Одиссея капитана Блада - английский и русский параллельные тексты

Сабатини Рафаэль

"That's not the way with a girl of Arabella's spirit.	– Девушку с таким характером нельзя убедить угрозами. Она ничего не боится.
Unless you want to wreck my chances for all time, you'll hold your tongue, and not interfere at all."	Вы должны сдерживать свой язык и не вмешиваться в это дело, если не хотите навсегда погубить мои планы.
"Not interfere?	– Не вмешиваться?
My God, what, then?"	Боже мой, но что же делать?
"Listen, man.	– Послушайте!
She has a constant mind.	У Арабеллы твердый характер.
I don't think you know your niece.	Я полагаю, что вы еще не знаете своей племянницы.
As long as Blood lives, she will wait for him."	До тех пор, пока Питер Блад жив, она будет ждать его.
"Then with Blood dead, perhaps she will come to her silly senses."	– А если Блад исчезнет, то она образумится?
"Now you begin to show intelligence," Lord Julian commended him.	– Ну, вот теперь вы, кажется, начинаете рассуждать здраво! – похвалил его Джулиан.
"That is the first essential step."	– Это первый важный шаг на пути к нашей цели.
"And here is our chance to take it." Bishop warmed to a sort of enthusiasm.	– И у нас есть возможность сделать его! – воскликнул Бишоп с энтузиазмом.
"This war with France removes all restrictions in the matter of Tortuga.	– Война с Францией аннулирует все запреты по отношению к Тортуге.
We are free to invest it in the service of the Crown.	Исходя из государственных интересов, нам следует напасть на Тортугу.
A victory there and we establish ourselves in the favour of this new government."	А одержав победу, мы не плохо зарекомендуем себя перед новым правительством.
"Ah!" said Lord Julian, and he pulled thoughtfully at his lip.	– Гм! – пробурчал его светлость и, задумавшись, потянул себя за губу.
"I see that you understand," Bishop laughed coarsely.	– Я вижу, вам все ясно! – грубо захохотал Бишоп.
"Two birds with one stone, eh?	– Нечего тут долго и думать: мы сразу убьем двух зайцев, а?
We'll hunt this rascal in his lair, right under the beard of the King of France, and we'll take him this time, if we reduce Tortuga to a heap of ashes."	Отправимся к этому мерзавцу прямо в его берлогу, превратим Тортугу в груду развалин и захватим проклятого пирата.
On that expedition they sailed two days later - which would be some three months after Blood's departure -taking every ship of the fleet, and several lesser vessels as auxiliaries.	Два дня спустя, то есть примерно через три месяца после ухода Блада из Порт-Ройяла, они снова отправились охотиться за неуловимым корсаром, взяв с собой всю эскадру и несколько вспомогательных кораблей.
To Arabella and the world in general it was given out that they were going to raid French Hispaniola, which was really the only expedition that could have afforded Colonel Bishop any sort of justification for leaving Jamaica at all at such a time.	Арабелле и другим дано было понять, что они намерены совершить налет на французскую часть острова Г аити, поскольку только такая экспедиция могла послужить удобным предлогом для отъезда Бишопа с Ямайки.

His sense of duty, indeed, should have kept him fast in Port Royal; but his sense of duty was smothered in hatred - that most fruitless and corruptive of all the emotions.	Чувство долга, особенно ответственное в такое время, должно было бы прочно удерживать полковника в Порт-Ройяле. Но чувство это потонуло в ненависти - наиболее бесполезном и разлагающем чувстве из всех человеческих эмоций.
In the great cabin of Vice-Admiral Craufurd's flagship, the Imperator, the Deputy-Governor got drunk that night to celebrate his conviction that the sands of Captain Blood's career were running out.	В первую же ночь огромная каюта "Императора", флагманского корабля эскадры вице-адмирала Крофорда, превратилась в кабак. Бишоп был мертвецки пьян и в своих подогретых винными парами мечтах предвкушал скорый конец карьеры капитана Блада.
Chapter XXV	Глава XXV
THE SERVICE OF KING LOUIS	НА СЛУЖБЕ У КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА
Meanwhile, some three months before Colonel Bishop set out to reduce Tortuga, Captain Blood, bearing hell in his soul, had blown into its rockbound harbour ahead of the winter gales, and two days ahead of the frigate in which Wolverstone had sailed from Port Royal a day before him.	А примерно за три месяца до этих событий корабль капитана Блада, гонимый сильными ветрами, достиг Кайонской гавани и бросил здесь якорь. Блад успел прибыть в Тортугу несколько раньше фрегата, который накануне вышел из Порт-Ройяла под командой старого волка Волверстона. В душе капитана Блада царил ад.
In that snug anchorage he found his fleet awaiting him - the four ships which had been separated in that gale off the Lesser Antilles, and some seven hundred men composing their crews.	Четыре корабля его эскадры с командой в семьсот человек ожидали своего капитана в гавани, окруженной высокими скалами. Он расстался с ними, как я уже сообщал, во время шторма у Малых Антильских островов, и с тех пор пираты не видели своего вожака.
Because they had been beginning to grow anxious on his behalf, they gave him the greater welcome.	Они радостно приветствовали "Арабеллу", и радость эта была искренней - ведь многие всерьез начали беспокоиться о судьбе Блада.
Guns were fired in his honour and the ships made themselves gay with bunting.	В его честь прогремел салют, и суда разукрасились флагами.
The town, aroused by all this noise in the harbour, emptied itself upon the jetty, and a vast crowd of men and women of all creeds and nationalities collected there to be present at the coming ashore of the great buccaneer.	Все население города, взбудораженное шумом, высыпало на мол. Пестрая толпа мужчин и женщин различных национальностей приветствовала знаменитого корсара.
Ashore he went, probably for no other reason than to obey the general expectation.	Блад сошел на берег, вероятно, только для того, чтобы не обмануть всеобщего ожидания.
His mood was taciturn; his face grim and sneering.	На лице его застыла мрачная улыбка, он решил молчать, потому что ничего приятного сказать не мог.
Let Wolverstone arrive, as presently he would, and all this hero-worship would turn to execration.	Пусть только прибудет Волверстон, и все эти восторги по поводу его возвращения превратятся в проклятия.
His captains, Hagthorpe, Christian, and Yberville, were on the jetty to receive him, and with them were some hundreds of his buccaneers.	На молу его встретили капитаны Хагторп, Кристиан, Ибервиль и несколько сот корсаров.

He cut short their greetings, and when they plagued him with questions of where he had tarried, he bade them await the coming of Wolverstone, who would satisfy their curiosity to a surfeit.	Он оборвал их приветствия, а когда они начали приставать к нему с расспросами, предложил им дождаться Волверстона, который полностью сможет удовлетворить их любопытство.
On that he shook them off, and shouldered his way through that heterogeneous throng that was composed of bustling traders of several nations - English, French, and Dutch - of planters and of seamen of various degrees, of buccaneers who were fruit-selling half-castes, negro slaves, some doll-tearsheets and dunghill-queans from the Old World, and all the other types of the human family that converted the quays of Cayona into a disreputable image of Babel.	Отделавшись от них, он протолкался сквозь пеструю толпу, состоявшую из моряков, плантаторов и торговцев - англичан, французов и голландцев, из подлинных охотников с острова Г аити и охотников, ставших пиратами, из лесорубов и индейцев, из мулатов - торговцев фруктами и негров-рабов, из женщин легкого поведения и прочих представителей человеческого рода, превращавших Кайонскую гавань в подобие Вавилона.
Winning clear at last, and after difficulties, Captain Blood took his way alone to the fine house of M. d'Ogeron, there to pay his respects to his friends, the Governor and the Governor's family.	С трудом выбравшись из этой разношерстной толпы, капитан Блад направился с визитом к д'Ожерону, чтобы засвидетельствовать свое почтение губернатору и его семье.
At first the buccaneers jumped to the conclusion that Wolverstone was following with some rare prize of war, but gradually from the reduced crew of the Arabella a very different tale leaked out to stem their satisfaction and convert it into perplexity.	Расходясь после встречи Блада, корсары поспешно сделали вывод, что Волверстон должен прибыть с каким-то редким военным трофеем. Но мало-помалу с борта "Арабеллы" начали доходить иные слухи, и радость корсаров перешла в недоумение.
Partly out of loyalty to their captain, partly because they perceived that if he was guilty of defection they were guilty with him, and partly because being simple, sturdy men of their hands, they were themselves in the main a little confused as to what really had happened, the crew of the Arabella practised reticence with their brethren in Tortuga during those two days before Wolverstone's arrival.	Однако простые моряки из небольшого экипажа "Арабеллы" в течение двух дней до возвращения Волверстона в разговорах со своими тортугскими друзьями были все же сдержанны во всем, что касалось истинного положения вещей. Объяснялось это не только их преданностью своему капитану, но также и тем, что если Блад был повинен в ренегатстве, то в такой же степени были виноваты и они.
But they were not reticent enough to prevent the circulation of certain uneasy rumours and extravagant stories of discreditable adventures - discreditable, that is, from the buccaneering point of view - of which Captain Blood had been guilty.	Их недомолвки и умолчания, однако, не помешали возникновению самых тревожных и фантастических историй о компрометирующих (с точки зрения корсаров) поступках капитана Блада.
But that Wolverstone came when he did, it is possible that there would have been an explosion.	Обстановка накалилась так сильно, что, если бы в это время не вернулся Волверстон, возможно, произошел бы взрыв.
When, however, the Old Wolf cast anchor in the bay two days later, it was to him all turned for the explanation they were about to demand of Blood.	Едва лишь корабль старого волка встал на якорь, как все бросились за объяснениями, которые уже намеревались требовать от Блада.
Now Wolverstone had only one eye; but he saw a deal more with that one eye than do most men with two; and despite his grizzled head - so picturesquely swathed in a green and scarlet turban - he had the sound heart of a boy, and in that heart much love for Peter Blood.	У Волверстона был только один глаз, но видел он им гораздо лучше, чем многие видят двумя. И хотя голова Волверстона, живописно обвязанная пестрым тюрбаном, серебрилась сединой, сердце его было юным, и большое место занимала в нем любовь к Питеру Бладу.

The sight of the Arabella at anchor in the bay had at first amazed him as he sailed round the rocky headland that bore the fort.	Когда корабль Волверстона обходил форт, высившийся на скалистом мысе, старый волк увидел "Арабеллу", которая стояла в бухте на якоре. Эта неожиданная картина поразила его.
He rubbed his single eye clear of any deceiving film and looked again. Still he could not believe what it saw.	Он протер свой единственный глаз, выпучил его снова и все же не мог поверить тому, что видел.
And then a voice at his elbow - the voice of Dyke, who had elected to sail with him - assured him that he was not singular in his bewilderment.	Но Дайк, ушедший вместе с ним из Порт-Ройяла и сейчас стоявший рядом с Волверстоном, своим восклицанием подтвердил, что он был не одинок в своем замешательстве.
"In the name of Heaven, is that the Arabella or is it the ghost of her?"	– Клянусь небом, это "Арабелла" или ее призрак!
The Old Wolf rolled his single eye over Dyke, and opened his mouth to speak. Then he closed it again without having spoken; closed it tightly.	Волверстон уже открыл было рот, но тут же захлопнул его и сжал губы.
He had a great gift of caution, especially in matters that he did not understand.	Старый волк всегда проявлял большую осторожность, особенно в непонятных для него делах.
That this was the Arabella he could no longer doubt.	В том, что это была "Арабелла", уже не оставалось никаких сомнений.
That being so, he must think before he spoke.	Ну, а если это было так, то ему, прежде чем что-то сказать, следовало хорошенько подумать.
What the devil should the Arabella be doing here, when he had left her in Jamaica?	Какого черта торчит здесь "Арабелла", когда ему известно, что она осталась в Порт-Ройяле?
And was Captain Blood aboard and in command, or had the remainder of her hands made off with her, leaving the Captain in Port Royal?	Продолжал ли Блад командовать "Арабеллой" или же остатки команды ушли на ней, бросив своего капитана?
Dyke repeated his question. This time Wolverstone answered him.	Дайк повторил вопрос, и на этот раз Волверстон ответил ему укоризненно:
"Ye've two eyes to see with, and ye ask me, who's only got one, what it is ye see!"	– У тебя же два глаза, Дайк, а у меня только один.
"But I see the Arabella."	– Но я вижу "Арабеллу".
"Of course, since there she rides.	– Конечно.
What else was you expecting?"	А ты чего ожидал?
"Expecting?"	– Ожидал?
Dyke stared at him, open-mouthed.	– Разинув рот, Дайк уставился на него.
"Was you expecting to find the Arabella here?"	– А разве ты сам ожидал, что увидишь тут "Арабеллу"?
Wolverstone looked him over in contempt, then laughed and spoke loud enough to be heard by all around him.	Взглянув на него с презрением, Волверстон засмеялся, а затем громко, чтобы слышали все окружающие, сказал:
"Of course.	– Конечно!
What else?"	А что же еще?

And he laughed again, a laugh that seemed to Dyke to be calling him a fool. On that Wolverstone turned to give his attention to the operation of anchoring.	– Он снова засмеялся - как показалось Дайку, издевательски - и отвернулся от него, занявшись швартовкой корабля.
Anon when ashore he was beset by questioning buccaneers, it was from their very questions that he gathered exactly how matters stood, and perceived that either from lack of courage or other motive Blood, himself, had refused to render any account of his doings since the Arabella had separated from her sister ships.	Когда Волверстон сошел на берег, его окружили недоумевающие пираты. Их вопросы помогли ему выяснить положение дел. Он понял, что либо из-за недостатка мужества, либо по каким-то другим мотивам Блад не рассказал корсарам о том, что произошло после того, как шторм оторвал "Арабеллу" от других кораблей эскадры.
Wolverstone congratulated himself upon the discretion he had used with Dyke.	Волверстон искренне поздравил себя с той выдержкой, какую он проявил в разговоре с Дайком.
"The Captain was ever a modest man," he explained to Hagthorpe and those others who came crowding round him.	– Уж очень наш капитан скромничает, -глубокомысленно заявил он Хагторпу и другим, столпившимся вокруг него пиратам.
"It's not his way to be sounding his own praises.	– Он, как вы знаете, никогда не любил хвастаться.
Why, it was like this. We fell in with old Don Miguel, and when we'd scuttled him we took aboard a London pimp sent out by the Secretary of State to offer the Captain the King's commission if so be him'd quit piracy and be o' good behaviour.	А дело было так: встретились мы с нашим старым знакомым доном Мигелем и, после того как потопили его, взяли на борт одного лондонского хлыща, который не по своей воле оказался на испанском корабле. Здесь же выяснилось, что этого придворного шаркуна послал к нам министр иностранных дел. Он предлагал капитану принять офицерский патент, бросить пиратство и вообще вести себя паинькой.
The Captain damned his soul to hell for answer.	Капитан послал его, конечно, ко всем чертям.
And then we fell in wi' the Jamaica fleet and that grey old devil Bishop in command, and there was a sure end to Captain Blood and to every mother's son of us all.	Но вскоре мы встретились с ямайской эскадрой, которой командовал этот жирный дьявол Бишоп. Капитану Бладу и каждому из нас угрожала веревка.
So I goes to him, and 'accept this poxy commission,' says I; 'turn King's man and save your neck and ours.'	Ну, я пошел к Бладу и сказал ему: "Да возьми ты этот паршивый королевский патент, и ты спасешь от виселицы и свою шею и наши".
He took me at my word, and the London pimp gave him the King's commission on the spot, and Bishop all but choked hisself with rage when he was told of it.	Он, конечно, ни в какую. Но я уломал его, и он меня послушался. Лондонский хлыщ сразу же выдал ему патент, и Бишоп чуть не лопнул от злобы, узнав о таком сюрпризе.
But happened it had, and he was forced to swallow it.	Но сделать с капитаном он уже ничего не мог. Ему пришлось примириться.
We were King's men all, and so into Port Royal we sailed along o' Bishop.	Ну, мы уже как люди короля прибыли вместе с Бишопом в Порт-Ройял.
But Bishop didn't trust us. He knew too much.	Однако этот чертов полковник не очень нам доверял, так как слишком хорошо знал нас.
But for his lordship, the fellow from London, he'd ha' hanged the Captain, King's commission and all.	Не будь там этого франта из Лондона, Бишоп наплевал бы на королевский патент и повесил бы капитана.

Blood would ha' slipped out o' Port Royal again that same night. But that hound Bishop had passed the word, and the fort kept a sharp lookout.	Блад хотел скрыться из Порт-Ройяла в ту же ночь, но эта собака Бишоп предупредил форт, чтобы за нами хорошенько следили.
In the end, though it took a fortnight, Blood bubbled him.	В конце концов Блад все же перехитрил Бишопа, хотя на это и потребовалось две недели.
He sent me and most o' the men off in a frigate that I bought for the voyage.	За это время я успел купить фрегат, перевел на него две трети наших людей, и ночью мы бежали из ПортРойяла, а утром капитан Блад на "Арабелле" бросился за мной в погоню, чтобы поймать меня... понимаете!
His game - as he'd secretly told me - was to follow and give chase.	Вот в этом и заключался хитроумный план Питера.
Whether that's the game he played or not I can't tell ye; but here he is afore me as I'd expected he would be."	Как ему удалось вырваться из порта, я точно не знаю, так как он прибыл сюда раньше меня, но я и полагал, что Бладу удастся его предприятие.
There was a great historian lost in Wolverstone.	В лице Волверстона человечество, несомненно, потеряло великого историка.
He had the right imagination that knows just how far it is safe to stray from the truth and just how far to colour it so as to change its shape for his own purposes.	Он обладал таким богатым воображением, что точно знал, насколько можно отклониться от истины и как ее приукрасить, чтобы правда приняла форму, которая соответствовала бы его целям.
Having delivered himself of his decoction of fact and falsehood, and thereby added one more to the exploits of Peter Blood, he enquired where the Captain might be found.	Состряпав вполне удобоваримое блюдо из правды и выдумки и добавив еще один подвиг к приключениям Питера Блада, Волверстон поинтересовался, что сейчас делает капитан.
Being informed that he kept his ship, Wolverstone stepped into a boat and went aboard, to report himself, as he put it.	Ему ответили, что он сидит на своем корабле, и Волверстон отправился туда, чтобы, по его выражению, отрапортовать о своем благополучном прибытии.
In the great cabin of the Arabella he found Peter Blood alone and very far gone in drink - a condition in which no man ever before remembered to have seen him.	Он нашел Питера Блада одного, мертвецки пьяного, в большой каюте "Арабеллы". В таком состоянии никто и никогда еще не видел Блада.
As Wolverstone came in, the Captain raised bloodshot eyes to consider him. A moment they sharpened in their gaze as he brought his visitor into focus. Then he laughed, a loose, idiot laugh, that yet somehow was half a sneer.	Узнав Волверстона, он рассмеялся, и хотя этот смех был идиотским, в нем звучала ирония.
"Ah! The Old Wolf!" said he.	– А, старый волк! – сказал он, пытаясь подняться.
"Got here at last, eh?	– Наконец-то ты сюда добрался!
And whatcher gonnerdo wi' me, eh?"	Ну, что ты собираешься делать со своим капитаном, а?
He hiccoughed resoundingly, and sagged back loosely in his chair.	– И он мешком опустился в кресло.
Old Wolverstone stared at him in sombre silence.	Волверстон мрачно взглянул на него.

He had looked with untroubled eye upon many a hell of devilment in his time, but the sight of Captain Blood in this condition filled him with sudden grief.	Многое пришлось повидать ему на своем веку, и вряд ли что-либо могло уже тронуть сердце старого волка, но вид пьяного капитана Блада сильно потряс его.
To express it he loosed an oath. It was his only expression for emotion of all kinds. Then he rolled forward, and dropped into a chair at the table, facing the Captain.	Чтобы выразить свое горе, Волверстон длинно и сочно выругался, так как иначе никогда и не выражал своих чувств, а потом подошел к столу и уселся в кресло против капитана:
"My God, Peter, what's this?"	– Черт тебя подери, Питер, может быть, ты объяснишь мне, что это такое?
"Rum," said Peter. "Rum, from Jamaica."	– Ром, - ответил капитан Блад, - ямайский ром.
He pushed bottle and glass towards Wolverstone. Wolverstone disregarded them.	– Он подвинул бутылку и стакан к Волверстону, но тот даже не взглянул на них.
"I'm asking you what ails you?" he bawled.	– Я спрашиваю, что с тобой? Что тебя мучает? – спросил он.
"Rum," said Captain Blood again, and smiled.	– Ром, - снова ответил капитан, криво улыбаясь.
"Jus' rum.	– Ну, просто ром.
I answer all your queshons.	Вот видишь, я отвечаю на все... твои... вопросы.
Why donjerr answer mine?	А почему ты не... отвечаешь на мои?
Whatcher gonerdo wi' me?"	Что... ты... думаешь делать со мной? А?
"I've done it," said Wolverstone.	– Я уже все сделал, - ответил Волверстон.
"Thank God, ye had the sense to hold your tongue till I came.	– Слава богу, что у тебя хватило ума держать язык за зубами.
Are ye sober enough to understand me?"	Достаточно ли ты еще трезв, чтобы понимать меня?
"Drunk or sober, allus 'derstand you."	– И пьяный... и трезвый... я всегда тебя понимаю.
"Then listen."	– Тогда слушай.
And out came the tale that Wolverstone had told.	– И Волверстон передал ему придуманную им басню об обстоятельствах, связанных с пребыванием Питера Блада в Порт-Ройяле.
The Captain steadied himself to grasp it.	Капитан с трудом заставил себя слушать его историю.
"It'll do as well asertruth," said he when Wolverstone had finished.	– А мне все равно, что ты выдумал, - сказал он Волверстону, когда тот закончил.
"And... oh, no marrer! Much obliged to ye, Old Wolf - faithful Old Wolf!	– Спасибо тебе, старый волк... спасибо, старина... Все это... неважно.
But was it worthertrouble?	Чего ты беспокоишься?
I'm norrer pirate now; never a pirate again.	Я уже не пират и никогда им не буду!
'S finished'" He banged the table, his eyes suddenly fierce.	Кончено! – Он ударил кулаком по столу, а глаза его яростно блеснули.

"I'll come and talk to you again when there's less rum in your wits," said Wolverstone, rising.	– Я приду к тебе опять, и мы с тобой потолкуем, когда у тебя в башке останется поменьше рома, -поднимаясь, сказал Волверстон.
"Meanwhile ye'll please to remember the tale I've told, and say nothing that'll make me out a liar.	– Пока же запомни твердо мой рассказ о тебе и не вздумай опровергать мои слова. Не хватало еще, чтобы меня обозвали брехуном!
They all believes me, even the men as sailed wi' me from Port Royal.	Все они, и даже те, кто отплыл со мной из Порт-Ройяла, верят мне, понимаешь?
I've made 'em.	Я заставил их поверить.
If they thought as how you'd taken the King's commission in earnest, and for the purpose o' doing as Morgan did, ye guess what would follow."	А если они узнают, что ты действительно согласился принять королевский патент и решил пойти по пути Моргана, то...
"Hell would follow," said the Captain. "An' tha's all I'm fit for."	– Они устроят мне преисподнюю, - сказал капитан, - и это как раз то, чего я стою!
"Ye're maudlin," Wolverstone growled.	– Ну, я вижу, ты совсем раскис, - проворчал Волверстон.
"We'll talk again to-morrow."	– Завтра мы поговорим опять.
They did; but to little purpose, either that day or on any day thereafter while the rains - which set in that night - endured.	Этот разговор состоялся, но толку из него почти не вышло. С таким же результатом они разговаривали несколько раз в течение всего периода дождей, начавшихся в ночь после возвращения Волверстона.
Soon the shrewd Wolverstone discovered that rum was not what ailed Blood.	Старый волк сообразил, что капитан болеет вовсе не от рома.
Rum was in itself an effect, and not by any means the cause of the Captain's listless apathy.	Ром был только следствием, но не причиной.
There was a canker eating at his heart, and the Old Wolf knew enough to make a shrewd guess of its nature.	Сердце Блада разъедала язва, и Волверстон хорошо знал природу этой язвы.
He cursed all things that daggled petticoats, and, knowing his world, waited for the sickness to pass.	Он проклинал все юбки на свете и ждал, чтобы болезнь прошла, как проходит все в нашем мире.
But it did not pass.	Но болезнь оказалась затяжной.
When Blood was not dicing or drinking in the taverns of Tortuga, keeping company that in his saner days he had loathed, he was shut up in his cabin aboard the Arabella, alone and uncommunicative.	Если Блад не играл в кости или не пьянствовал в тавернах Тортуги в такой компании, которой еще недавно избегал, как чумы, то сидел в одиночестве у себя в каюте на "Арабелле".
His friends at Government House, bewildered at this change in him, sought to reclaim him.	Его друзья из губернаторского дома всячески пытались развлечь его.
Mademoiselle d'Ogeron, particularly distressed, sent him almost daily invitations, to few of which he responded.	Особенно огорчена была мадемуазель д'Ожерон. Она почти ежедневно Приглашала его к ним в дом, но Блад очень редко принимал ее приглашение.
Later, as the rainy season approached its end, he was sought by his captains with proposals of remunerative raids on Spanish settlements.	Позднее, по мере приближения конца дождливого сезона, к нему стали обращаться его капитаны с проектами различных выгодных набегов на испанские поселения.

But to all he manifested an indifference which, as the weeks passed and the weather became settled, begot first impatience and then exasperation.	Но ко всем предложениям он относился равнодушно. Вначале это вызывало недоумение, а когда установилась хорошая погода, недоумение перешло в раздражение.
Christian, who commanded the Clotho, came storming to him one day, upbraiding him for his inaction, and demanding that he should take order about what was to do.	В один из солнечных дней в каюту Блада вломился Кристиан - командир "Клото" - и с бранью потребовал, чтобы ему сказали, что он должен делать.
"Go to the devil!" Blood said, when he had heard him out.	– Знаешь что, пошел ты к черту, - равнодушно ответил Блад, даже не выслушав его.
Christian departed fuming, and on the morrow the Clotho weighed anchor and sailed away, setting an example of desertion from which the loyalty of Blood's other captains would soon be unable to restrain their men.	Взбешенный Кристиан ушел. А утром следующего дня его корабль снялся с якоря и ушел. Так был показан пример дезертирства, и вскоре от повторения этого примера не могли удержать своих корсаров даже преданные Бладу капитаны других кораблей. Но они не осмеливались пускаться в крупные операции, ограничиваясь мелкими налетами на одиночные суда.
Sometimes Blood asked himself why had he come back to Tortuga at all.	Иногда Блад задавал себе вопрос, зачем он вернулся на остров Тортуга.
Held fast in bondage by the thought of Arabella and her scorn of him for a thief and a pirate, he had sworn that he had done with buccaneering.	Непрестанно думая об Арабелле, назвавшей его вором и пиратом, он поклялся себе, что корсарством заниматься больше не будет.
Why, then, was he here?	Зачем же тогда он торчит здесь?
That question he would answer with another: Where else was he to go? Neither backward nor forward could he move, it seemed.	И на этот вопрос он отвечал себе другим вопросом: ну, а куда же он может уехать?
He was degenerating visibly, under the eyes of all.	У всех на глазах Блад терял интерес и вкус к жизни.
He had entirely lost the almost foppish concern for his appearance, and was grown careless and slovenly in his dress. He allowed a black beard to grow on cheeks that had ever been so carefully shaven; and the long, thick black hair, once so sedulously curled, hung now in a lank, untidy mane about a face that was changing from its vigorous swarthiness to an unhealthy sallow, whilst the blue eyes, that had been so vivid and compelling, were now dull and lacklustre.	Раньше он одевался почти щегольски и очень заботился о своей внешности, а сейчас на его щеках и подбородке, прежде всегда чисто выбритых, торчала черная щетина. Энергичное и загорелое лицо приняло нездоровый, желтоватый оттенок, а недавно еще живые синие глаза потускнели и стали безжизненными.
Wolverstone, the only one who held the clue to this degeneration, ventured once - and once only - to beard him frankly about it.	Только Волверстон, который знал о подлинных причинах этого печального перерождения Блада, рискнул однажды - и только однажды -поговорить с Бладом откровенно.
"Lord, Peter! Is there never to be no end to this?" the giant had growled.	– Будет ли когда-нибудь этому конец, Питер? – проворчал старый верзила.
"Will you spend your days moping and swilling 'cause a white-faced ninny in Port Royal'll have none o' ye?	– Долго ли ты еще будешь пьянствовать из-за этой хорошенькой дуры из Порт-Ройяла? Ведь она же не обращает на тебя никакого внимания!

' Sblood and 'ounds!	Гром и молния!
If ye wants the wench, why the plague doesn't ye go and fetch her?"	Да если тебе нужна эта девчонка, так почему ты, чума тебя задави, не отправишься туда и не возьмешь ее?
The blue eyes glared at him from under the jet-black eyebrows, and something of their old fire began to kindle in them. But Wolverstone went on heedlessly.	Блад исподлобья взглянул на Волверстона, и в тускло-синих глазах его блеснул огонек... Но Волверстон, не обращая на это внимания, продолжал:
"I'll be nice wi' a wench as long as niceness be the key to her favour.	– Ей-богу, можно волочиться за девушкой, если из этого выйдет какой-то толк.
But sink me now if I'd rot myself in rum on account of anything that wears a petticoat.	Но я лучше сдохну, чем стану отравлять себя ромом из-за какой-то юбки.
That's not the Old Wolf’s way.	Это не в моем духе.
If there's no other expedition'll tempt you, why not Port Royal?	Почему тебе не напасть на ПортРойял, если другие дела тебя не интересуют?
What a plague do it matter if it is an English settlement?	Ты, конечно, можешь сказать, что это английский город и тому подобное.
It's commanded by Colonel Bishop, and there's no lack of rascals in your company'd follow you to hell if it meant getting Colonel Bishop by the throat.	Но в этом городе распоряжается Бишоп, и среди наших ребят найдется немало головорезов, которые согласятся пойти с тобой хоть в ад, лишь бы схватить этого мерзавца за глотку.
It could be done, I tell you.	Я уверен в успехе этого предприятия.
We've but to spy the chance when the Jamaica fleet is away.	Нам нужно только дождаться дня, когда из Порт-Ройяла уйдет ямайская эскадра.
There's enough plunder in the town to tempt the lads, and there's the wench for you.	В городе найдется немало добра, чтобы вознаградить наших молодцов, а ты получишь свою девчонку.
Shall I sound them on 't?"	Хочешь, я выясню настроение, поговорю с нашими людьми...
Blood was on his feet, his eyes blazing, his livid face distorted.	Блад подскочил, глаза его сверкнули" а побелевшее лицо исказила судорога:
"Ye'll leave my cabin this minute, so ye will, or, by Heaven, it's your corpse'll be carried out of it.	– Если ты сейчас же не уберешься вон, то, клянусь небом, отсюда унесут твои кости!
Ye mangy hound, d'ye dare come to me with such proposals?"	Как ты смеешь, паршивый пес, являться ко мне с такими предложениями?
He fell to cursing his faithful officer with a virulence the like of which he had never yet been known to use.	– И, разразившись ужаснейшими проклятиями, он вскочил на ноги, потрясая кулаками.
And Wolverstone, in terror before that fury, went out without another word.	Волверстон, придя в ужас от этой ярости, не успел больше сказать ни слова и выбежал из каюты.
The subject was not raised again, and Captain Blood was left to his idle abstraction.	А капитан Блад остался наедине с самим собой и со своими мыслями.
But at last, as his buccaneers were growing desperate, something happened, brought about by the Captain's friend M. d'Ogeron.	Но однажды в ясное солнечное утро на "Арабеллу" явился давний друг капитана-губернатор Тортуги.