Одного поля ягоды

babylonsheep

Акромантул шмыгнул назад, сжав яйцо между передними конечностями, как ценное сокровище.

— Вода поменяла своё направление! — он заверещал исступлённым голосом. — Назад — назад — назад!

Великое озеро Хогвартса образовалось в самой низкой точке между двумя нагорными хребтами, в долине, вырезанной ледниками и заполненной талой водой. Исходная башня замка Хогвартс, в которой был Большой зал и маленький вестибюль, была построена на самом высоком хребте, выходящем на долину, окружённая с трёх сторон чёрной водой, более глубокой, чем любой защитный ров в памяти и опыте основателей.

Три стороны

замка выходили на воду. Последняя — та, которую основатели позаботились защитить зачарованными воротами и крылатыми кабанами-хранителями, — выходила на дорогу, ведущую в деревню Хогсмид. Основатели предполагали, что если замок и ученики подвергнутся нападению, то угроза будет исходить со стороны суши. Самой большой угрозой во времена до принятия Статута о секретности, как знали основатели, были норманнские короли с назначенными ими придворными волшебниками и бриттские вожди, которых консультировали их мудрецы и друиды. Им помогала магия, но в остальном они были маглами. С магловскими армиями.

Какая угроза могла быть в воде?

Чары, наложенные основателями, покрывали замок и территорию, но только территорию. Никто не обращал внимания на озеро, считавшееся владением обитавших под ним существ — русалок и тритонов, гигантского кальмара, различных келпи и селки, которые приходили и уходили по своему желанию. Никто не выходил на скалистые берега долины, извилистую линию неровных галечных пляжей, которые местами сужались до ширины в несколько футов, а каждый год во время весенних паводков полностью затоплялись.

На одном из таких усыпанных галькой пляжей, в полумиле от замка, Том пришвартовал свою одолженную лодку. Это казалось идеальным местом для тихого rendezvous{?}[(фр.) рандеву, свидание], укромная бухта была защищена от ветра — и видимости с башен замка — выступающим открытым камнем. У него была хорошая, глубокая набережная, полная гальки, куда он мог заехать на лодке, не заботясь о том, как её привязывать, чтобы её не смыло изменяющимся уровнем воды. И там было достаточно места, чтобы они с акромантулом могли ходить по ней без необходимости касаться друг друга, но достаточно маленькой, чтобы он мог с лёгкостью его поймать, если тот постарается сбежать.

(Не то чтобы он стал. Том считал, что хорошо обучил его, внедрив идею вознаграждения пищей, которая соответствовала бы его нестрогим стандартам свежести.)

И на пляже было достаточно места, чтобы пригласить третьего на их вечеринку.

С глухим «бум» одна часть замёрзшего озера разлетелась на части, и тёмная фигура пробилась из-под них. Сначала голова, метавшаяся из стороны в сторону и выбрасывавшая сверкающие брызги воды, затем длинное извилистое тело, пробивавшее канал в покрытой льдом поверхности озера, пока не достигло самой толстой части льда у берега и не устремилось вверх, выталкивая из воды свою огромную массу.

Василиск заскользил по пляжу, кружась, чтобы соскоблить куски льда и прилипшие листья водорослей, а затем свернулся вокруг нагретого камня, который недавно покинул испуганный акромантул.

«Я почувствовал Ваше присутствие», — грохотал он, опустив голову на нагретый заклинанием камень и высовывая язык в сторону Тома. Его глаза были закрыты, как приказал Том, но он всё ещё мог чуять вещи — точнее, пробовать, — своим языком,

и холодным декабрьским днём Том был самым тёплым живым существом в округе.

Язык василиска, толщиной с запястье Тома, то и дело высовывался из пасти. Том отшвырнул его, когда тот оказался слишком близко к нему, но он обвился вокруг его пальцев и потащил его ближе к морде василиска, как лягушку, поймавшую муху.

— Ты узнаёшь моё присутствие? — спросил Том. — Как?

«Что было известно, — ответил он, — то будет запомнено».

То, как существо произносило слово «известно» не было на английском, но передавало множество значений, которые Том понимал по смыслу. Тем не менее ему с трудом удавалось передать его значение в обычных терминах. «Знать», как говорили змеи, означало распознавать объект как издающий звук определённой частоты, выделяющий мускус или запах и следующий предсказуемой модели движения. Змеи знали добычу, соперников, угрозы и партнёров благодаря природному инстинкту и опыту.

Василиск знал Тома не только как бродячего двуногого, умеющего говорить на его языке, но и как диковинку, не являющуюся ни пищей, ни врагом. По тем или иным причинам он придавал присутствию Тома определённое значение.

Том был немного обеспокоен этим. Это было не в характере змеи. Змеи — да и вообще рептилии — были зверями-одиночками. Даже когда они спаривались, это продолжалось в течение одного сезона размножения, а потом сир и дама расходились своими дорогами, пока не наступал следующий сезон, и тогда каждая змея выбирала себе нового, не такого, как в прошлый раз, партнёра. Змеи не были похожи на сов, самых распространённых животных, используемых волшебниками в качестве домашних питомцев и фамильяров. Домашние совы жили в одном доме, проявляли привязанность и преданность своим хозяевам, причём до такой степени, что сову нельзя было отдать или продать подержанной. Змее было всё равно, она не понимала понятия «дом» и «собственность», лишь бы её регулярно кормили и удовлетворительно устраивали.

«Возможно, магические существа другие», — предположил он. Известно, что драконы в неволе живут стадами, но было ли это по желанию или по необходимости руководства заповедника, он сказать не мог.

«Когда у Вас вылупится яйцо, — продолжал василиск, — то я буду знать и это тоже».

— Не имею понятия, о каком яйце ты говоришь, — сказал Том.

«После того, как Ваш партнёр снесёт его. У Вас должен быть партнёр, чтобы отложить яйца, — василиск поднял голову близко поясу Тома. — Я ощущаю, что Вы не подходите для того, чтобы снести их самому».

— К чему весь этот разговор про яйца?

«Так продолжится род, когда Вас не станет, — сказал василиск. — Говорящий придёт ко мне, как он приходил шесть раз до этого. Потом он уходит и никогда не возвращается. Если я пробуждён, кто будет кормить меня, когда Вас нет?»

— Когда я уйду? — сказал Том. — Я не собираюсь уходить.

«Вы умрёте, — проговорил василиск с порывом дурного дыхания. — А я это вынесу. Я был создан не для того, чтобы спариваться и размножаться, как это делают другие существа, а для того, чтобы выносить. Это моё задание. У Вас своё задание, маленький говорящий, — кончик его морды ткнулся в грудь Тома, и он попятился назад. — Хорошо, что Вы сейчас в сезоне».