Одного поля ягоды

babylonsheep

«Вы пробовали поменять свои части?»

Что-то нежно ударилось сзади мантии Тома. Том сделал неуверенный шаг вперёд, затем выпрямился.

«Или Вы заставите другого поменять его части?»

Том отклонился в сторону и отмахнулся от чешуйчатого рыла, прежде чем оно коснулось сиденья его брюк.

Нотт наблюдал за сценой с перекошенным выражением лица:

— Питомец, говоришь.

«Говорящий? Почему Вы не внимаете моим словам?»

— Новый питомец, — уточнил Том. — Но не стоит ожидать слишком многого от дикаря.

— Не стоит ожидать слишком многого и от питомца, — сказал Нотт. — У меня дома

есть собака, и ни одна дрессировка в мире не остановит её от того, чтобы захотеть понюхать мою заднюю часть.

Понадобилось полдюжины увеличенных яиц, чтобы убедить василиска оставить его в покое, по крайней мере до конца разговора.

Пока василиск был занят, Том повернулся к Нотту и потребовал:

— Ну, ты принёс это сюда?

— В спальне сработало. Не знаю, почему ты хотел, чтобы я прошёл весь этот путь…

— Ты сказал мне, что оно работает, — сказал Том. — Мы здесь, чтобы я мог увидеть, что оно работает. С настоящей вещью.

— Ты испытываешь это здесь?

— Я обещал тебе, что найду что-то, на чём испытать это.

Нотт сглотнул:

— Я бы очень хотел услышать, что я не подопытный.

— Не неси вздор, — сказал Том. — Я испытываю это на змее. Если и есть что-то защищённое от яда, то это существо, которое его произвело.

Пергамент, который дал ему Нотт, был результатом недель работы, задание, данное ему в день, когда Том встретил василиска посреди озера. Изучив его, Том увидел, что пергамент был однородного бежевого цвета без следов пятен или сборок — что было бы признаком, что его добыли из больного или травмированного животного. Увесистость, толщина и мягкая бархатная поверхность подтверждали, что это материал премиального качества. Это не был пергамент, это было на уровень выше. Велень.{?}[высококачественный сорт пергамента, выделываемый из кож ягнят, телят или козлят]

Значит, Нотт вложил собственные галлеоны в это дело. В канцелярском магазине хороший пергамент отрезали по запросу, а велень хранили в запертом шкафу за кассой. А раз это был пробник, он не мог быть единственным.

Внутри конверта не было ни письма, ни брошюры, ни листовки — но сам велень была далеко не пустой. Длинные строки убористых плотных рун были прописаны спиралевидным узором, расходящимся из центральной точки. Каждый символ был написан блестящими чёрными чернилами, ширина росчерка была однородной, пробелы были чёткими, не прерываемыми странными кляксами или помарками. Темперамент Тома не подходил для чар, но он знал, что ошибки были недопустимы. Неправильно написанная фраза — неверное обозначение, — и замысел составителя был изменён, и хотя ошибки всегда можно было соскоблить лезвием и написать сверху, чтобы сохранить лист дорогого пергамента, магия всё равно оставляла следы. Достаточно хорошо для учебного проекта, возможно, но не для будущей реликвии или шедевра.

В целом, в проекте Нотта было некое изящество, присущее всем видам хорошо созданной магии, и Том должен был признать, что он был прекрасно выполнен. Он видел работу Гермионы в изучении древних рун. Она страдала от излишней зависимости от Самозаправляющихся перьев, которые не рекомендовались для зачарованных проектов, так как присутствие уже существующих чар могло изменить работу чар в тонком процессе их создания. Когда Гермиона пользовалась простыми перьями, она стремилась

в первую очередь к эффективности, во вторую — к аккуратности, но у неё не существовало ни третьей, ни четвёртой, ни даже пятой очереди для красоты.

Из своей сумки Том призвал флакон зелья, заполненный яркой зелёной жидкостью. Потребовалась секунда, чтобы срезать сургучный слой, который удерживал пробку закреплённой и герметичной, и ещё одна секунда, чтобы вылить всё в конверт, как его проинструктировал Нотт. Двенадцать часов, ему сказали, оно выстоит с водой или соком. Затем чернила, несмотря на то, что это были «Архивистские превосходные несмываемые» начнут отслаиваться и растворяться. Они не будут полностью смыты, но неизбежно, что нарушенные чары не будут работать так хорошо, как было задумано.

Нотт не сказал, как надолго их хватит с ядом:

— Я прописал их на двух слоях лигроинового воска. Всё, что имело бы органическое происхождение, растворится при воздействии. Но это не будет длиться вечно, он слишком тонкий. Может быть, несколько часов. Но я не собираюсь его испытывать.

Если он не собирается, Том соберётся.

Нотт болтался на береге на безопасном расстоянии, вышагивая вперёд и назад отрывистой походкой, что показывало, что он был на грани того, чтобы расстелить свой ковёр улететь в любой момент.

Том, острожно держал толстый пергаментный конверт большим и указательным пальцами, подошёл к василиску, который перекладывал яйца в яме наподобие кратера, не спеша выбирая, какое съесть первым.

— Съешь вот это сначала, — сказал Том, указывая на яйцо, которое было чуть более тёмного коричневого цвета, чем остальные. Несколькими взмахами палочки он наложил на верхушку яйца лёгкое Согревающее заклинание и прикрепил к нему конверт. Змеи не видят цветов, но они могут чувствовать тепло. С чисто визуальной точки зрения конверт будет невидим, но излучаемое тепло должно подсказать василиску, что это яйцо чем-то отличается от остальных.

Том отошёл, пока василиск скользил вокруг, изучая яйцо.

Нотт вытащил театральный бинокль, чтобы наблюдать за ним.

— Это напоминает мне один трюк, в который мы играли в детстве, — сказал он, бросив осторожный взгляд в сторону Тома. — …Я имею в виду тех из нас, чьи матери отправляли нас на уроки, пока сами ходили к стеллажу vins petillants{?}[(фр.) игристые вина] и за парой партий в вист. Мы тайком выносили из сарая несколько мётел, брали инструменты садовников, когда те поворачивались спиной, и прятали их на крыше. Нужно было дождаться подходящего момента, чтобы стащить лопату или садовые ножницы. Разумеется, — добавил Нотт, — с нами ничего бы не случилось, если бы нас поймали. Но это совсем другое дело. Разве мы не должны сделать себя менее заметными?

— Ты можешь спрятаться за камнем там, — ответил Том. — Я остаюсь.

— Ну, тогда не возражай, что я так и сделаю.

— Но, — сказал Том, потягиваясь и выхватывая рукоятку бинокля Нотта прямо из рук мальчика, — я возьму вот это, спасибо.

Нотт открыл рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, передумал. Он поспешил прочь, натягивая галстук на брови, и спрятался за скалистым выступом у лодки, которую Том захватил из лодочного сарая Хогвартса.

И таким образом Проект, одержимость последних нескольких месяцев, был приведён в использование в первый раз.