Ночь тебя найдет

Хиберлин Джулия

— Привет, Бридж.

— Почему ты шепчешь, Вивви? Где ты? Мне нужно, чтобы ты забрала Уилла на пару часов прямо сейчас. — Бридж в своем репертуаре, по полной программе. — Он проснулся, когда мы с Майком... спорили. И не хочет обратно засыпать. А нам с Майком необходимо договорить. Думаю, ты, как никто другой, должна нас понять. Уилл уже в пижаме. Я соберу его вещи.

— Бридж, ты правда этого хочешь?

— Хоть один раз сделай что-нибудь элементарное, для разнообразия. Подстрахуй меня.

У

нас с Майком уходит пятнадцать минут, чтобы пристегнуть автокресло Уилла к спинке этого огромного автомобиля. Мы открываем рот, только чтобы выругаться или попросить затянуть ремень потуже.

Бридж стоит возле дома, на самой высокой точке лужайки, наблюдая, как Уилл нарезает круги в лунном свете. Я невольно задаюсь вопросом, не жалеет ли она, что затеяла этот ночной переполох — не дразнит ли судьбу, пока та не даст сдачи?

— У меня вчера были синие какашки, — сообщает мне Уилл, как только мы отъехали.

— Хм. Ты съел синий карандаш?

— Нет. Учительница говорит, так нельзя делать.

— Значит, кусок неба, который отвалился во время грозы?

Он хихикает:

— Нет.

— Откусил от синего кита?

Молчание.

— Это было бы слишком страшно.

— Слетал на планету Нептун и обнаружил, что там пекут синее печенье?

— Что, правда пекут? А ты не могла бы взять одну из своих ракет и привезти мне попробовать?

— Когда я вернусь, ты будешь таким старым, что забудешь меня.

— Я не забуду тебя через миллион миллиардов лет. На самом деле я съел Бэтмена.

— Использовал криптонит, чтобы подманить его? И как Бэтмен на вкус? Мягкий или хрустящий?

— Тетя Бибби! Криптонит убивает Супермена. А настоящий Бэтмен в телевизоре.

— Просто тебя проверяла.

— Это было печенье с Бэтменом. Сначала я съел уши. Мама просила узнать у тебя, почему какашки стали синими от черной глазури?

— Если смешать равные части красного, синего и желтого красителя для глазури, получится черный. Можем как-нибудь поэкспериментировать у меня дома.

— А почему какашки не стали радужными? — настаивает он. — Это бессмысленно. Черный есть черный. Другие цвета — другие.

Я соображаю, сколько успею ему объяснить.

— В науке черный цвет это отсутствие света.

— Так вот почему у меня в комнате горит ночник. Чтобы монстры не пришли ко мне ночью.

Уилл доволен. Окончательно и бесповоротно. Проблема разрешена.

Его доверчивость почти невыносима. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заглянуть в темницу сердечной боли, где мне предстоит обитать, если этот ночник с Микки-Маусом когда-нибудь погаснет.

— А в чем слабость Бэтмена, тетя Бибби? — трубит Уилл. — Тоже крипто... тоже какой-нибудь нит?

И

что прикажете отвечать? Уилл, которому еще год ходить в детский сад, чаще, чем все остальные, заставляет меня задумываться над своими ответами.

— Ну-у, — медленно протягиваю я, — некоторые считают, что это его отказ убивать. Но, держу пари, твой папа скажет, что в этом его главная сила.

Я пять раз объезжаю квартал по кругу, высматривая на своей лужайке признаки несанкционированной активности. Уилл каждый раз тычет пухлым пальчиком в сторону дома и кричит: «Стоп!» На третьем круге, чтобы отвлечь его, я предлагаю попрактиковаться со словом «гиперпространство». Мы занимаемся этим, чтобы расширить его словарь. В прошлый раз практиковались с «равноденствием».

— Хорошо, — говорю я, сворачивая на подъездную дорожку. — Думаю, «гиперпространство» ты усвоил. А теперь составь с этим словом предложение.

— Этот твой новый джип просто... просто гипер!

— Превосходно. Ты усвоил урок. Выпрыгиваем. Кажется, у меня есть шоколадное печенье с твоим именем, привезенное с Земли.

Я подхожу к входной двери с Уиллом в одной руке и ключами в другой. Через одно плечо перекинут рюкзак, через другое — сумка фунтов десяти весом, куда Бридж сложила все необходимое, чтобы мой племянник смог продержаться вдали от дома пару часов.

Я все еще вожусь с ключом, когда из-за крыльца раздается легкий скрип. Такой монотонный. У меня галлюцинации? Ключи выпадают из рук на коврик, сверкнув серебром. Почти одновременно из сумки вываливается любимый поросенок Уилла. Он тянется за игрушкой, и я теряю равновесие. Падаю на колени, своим весом прижимая Уилла к крыльцу, и резко оборачиваюсь.

На одном конце качелей виден силуэт девочки, которая мерно раскачивается, не отнимая подошв от земли.

Она напевает мелодию, которой я не знаю.

Зажав фонарик подбородком, она включает его, как делала моя мама, когда рассказывала в палатке истории про привидения.

Я различаю коротенькую ночную рубашку. Губы намазаны ярко-розовым. Волосы торчат в стороны, как колючая проволока.

Уилл кричит.

— Эмм, — выдавливаю я. — Уилл, детка, все хорошо. Это Эмм, моя подружка. Живет по соседству.

— Это игра в прятки? — дрожащим голоском спрашивает Уилл. — Я тоже хочу поиграть.

— Привет, мисс Вивви.

— Эмм, тебе не следует гулять здесь одной. Двенадцатый час. Это... небезопасно.

Я оглядываюсь. Теперь у меня двое маленьких человечков, за которыми нужен пригляд.

Улица — обманчивый натюрморт запертых машин, задернутых штор, растений, украдкой закрывающих цветки. Тени, которые могут решиться и встать с колен, а могут остаться как есть.

— Я скучаю по мисс Астерии, — говорит Эмм. — Без нее мне одиноко. А мама снова на свидании.

Я бросаю взгляд на ее дом — все окна темные, за исключением кухонного, где над раковиной всю ночь, каждую ночь горит лампочка. Белого универсала «вольво» нет на дорожке.