Одного поля ягоды
Шрифт:
— Хорошо, — сказал Роджер, протянув ей руку. — Ты любишь эгг-крим?{?}[(англ.) «яичный крем» — напиток из газированной воды, молока и сиропа. В нём нет яйца, но название связано с его видом: коктейль взбалтывают, чтобы сверху получалась шапка пены, напоминающая яичный белок]
Когда она отошла от шока от появления Роджера и его нового звания, она обнаружила, что было странно, но в то же время приятно предаваться разговору, который не был обусловлен секретностью или изворотливостью. С Томом в Усадьбе Риддлов или в Хогвартсе их взаимодействия на людях были в различной мере представлением. Том мог быть непреклонен в том, что его привязанность была искренней, но
Со стороны Роджера не было лукавства, а от Гермионы не требовалось уловок. Для него она была знакомой из детства, просто ещё одной обычной девочкой в поезде. Не ведьмой, не старостой школы, не «невестой» Тома, для которой мальчики за столом Слизерина освобождали место, когда её приглашали присоединиться к ним за ужином. Эта неформальность напомнила Гермионе персонал «Дырявого котла», где они с Томом провели каникулы перед шестым курсом. Они заказывали большой английский завтрак в номер со свежими полотенцами и «Ежедневным пророком». Все работники таверны знали лишь как пару клиентов, и никто не усомнился, когда они представлялись как мистер Тим и миссис Пердита Роддл.
Проходя по длине вагона, остальные пассажиры расступались, чтобы пропустить Роджера и Гермиону. Маленькие мальчики отдавали ему честь, пожилые мужчины похлопывали его по спине или плечу, и каждый раз Роджер отворачивался, залившись краской, его уши были ярко-розовыми под его короткой армейской стрижкой.
— Это самая странная вещь о форме, — заметил Роджер, придерживая дверь вагона-ресторана. — Как все на неё реагируют. С американскими рядовыми люди запирают двери и предостерегают своих дочерей. От австралийских землекопов прячут именно выпивку. Британским призывникам люди дарят небольшие презенты: цветы, сигареты, домашнее печенье, пару носков. И всё же, если бы они оказались без военной формы, ничья дочь не удостоила бы их второго взгляда.
— Я полагаю, некоторым людям нравится особое отношение, — сказала Гермиона. Тому бы понравилось, если бы он снизошёл до того, чтобы добровольно заняться военной карьерой.
— Это поднимает боевой дух, как я понимаю, — ответил Роджер. — Им стоит этим наслаждаться, пока они могут. Не вижу, чтобы это продолжилось ещё долго.
— Что ты имеешь в виду?
Роджер посмотрел по сторонам и притянул её в уединённую кабинку:
— Во время кадетской подготовки нас учили концепции «des Absoluten Krieges»{?}[(нем.) абсолютной войны], форме войны, в которой каждый ресурс, способность и действие используются в максимально возможной степени. Не давать пощады, не допускать исключений, отдавать всё на службе достижению желаемого результата: победы. Мы, конечно, относились к этому как к упражнению из учебника. В реальных театрах военных действий существуют пределы целесообразности, и ничто не может быть столь эффективным, как кажется на бумаге.
— Победа любой ценой, — размышляла Гермиона. — Разве это не строчка министра Уинстона Черчилля?
— Он имел это в виду в переносном смысле. Британия ещё не приблизилась к тому, чтобы израсходовать все ресурсы до дна, и это без учёта империи, — сказал Роджер. — Но нельзя того же сказать о наших врагах. В последней войне члены Антанты потребовали выплаты реституций у Германии. Справедливая цена определялась на основе постоянных ресурсов и промышленного потенциала Германии: тоннажа, заложенного на её верфях, объёма производства её коксовых рудников, продукции её фабрик, литейных
— Они не платили? — пробормотала Гермиона. — Ох — должно быть, это было во время кризиса акций в двадцатых, ни у кого не было лишних денег. Значит, у тебя должен быть доступ к информации.
— У моего отдела есть, — сказал Роджер. — Поначалу я думал, что это в некотором роде упадок, ведь моя настоящая работа была больше похожа на учёбу, чем сама школа, — я не ожидал, что мне выдадут книги, понимаешь, вместо того, чтобы добраться до этих новых телетайпов{?}[Электромеханическое устройство для передачи текстовых сообщений. Нечто вроде прародителя факса]...
— Роджер, — перебила его Гермиона, — ты имеешь право мне это рассказывать?
— Цифры разошлись по головному управлению за прошлый год, ещё до того, как я, так сказать, получил королевский шиллинг{?}[Попросту говоря, «записаться в армию». Королевский шиллинг — вознаграждение, выплачиваемое вербовщиком рекруту], — сказал Роджер. — И за последние несколько месяцев информация просочилась через парламентариев, которые слили её, как через решето. Вот откуда пошли слухи, если ты не слышала. Поскольку у них нет полных отчётов, и мы не должны воспринимать численные ожидания как данность, официальная позиция заключается в том, чтобы хранить молчание и поощрять людей не слушать пустые разговоры.
Увидев сомневающееся выражение лица Гермионы, Роджер продолжил:
— Чтобы внести ясность, я имею в виду слухи об окончании войны. Хотя слухи о любовнице министра, насколько мне сказали, безусловно, правдивы.
Объём информации наводнил её, но Гермиона начала объединять все кусочки в единую картину: нация, у которой не было партнёров по торговле и колониальных территорий, могла собрать лишь столько ресурсов, сколько найдёт на своих границах. Оккупация соседних наций, чьи ресурсы были захвачены для военных действий, могла облегчить ношу, но в последние месяцы оккупация Западной Европы потихоньку снималась Союзными силами. Теперь у Германии был доступ только к ресурсам Германии… Точнее, к тому, что от них осталось за шесть лет войны.
Можно было бы сделать адекватную оценку оставшейся суммы, если бы у них был хороший набор исходных цифр для изучения.
— Как долго это может продолжаться? — спросила Гермиона. — Я думаю, два года — это слишком. С лета не было новых налётов, и большинство из них были разогнаны ВВС.
— О, значит, ты слышала слухи, — заметил Роджер. — Игроки в кабинетах прикидывают, что это случится через год с настоящего момента, хотя я не в состоянии что-либо подтвердить или опровергнуть. Тем не менее, было бы неплохо подумать, где ты будешь, когда придёт время, и держать ухо востро, пока это не произойдёт. Через год всё изменится, Гермиона. Победа будет желанной спустя столько времени, но мы обязательно получим и полосу перемен… И, ну, ничто не гарантирует, что они все будут хорошими.
Им подали эгг-кримы. В двух больших стаканах была вспененная коричневая сельтерская вода, как им сказали, приправленная шоколадным сиропом, но по вкусу это было похоже на дальнего кузена эрзац-шоколада. Шоколад просто был другим, когда он не был сладким. Гермиона поморщилась, вспомнив плитку шоколада, которую она купила в «Хогвартс-экспрессе», и несъеденную половину, спрятанную в сумке и оставленную в купе с мамой и папой.
— Я считаю, что конец нормирования будет неоспоримо приятным, — сказала Гермиона, опуская свой стакан после двух глотков.