Ночь тебя найдет
Шрифт:
Она слушала шоу Буббы Ганза. Ох.
Я начинаю складывать фломастеры обратно в коробку.
— Есть исследование, утверждающее, что помидоры в течение часа после того, как их подрезали, издают ультразвуковые сигналы тревоги. Возможно, это предупреждение для растений поблизости.
— Вы в это верите?
— Я стараюсь избегать предвзятости.
— Тогда я больше не ем помидоров.
— Эмм, и к чему это приведет? Ты потеряешься в мире безмолвных криков.
В мире навязчивых состояний и бесконечных стуков в стену спальни.
Ее хорошенькое личико постоянно меняет
— Хотите знать, почему мне на самом деле грустно? — шепчет она. — Мне грустно, потому что я хотела быть похожей на Илона Маска. После шоу я поискала про него в Сети и обнаружила, что он тоже аутист. А потом прочла, что он считает вероятность того, что люди реальны, равной одной миллиардной процента. Думает, мы живем в компьютерной игре. Я не хочу быть... никем.
Я хотела бы, чтобы Эмм оставалась ребенком. Но ее переключатель давно щелкнул. Как и мой. Она такая же, какой была я в свои двенадцать. Особенная. Девочка, у которой в голове слишком много мыслей и нет даже булавки, чтобы выпустить их наружу.
— Моя начальница, очень-очень умная женщина, написала об этой теории целую книгу. Она полностью ее опровергает.
— А что думаете вы? Мисс Астерия говорила, что вы — вторая самая умная женщина на планете.
Первая — Бридж. Только вряд ли мама сказала это самой Бридж.
Сейчас не время обсуждать с Эмм призраков. Или мои мысли в черные минуты — что нет никакого рая. Что наши души прекращают существование, как только отключается мозг, что наши кости съедаются землей, прах переваривается морем, и от нас не остается ровным счетом ничего. Циничные мысли, теории, способные воспламенить «Твиттер» Буббы Ганза.
Книга моей начальницы полна пробелов. Я попыталась думать, как Илон Маск, и задалась вопросом, почему эти загадочные НЛО, описанные пилотами, ведут себя столь непостижимым образом? Могут ли они быть объектами вне компьютерной симуляции, в которой мы живем, проникать внутрь игры, влиять на события, но не подчиняться законам Ньютона? Объясняются ли их существованием те явления во Вселенной, которые противоречат законам известной нам физики? Безразличная, отстраненная рука настроила вселенский механизм на бесконечное расширение, и истины нам никогда не постичь?
Если это так, то как мало значат Земля и человечество. Девочки вроде Лиззи исчезают по щелчку пальцев. Нас окружает полная бессмыслица. Но это не то, что я сказала Буббе Ганзу. Не то, что собираюсь сказать Эмм прямо сейчас.
— Вивви, разве я не настоящая? — настаивает она.
Я встаю, позволяя ей раствориться в моих объятиях.
— Для меня ты настоящая. Знаешь, что я делаю, когда в чем-то не уверена? Обнимаю того, кого люблю. Смотрю в небо. На горы, грандиозные и величественные. На доказательства. — Я отпускаю Эмм и заглядываю ей в глаза. — И тогда я понимаю, что есть вера, замысел. Бог. Смысл. Что головоломку создали для того, чтобы мы сумели ее разгадать, и не важно, если на это уйдет миллиард лет. Кому нужна пустая головоломка? Уж точно не тебе. На каждый наш вопрос есть правильный ответ, даже если мы не знаем его. А если на все наши вопросы есть правильные ответы, то в мире нет ничего случайного.
— Я все еще беспокоюсь, —
Она прикусила губку, намазанную розовой помадой. Я вижу каплю крови.
— Для такого мыслителя, как ты, это статус-кво. Только ешь, пожалуйста, помидоры, ладно?
Я наклоняюсь поднять с пола несколько крошек от печенья.
Мамина цепочка выскальзывает из-под рубашки и начинает раскачиваться, как маятник, при помощи которого мы с Бридж принимали решения. Да или нет. Ее или мое.
Этот кусочек серебра бросает вызов физике; кажется, его достаточно, чтобы утащить меня на дно морское, и одновременно он почти ничего не весит.
Когда я распрямляюсь, взгляд Эмм прикован к моей шее. Она лезет под ночную рубашку и вынимает свою цепочку. С цепочки свисает блестящая серебряная звездочка, такая же, как у меня, и на ней выведено ее имя, словно прекрасная умирающая комета.
— Мисс Астерия и вам такую оставила?
Бесконечные секунды я не могу вымолвить ни слова.
— Эмм, кто тебе это дал?
Прежде чем она успевает ответить, мы вздрагиваем от шума на крыльце. Фанат Буббы. Почтальон с подвесками-шармами. Монстр, который, как считает Уилл, обитает в темноте.
Я пытаюсь задержать Эмм, которая бросается к двери, но ее тонкая хлопковая сорочка с тихим шелестом выскальзывает из моих пальцев.
Шлейф мускусных духов. Ярко-желтый шелковистый полиэстер на фоне блестящей черной кожи. Посткоитальный дурман. Эмм распахнула дверь перед матерью.
— Эмм Луиза Граббс, ты должна была оставаться в постели, и дверь должна была быть закрыта на замок. Мы же договорились. И еще ты не должна открывать дверь, пока не убедишься, кто за ней стоит. — Мэри оборачивается ко мне. — Прости. Я думала, что задержусь на часок. Босс вызвал меня по срочному делу.
Срочное дело. Свидание. Кто я такая, чтобы спорить? Мне хочется ей напомнить, что мисс Астерия умерла и у нее больше нет ежедневного плана «Б».
Моя мама и мать Эмм сосуществовали в хрупком мирке, словно местные кошки, потому лишь, что так было лучше для экосистемы. Для Эмм. По схожим причинам они не были подругами. Эмм сбегала из дома из-за бесконечных ухажеров матери и потока нянек, совсем не таких сообразительных, как их подопечная.
Чтобы рассердиться на кого-то, мне необязательно быть экстрасенсом.
Мэри бросает взгляд на мое осуждающее лицо и выпроваживает дочь за дверь.
Эмм уже летит через двор, на полпути к своему дому.
В трех шагах от крыльца трехдюймовый красный каблук Мэри увязает в мягкой траве. Она приземляется на лужайку, трещит полиэстер, которому требовалось чуть больше пространства для дыхания на ее пышных ягодицах. Я спрыгиваю со ступеней, чтобы помочь ей подняться. Вместо этого Мэри довольно грубо утягивает меня за собой на траву.
— Мы больше не будем тебя беспокоить, — бормочет она. — Ты не представляешь, каково это — растить Эмм. Она никогда не сидит на месте. Сейчас ты здесь, но скоро снова упорхнешь, только тебя и видели. А мы снова останемся вдвоем.