точно, не смогу. Может, чуть раньше, не слыша всего, попытался бы…
— Я знаю… Ты не их породы. Почему ты так смотришь?
— Ты такая… юная. И пытаешься меня соблазнить — ведь так? Хочешь, чтобы я вновь потерял контроль над собой… чтобы избавить себя от принятия собственного решения.
— Да… Я опытная и злая, Дар. Я не ребенок больше. Знаешь, почему они так со мной поступили? Потому что уже в двенадцать лет я выглядела, как сейчас. Я ранняя женщина… очень ранняя. Только раньше я не была циничной и жестокой… и не была твоей.