На развалинах Мира
Шрифт:
— Кто это?
— Почем мне знать?.. Может, крот, какой ни будь, гигантский. Хотя, у него морда сильно свинячью напоминает.
Ната посмотрела на меня с немым вопросом — я пожал плечами.
— Откуда все это, Дар? Откуда они… такие!
— Я не знаю, девочка… Ничего не могу тебе прояснить. Я ведь и сам, многое вижу впервые. Да что там, многое… Все! Никогда не предполагал, что это вообще, возможно.
— Это?
— Это. Читать про кошмары не приходилось? Вот, считай, что какой-то из них…
— То — книги!
— А это — реальность. Ната, у нас нет времени…
Заломанные кусты увидела первой Ната — несмотря на всю свою усталость и, связанную с ней, рассеянность. Я лишь подивился тому, как точно она указала на место, где был припрятан конец, свисающий с высоты…
— Как ты догадалась?
— По росе. Веревка вся покрыта водой — видишь? Она немного блестит — если посмотреть под определенным углом. Было бы солнце — ты и сам бы ее увидел!
А там, наверху…
— У меня тоже нет солнца.
Она была абсолютно права — веревка была вся в воде. Я только мрачно смотрел на туго стянутые узлы, думая, что ко всем нашим неприятностям, добавилась еще одна. Подниматься по отвесной стене, пользуясь скользким канатом — что может быть приятнее…
Ната, задрав голову, смотрела ввысь.
— Сколько здесь?
— Не знаю. Не считал. Но, думаю, не менее сорока метров. Это еще терпимо — если пройти на восток, есть места, где все сто!
— Ты измерял?
— Сравнительно… на взгляд.
— Ты мог и ошибиться.
— Мог. Но, все же, если и ошибся — то в пользу этого места. Когда мы поднимемся хотя бы до половины — ты сама увидишь.
Она кивнула, ни словом более не выразив своего сомнения, в задуманном мною, предприятии. А вот я, напротив, уже с очень большим недоверием смотрел на веревку, на Нату, на свои пораненные в схватке руки, и не представлял себе, как смогу с таким грузом взобраться наверх! И выдержит ли веревка, долгое время провисевшая под воздействием дождя? Сможет ли она удержать нас обоих?
— Поднимись первым, — предложила мне Ната. — Поднимись и, уже оттуда, попробуй поднять меня.
— Но…
Она не дала мне продолжить:
— Дар, я не маленькая… Я все понимаю. Если ты станешь тащить меня на себе, как мешок — ты устанешь, и мы сорвемся вместе. Сама я не сумею — ты напрасно будешь ждать меня, пока я зависну, где ни будь… посередине. В итоге мы погибнем оба. А очень скоро здесь будут крысы. Это единственный выход.
— Хорошо, — я сглотнул, ощутив, как в горле появился комок. — Только не вздумай уходить!
Она недоуменно посмотрела на меня, и мне пришлось объясниться:
— Ната… Я всякое уже повидал в этой жизни. Ты уже сегодня пыталась пожертвовать собой. Не играй в благородство! Я не хочу тебя терять. Нет, я не совсем то сказал… Я не хочу… Да что я заладил — хочу, хочу! Ты
Она устало кивнула, а потом мягко произнесла:
— Ты подумал, я могу уйти, а?… Я бы не ушла, Дар. Я боюсь. Очень боюсь! И то, что ты посчитал за самопожертвование — это… случайность. Но еще страшнее — вновь остаться одной! После того, как ты меня нашел… А в то, что ты сможешь нас вытащить — теперь я верю. Не бойся — лезь наверх. Ната не станет жертвовать собой. Я просто буду ждать… здесь.
Я вздохнул — она не сильно развеяла мои опасения, но иного выхода действительно не было. Меч и лук были закреплены за спиной, на руках — вновь перчатки. Все подтянуто, подогнано так, чтобы ничто не мешало при подъеме… И он — начался!
Никогда раньше я бы не решился на такое… Я загнал свой страх куда-то глубоко, полностью сосредоточившись на том, чтобы раз за разом, движение за движением, перебрасывать руки от узла к узлу вверх… Всю свою жизнь я панически боялся высоты — и теперь я преодолевал такую высоту, какая мне не могла привидится даже в самых кошмарных снах!
Пять узлов. Руки начинают неметь, тело наливается грузом, словно превращается в мешок, и тянет вниз. Семь. Девять — рукоять меча вдруг возникает перед носом — ножны сдвинулись, а убрать их назад нет возможности! Десять. Двенадцать — дрожь по всему организму. Внезапная слабость — я оторвался от стены и посмотрел в стороны, на остающиеся внизу руины, сплошь покрытые укрывшим их ковром пепла. Пятнадцать. Семнадцать.
Узел за узлом, выступы в почве, выемки, впадинки… все, что угодно, лишь бы поставить ногу, зацепиться, отдохнуть хоть немного. Двадцать. Двадцать два — пот льется градом, все мешает…
— Держись!
До меня донесся голос Наты — словно из глухого колодца. Я стиснул зубы — как она могла догадаться, что именно сейчас мне нужна помощь? Вопреки расхожему мнению, бодрости мне ее оклик не добавил. Но появилась злость на самого себя — время летело, и с минуты на минуту внизу могли оказаться крысы! Двадцать пять. Двадцать шесть…
Это было в десять раз хуже, чем спуск! Тогда я только боялся что сорвусь — а теперь вообще не знал, смогу ли достичь того места, за которым закончится этот бесконечный подъем! Но ведь там, внизу — там еще оставалась Ната! И на всем свете не было сейчас ни единого человека, способного вытащить ее оттуда — кроме одного. А он, почти полностью обессилев, сцепил пальцы на узле и не мог оторваться от него и найти в себе силы, чтобы подтянуться еще немного… Двадцать семь. Двадцать восемь.
Двадцать девять.