На развалинах Мира
Шрифт:
— Уже не помню. Наверное, долго. Мне так показалось. По крайней мере, до тех пор, пока я на него не наткнулся, я умирал с голоду.
— Мне было легче.
Я отрицательно метнул головой:
— Ну, нет! Какое там — легче! В этой машине, соседствуя с трупами… так и свихнуться можно!
— А если бы ее не было — то с ума я сойти бы просто не успела.
Я подошел к ней и положил руки на ее плечи.
— Здесь тебе это не грозит!
Она нервно, искоса взглянула на мои ладони и я, смутившись, убрал
— Все нормально… — она извиняюще, стараясь произнести как можно мягче, чуть коснулась меня сама. — Не волнуйся. Я тоже… соскучилась. Мне самой очень хотелось, до кого ни будь, дотронуться… Уже давно.
Внезапно я ощутил такой порыв ее обнять, что не смог сдержаться и привлек ее к себе, почувствовав мягкие округлости, едва скрываемые под шерстью тонкого свитера.
— Дар…
Она прошептала просяще, но — многозначительно, очень, по-взрослому — и я, с сожалением, едва не задрожав от нахлынувших на меня, давно не испытываемых, чувств, отпустил девушку.
Мы направились дальше — через все комнаты, уцелевшие при землетрясении.
Ната только восторженно охала, когда я зажигал очередной светильник — хотя я сильно подозревал, что она так поступает, только из чувства вежливости перед хозяином этих сокровищ… Мы остановились перед расщелиной, служившей мне иной раз как мусорная яма. Ната заглянула туда и отпрянула назад.
— Глубоко. Ты туда залезал?
— Зачем? Я бросал факел, для проверки. Метров десять, примерно, есть. Я сбрасываю туда мусор… ну, и еще, кое-что. Не всякий раз есть возможность выйти наружу.
— Я поняла. Это естественно, не надо стесняться.
— Ну вот, — я облегченно вздохнул. — Одному, как-то не требовалось… Но теперь я сделаю туалет, как полагается.
Я утянул ее в другое помещение, туда, где хранились мелкие припасы из числа тех, которые не входили в перечень съедобных. Там были сложены рыболовные снасти, мясницкие топоры, заготовки для стрел.
— Так здорово! Ты все так хорошо приспособил!
Она понимающе посмотрела на коробочку с мелкими рыболовными крючками, и спросила:
— А ты, уже пробовал, что ни будь, ловить?
— До сих пор — нет. Не было необходимости. Да и где? Река, почти вся, ушла под землю, и лишь совсем недавно стала наполняться водой. И в ней вряд ли водятся такие рыбы, которых захочется видеть на столе… А ты что, у себя на острове, ловила рыбу?
— Пыталась пару раз. Но чем? Сделала острогу из палки — вот и вся снасть.
Было бы мелководье — может, что и вышло. А когда самой рыбы не видно — от нее мало толку.
— Мы можем попробовать, если хочешь.
— У тебя тут столько всего… Я не любитель рыбы, разве, что иногда.
Правда, когда хочется есть — то уже все равно, что…
Я промолчал. Вспоминать первые дни, и связанные с ними лишения — не очень приятное занятие… Ната знала,
— А ты? Как ты… Как ты жила в первые дни?
— Трудно. Знаешь, не столько страшно того, что творилось повсюду, сколько потом — когда я пришла в себя и увидела, что я совсем одна. Кругом — все горит, все рушится… Трупы — повсюду. Вповалку, друг на друге… Я ходила по ним часами — ногу было некуда поставить. А потом забрела на этот остров
— тогда еще воды столько не было. Я и сама не знала — куда иду и зачем?
Было все равно… Нашла вот эту нору… и там и осталась. День, другой — потом воды стало прибавляться все больше и больше. Мне казалось, что если я оттуда уйду, то погибну. Ну, а когда воды стало столько, что перейти ее вброд уже было нельзя, я и вовсе смирилась — пусть будет, как будет.
Тоже… думала, придут спасатели и отыщут. Один раз, правда, попыталась переплыть — но когда увидела, как в воде что-то шевелится, выскочила назад, как ошпаренная. Он потом меня несколько раз хотел поймать, на суше.
Не сумел…
Я только качал головой — убегать от ящера, это даже не то, что от стай голодных крыс…
— Но, наверное, это все тебе и так известно? В смысле — ты сам все видел, в первые часы?
— Да. По большому счету — первые часы я как раз только и видел. До того момента, как провалился в метро.
— В метро?
У нее так широко раскрылись глаза, что я поспешил ее успокоить:
— Ну, не сразу в метро, конечно. В вентиляционную шахту, как я думаю. Мне повезло — не раздавило там, и не присыпало землей… Зато пришлось пройти в подземелье очень много, в почти полной темноте. Потом нашел спуск еще глубже — в само метро…
— Ты сумел спуститься? Так глубоко?
— Пришлось. Разломал решетку ограждения, перелез ниже — и оказался на путях. На мое счастье, они не были завалены — я смог пройти по ним, до ближайшей станции. Ну а там, просто выбрался наружу… — Я скривился, вспомнив, чего все это стоило… — А когда вылез… Все тоже самое, что и у тебя. Смерть, и ничего больше. С тех пор я живых людей и не встречал.
— А я видела. Несколько раз. Но они быстро пропали. На мой остров никто не пытался попасть — а потом я сама уже боялась с него уходить. Да и как?
Если бы не ты — так бы и не догадалась сделать плот сама. Но он мне и не был нужен…
Я кашлянул, и Ната вскинула на меня глаза.
— Догадалась бы. Ты просто не хотела — вот и все…
Она кивнула, соглашаясь.
— Да. То, что я увидела с берега — это было так страшно, что я уже ничего не хотела. Мне казалось, такое теперь повсюду — люди едят людей! И твое появление…
— Еще один людоед, да?
— Нет. Вовсе нет! Просто, твой вид…
— Ладно. Не сотвори себе кумира — знаешь?