Ночь тебя найдет
Шрифт:
Вопли, на сей раз обращенные к их герою, который выбирается с заднего сиденья черного «мерседеса», подъехавшего к переднему крыльцу. Он швыряет свою белую ковбойскую шляпу в толпу — наверняка Жуа заказывает их оптом на «Амазоне». Комбучи не видать. Ему вручают мегафон.
Жуа не ошиблась. Она сказала, что Бубба Ганз не станет медлить с ответом. Что ж, я не доставлю ему удовольствия выкурить меня из собственного дома и не стану вступать в публичный спор. У меня на сегодня конкретные планы.
Я просматриваю заметки, которые сделала вчера вечером за кухонным
На середине двора я внезапно спотыкаюсь и падаю. Все вокруг вибрирует. Воздух. Каждая клеточка моего тела. Бубба Ганз так громко взывает к всемогущему Господу нашему в мегафон, что сотрясается весь квартал. Ушибленный копчик посылает болевой сигнал в голову. Глаза застилают слезы. Через секунду я понимаю, что споткнулась о столбик палатки.
Необходимость бежать и тщетность попытки сильно меня встряхивают. Я ожидаю, что демонстранты начнут переваливаться через забор, словно разъяренные обезьяны.
Дорога каждая секунда. Впервые после маминой смерти я слышу ее голос. А ну вставай.
И я встаю. И снова карабкаюсь через забор, на сей раз при свете дня.
Пикап Шарпа припаркован в переулке капотом к западу, мотор включен. Рука лениво машет мне из водительского окна, приглашая сесть в машину.
Его способность читать мои мысли пугает до глубины души.
Я срываюсь с места и мчусь в другую сторону.
Таксист на синей «хонде» с разбитым крылом подбирает меня в восьми кварталах от дома. Когда я, тяжело дыша, забираюсь внутрь, Шарпа нигде не видно. Не успев тронуться с места, таксист начинает выкрикивать что-то расистское в адрес последнего клиента.
Я решаю, сцепиться ли с ним, или потратить драгоценное время, выставляя ему самую низкую оценку, или стоит это совместить. Сейчас я особенно зла — на интеллектуальную мощь моего вида, иррациональную любовь, чрезмерную ненависть, на убийц и нерадивых матерей, на то, что приходится тратить энергию и мозги на незнакомого расиста в обмен на семиминутную поездку до автомастерской.
Пока он вымещает ярость на подрезавшем его белом велосипедисте, я размышляю над тем, что такое семь минут.
За семь минут, что я проведу в этой «хонде», Земля преодолеет семь тысяч семьсот семьдесят миль. Или вспомнить знаменитые «Семь минут ужаса», когда марсоход преодолел атмосферу Марса и самостоятельно опустился на поверхность планеты. За семь минут трансляции Бубба Ганз сумеет убедить миллионы во лжи, которую они унесут с собой в могилу.
Я велю водителю заткнуться к чертовой матери и начинаю составлять язвительный отзыв в заметках.
Все это время я высматриваю, не увязался ли за мной Шарп. Водитель резко тормозит у автомастерской — показать мне, кто тут главный.
Мой джип
А как там Шарп? А Шарп припарковался через дорогу.
Я забираю ключи у подростка в офисе, запрыгиваю в джип, со скрипом разворачиваюсь и торможу в двух дюймах от заднего бампера его пикапа.
Я жду, пока он выйдет из машины, все время думая, что это плохая идея. И собираюсь дать задний ход, когда Шарп забирается на пассажирское сиденье и захлопывает дверцу.
— Матерь божья, чем тут так воняет?
— Арбузной улыбкой. — Я тычу пальцем в освежитель воздуха, который раскачивается на зеркале заднего вида, словно широкая розовая гримаса с черными зубами. — Это входило в комплект.
Я успела забыть, какие у него ручищи. Глубоко под ногтями черная грязь, которой я не замечала раньше. Два пальца останавливают качание картонной улыбки. Шарп снимает ее с зеркала, опускает стекло и швыряет в кузов своего пикапа.
— Жест красивый, но чувствуется злость.
— Пожалуй, я немного зол.
— Мои поздравления. Ты устранил процента два проблемы. По словам мальчишки, который вручил мне ключи, муж Барби Макклин сам выбрал аромат и попросил его — цитирую — «распылить не жалея». И мальчишка заверил меня, что исполнил все в точности.
Шарп показывает на свой пикап. Выражение его лица можно было бы описать как благодушно-каменное, если такое бывает.
— Я отвезу тебя, куда захочешь. Но если задумала ехать домой, то не советую. Судя по размерам толпы на твоей лужайке, этот джип вернется в ремонт сегодня же вечером. Возможно, капитальный, хотя до капитального ремонта его и так отделяет одна выбоина. Зато мой пикап рядом, Вивиан, а его освежитель воздуха называется «Никакого сравнения с твоим». Мы могли бы заехать к тебе, забрать вещи. Я отвез бы тебя в гостиницу, где ты переждала бы эту канитель. Думаю, я уговорю полицейское управление оплатить расходы. Или завезти тебя к сестре?
Я делаю вид, что не заметила, каким тоном он произносит мое имя, а также игнорирую упоминание сестры, которое явно сделано намеренно.
— Значит, правила таковы, — заявляю я ледяным тоном, — можешь ехать со мной, но ты не вмешиваешься в мои планы. Если я попрошу тебя остаться в машине, ты останешься. Ты не упоминаешь Буббу Ганза, «Твиттер» и Майка. Не называешь меня Рыжей. Договорились? Иначе выметайся из моей машины.
Он пожимает плечами:
— Если я выйду, то все равно продолжу следить за тобой.
— Мне плевать.
Это неправда. Я иду на этот шаг, чтобы не добавлять себе трудностей, пытаясь весь день от него улизнуть. А так я смогу его использовать. И не только в деле Лиззи. Есть одна девушка, лицо которой плотно прижато к козырьку его пикапа. Она была в таком же отчаянии, как и Лиззи — и даже сильнее, — когда легла в мамину постель рядом со мной, позвякивая подвесками. И хотя у нее в запасе вечность, чтобы вызванивать свою беззвучную мелодию для кого угодно, сейчас она выбрала меня.