Одного поля ягоды
Шрифт:
— О, — сказал Лестрейндж. — Ну, дайте мне знать, если вам надо, чтобы кто-то сказал, что видел вас в раздевалке с пожеланиями удачи команде. В этом году я капитан, так что они согласятся со всем, что я скажу.
— Умница, — сказал Том, призывая свою шкатулку с зельями из ящика прикроватной тумбочки и поворачиваясь, чтобы уйти. — Если бы ты мог зафолить ловца, чтобы растянуть матч как можно дольше, я бы не жаловался, — он вытащил баночку Морочащей закваски и бросил её Лестрейнджу. — Эта паста впитывается кожей и оставляет любого, ах, легко отвлекаемым. Если она каким-то образом прольётся на метлу
— Понял, Риддл, — сказал Лестрейндж, подмигивая.
Том наложил на себя Дезиллюминационное заклинание и покинул спальню Слизерина. Нотт следовал за ним по пятам, пришёптывая:
— Это было самое неприкрытое подхалимство, которое мне довелось видеть. Как ты это выносишь?
— Зная, что он поддерживает меня в любой момент времени, — ответил Том. — Я делаю одолжение Лестрейнджу, он делает мне одно в ответ. Это простой уговор, от которого мы оба получаем пользу. Нам не надо тратить время, притворяясь, что мы друзья. Я предпочитаю это в некоторой мере непостижимой договорённости, которая у нас с Дамблдором. Со стариком всё — скрытая проверка личности.
— Я всё ещё не понимаю, о чём всё это, — сказал Нотт. — Дамблдор называет тебя по имени. Такая фамильярность, фу, у меня от неё мурашки, а ведь он даже не со мной разговаривает. Слишком жутко для меня. Единственный человек, кто называет меня по имени, — моя мать.
— Что, даже не твой отец?
— Особенно не мой отец. Он называет меня «мальчик».
— Могло быть хуже, — сказал Том, пожав плечами. — Мой обращается ко мне как «ты» или «он».
Том и Нотт обменялись ещё одним взглядом неудобного и неприятного товарищества. Без чьих-либо подсказок они безмолвно договорились, что никогда не будут говорить на эту тему снова.
Они выскользнули из замка без происшествий, сделав крюк мимо лодочного сарая с новыми наложенными оберегами, которые Том был незаинтересован взламывать и чинить после каждого использования. До авроров дошло, для чего служила Астрономическая башня, и они сделали её недосягаемой во внеурочное время для занятий, не касающихся учёбы. Студенты Хогвартса с настойчивостью и цепкостью тараканов разбежались, чтобы сойтись в другом месте: лодочном сарае. Таким образом, Том был вынужден прибегнуть к помощи летающего ковра Нотта, чтобы вывезти их с территории Хогвартса.
Так он нашёл лазейку: озеро. Защитные чары территории Хогвартса были заякорены в землю и камень и сосредотачивались на дороге к деревне, будучи самой очевидной точкой входа, через которую незваный гость мог напасть на замок. На главных воротах сидели крылатые кабаны-охранники, но никто — кроме, возможно, Салазара Слизерина — не подумал о возможности проникновения в замок с воды. На ней не было чар, стоило сойти с земли и ступить в обширные владения Чёрного озера и притоков нагорья, которые его питали.
Никаких защитных чар — но там был Гигантский кальмар, русалки и гриндилоу, и одно охраняющее чудовище, с которым Том был рад находиться в дружественных отношениях.
«Говорящий, я слышу, Вы говорите слишком беспокойно, — сказал василиск, и его раздвоенный язык быстро высунулся в качестве осуждения. — Вы были слишком
Том, слишком занятый обновлением утепляющих заклинаний на камне, на котором грелся василиск, поперхнулся посреди произношения вербальной формулы:
— Откуда ты узнал о моей партнёрше?
«Я почуял Вас не так давно возле берегов, где люди срезают травы под камнем цвета неба, — Том понял, что он имел в виду теплицы травологии. Откуда тысячелетнему животному, несмотря на свою разумность, знать, что такое теплица? — Она пахла землёй, и травами, и сильной магией. Она произведёт для Вас здоровый выводок, думаю. Вы хорошо выбрали. Прошлые Говорящие не очень хорошо выбирали партнёрш. Они предпочитали тех, у кого был красивый узор чешуи, но слабость чувств. Я говорил им, хоть они едва ли меня слушали, что слабые никогда не приносят хороший выводок. Они бросают одно хорошее яйцо в кладку, но у остальных тонкая скорлупа, и они не вылупляются… Я говорил им…»
Том гладил морду василиска, а его болтовня скатилась в низкий счастливый рокот, он опустил голову, чтобы Тому было проще достать до жёстких чешуек возле ноздрей. Том скрёб пальцами по рогатым гребням, чувствуя сжатые мышцы, остающиеся неподвижными под его ладонью.
— Это мой последний год здесь. Когда наступит следующий мороз, меня тут не будет, а ты должен будешь вернуться ко сну, — приказал Том. — А до тех пор следи за озером. Если ты заметишь взрослых волшебников, кто не является студентом, прогуливающихся здесь, я даю тебе разрешение на поражение их взглядом из-под воды — не раскрывай себя! — и оставь тела на берегу озера. Не ешь их!
Василиск вздохнул густым, порывистым дыханием, от которого нос Тома сморщился: «Как Вы желаете, так и будет, Говорящий».
— Хорошо, — сказал Том. — И последнее: можно мне немного твоего яда?
Нотт наблюдал, как он похлопывал изогнутые кольца тела василиска, сложенные до высоты плеча Тома, заметив:
— Ты знал, что язык, на котором ты разговариваешь, называется «парселтанг»? Это очень редкая способность — так свободно владеть языком от природы.
— Редкая в Европе, но не где-то ещё, — сказал Том. — Согласно Отделу международной магической торговли Министерства магии, яд василиска, который они импортируют для Мастеров зельеварения, продаётся персидскими аптекарями. Я посмотрел: это восемьдесят галлеонов за флакон и десять галлеонов пошлины сверху за проверку безопасности опасных товаров от Министерства. Несмотря на то, что каждая пробирка защищена сглазом от порчи и вмешательства, и должно быть очевидно, если с печатью неправильно обращались. Это чистая кража. Отвратительно.
— Думаешь ли ты, возможно, это значит, что у тебя персидское происхождение? — спросил Нотт с некоторым сомнением.
Том рассмеялся:
— Думаешь, я похож на перса? Мог бы я провернуть это? Если другие английские волшебники признaют во мне перса по ошибке, я мог бы зарабатывать по восемьдесят галлеонов за флакон. И без налогов. То, о чём Министерству не нужно знать, им не повредит.
Нотт выпустил нервный смешок:
— По-моему, ты слишком похож на англичанина, Риддл. Может быть, если бы ты носил тюрбан, люди были бы более склонны поверить в это.