Одного поля ягоды
Шрифт:
— Не особенно.
— Не волнуйся так сильно, — заверил Нотта Том. — Нам всего лишь надо отправить несколько конвертов. Одна нога здесь, другая — там. Я закончу до ужина.
— Ты хочешь сказать, что ничего не пойдёт наперекосяк?
— Если и пойдёт, — сказал Том, — я найду способ решить это. У меня к этому талант.
— Серьёзно, — сказал Нотт ровным голосом. — Решать проблемы — твой талант.
— Я не хотел упоминать дуэли, защиту от Тёмных искусств, заклинания, легилименцию или лидерство, — сказал Том. — Это было бы нескромно.
— А скромность, я полагаю, ещё одно из множества твоих поразительных
Том оставил без внимания язвительный тон замечания Нотта, вернувшись к своим занятиям. Он набросал заметку, чтобы позже изучить портключи и их создание. Официально их производство и распространение регулировалось Министерством магии, которое заключило контракт с лицензированными мастерами, чтобы связать различные крупные поселения волшебников как общественный транспорт для спортивных и развлекательных мероприятий, туризма и предпринимательства. Можно было оставить запрос Министерству на одноразовый портключ под заказ, но это означало, что надо было им дать место и время отправления — не лучшая идея, если требовались секретность и осторожность.
Это было гораздо более стoящей областью изучения, чем… этикет.
Он читал книжки по этикету в детстве. «Полное руководство по домохозяйству», «Пособие по вежливости леди», «Диалог, манеры и поведение для благовоспитанной современной леди» — книги, которые оказались в читальном зале приюта и на которые не обращали внимания дети, желающие читать захватывающие приключенческие истории о храбрых солдатах и лихих авантюристах. Том предавался им раз или два дождливыми днями, пролистывая главы о внедрении в свою жизнь таких христианских добродетелей, как доброта и милосердие, и он понял, что на самом деле представляют собой эти книги: обучение людей низшего сословия подражанию своим вышестоящим.
Когда социальный статус Тома был подтверждён усыновлением его бабушкой и дедушкой, он выяснил, что этикет был таким же заблуждением общественности, как христианские добродетели. Для людей высокого статуса не было неважно, как написать отличное официальное письмо или как с ловкостью вести разговор, ведь для них снисхождение и прощение за их промахи без лишних вопросов — привилегия и право по рождению. Отец Тома совершил мезальянс, пренебрегал приглашениями, неучтиво обращался с родителями, закатывал истерики, когда не получал своего, и при этом считался джентльменом-денди. Немного не первой молодости, но он, тем не менее, был красивым вдовцом с земельными владениями. Это делало его подходящим — статус, который, казалось, подавлял даже самые резкие критические голоса.
То, как люди относились к другим, не было вызвано их желанием создать общество гражданских и просвещённых людей. Нет, всё это было связано с воспитанием достойных и ценных людей.
Тома будут оценивать и относиться к нему, исходя из его полезности, его потенциала — что, в общем-то, не было несправедливо, если учесть, что он сам относился ко всем остальным точно так же. Поэтому он не считал нужным пытаться произвести впечатление на домохозяйку, какой бы богатой или занимающей высокое положение она ни была. У него были свои деньги, и он мог сам заслужить похвалу.
Те письма, например, были хорошим началом.
Семестр
Поездка на «Хогвартс-экспрессе» была тихой, пассажиры купе Тома высказывали очень мало энтузиазма о возвращении домой к своим семьям. Пересадка на «Йорк-Флайер» после отправления с Кингс-Кросса была ещё тише, ведь Том сидел один в купе первого класса, накладывая заклинание за заклинанием, чтобы отогнать табачный смрад других пассажиров в вагоне.
Это было одним из многих аспектов магловского мира, к которому Тому приходилось привыкать заново каждый раз, когда он покидал Хогвартс. Плоды индустрии были неизбежной частью магловской жизни: угольный дым, бензин, керосин, табак. То же касалось и атрибутов магловского образа жизни: масляные помады для волос для мужчин, сильно ароматизированные лаки для накрученных на бигуди волос женщин и одеколоны, используемые, чтобы перекрыть зловоние изнывающих тел, проходящих через двенадцать часов труда каждый день, но моющихся один раз в конце недели. После поддерживаемой магией чистоты Хогвартса запах магловского Лондона вызывал у Тома тошноту. Он с облегчением вырвался на сельские пастбища Йоркшира, где было мало химического дыма, производимого автомобилями и сигаретами, — и меньше людей, которые могли позволить себе такую роскошь.
Разнорабочий Риддлов, Брайс, встретил его на вокзале Хэнглтона, касаясь рукой козырька своей кепи.
— Вы, паренёк, должно быть, выросли на дюйм с нашей последней встречи-с, — сказал Брайс, погружая багаж Тома в багажник семейного автомобиля «Санбим». Сначала сундук Тома, потом его портфель и сверху резную трость Брайса. — Через неделю Вы уже не будете пареньком, а? Вы станете взрослым мужчиной и сможете проложить свой путь в мире. И никто не сможет остановить Вас от возвращения в Лондон, если Вам этого хочется-с.
— В Лондоне ничего нет для меня, — сказал Том, когда Брайс открыл для него дверь пассажирского дивана. — Иногда я гадаю, был ли он вообще моим домом.
(Сиротский приют Вула когда-то был официальным местом проживания Тома, да, но он никогда не был его домом).
— Мистер и миссис Риддл будут прыгать до потолка, если Вы устроите свой дом здесь, — ответил Брайс. — Они делают всё, что могут, чтобы убедить Вас, так и знайте. Они даже поставили камень для Вашей матери на семейном участке на кладбище, да покоится она с миром. Это немного, но больше, чем дал бы кто-нибудь другой в деревне для кого-то её племени.
— Её племени? — сказал Том. — Ты знал их?
— Плохо, сэр, — сказал Брайс. — Я уехал в Йорк, когда мне было шестнадцать, когда получил свой аттестат, и не возвращался, понимаете ли, пока моя нога не отказала. Но до меня дошли слухи. Мало что можно о них сказать, а из того — ничего хорошего. Они были, и я очень извиняюсь, сэр, лентяями и безбожниками. Пьянчугами и ворами самого худшего толку, сэр. Никогда не работали. Не ступали ногой в церковь. И никогда бы мы в деревне не скучали по ним, не посмотрели бы на них — если бы Ваша мама в один прекрасный день не вскружила голову мистеру Тому и не уехала с ним на юг.