Одного поля ягоды

babylonsheep

За столом Слизерина не было официальной рассадки, но была традиция. Первокурсники сидели на скамейках, ближайших к Высокому столу, — ближайших местах к Распределяющей шляпе и учителям. Семикурсники сидели дальше всех, на местах, наиболее близких к дверям. Старостам давалась бoльшая свобода действий, но первые пару недель семестра они садились со своим годом. В начале каждого учебного года нынешние члены Слизерина имели право продвинуться на следующую секцию.

Будучи четверокурсником, Том сидел где-то посередине длинного факультетского стола. Он плохо знал Блэка и Мальсибера, потому

что они были младше него, но он видел их в дуэльном клубе. Судя по их нынешнему месту, он решил, что они оба были третьекурсниками.

Розье хлебнул чаю и поставил чашку обратно:

— В том-то и суть. Они хотят сидеть с тобой.

— Есть какая-то конкретная причина? — спросил Том.

Розье иногда сидел с первогодками, но лишь потому, что его младшая сестра Друэлла только начала учёбу в Хогвартсе, и их родители присылали им подарки одной совой. Это считалось допустимым нарушением традиции. Не иметь другой причины, лишь «просто потому что» было непозволительно. Это раздражало его после того, как он привык сидеть с Гермионой и читать её магловские газеты, когда столы факультетов объединяли в один большой стол на время каникул.

— Они хотят узнать, откуда ты берёшь свои заклинания, Риддл. Ты сделал дымовую завесу, которая оставляла ожоги в прошлое собрание клуба. Как ты это сделал? Мне пришлось потом пойти в больничное крыло, чтобы вылечить волдыри, — сказал Розье. Он потёр грудь, где Том попал в него струёй пара в последнюю дуэль. — Это было не просто ошпаривающее проклятие. Блэк и Мальсибер сказали, что они проверили книги проклятий, которые привезли из дома, и ничего не нашли. Я просмотрел свои, и там тоже не было ничего похожего на то, что ты сделал. Во всяком случае, ничего, что считалось бы законным для турнира. И мы все видим, что Меррифот никогда не останавливает дуэль и не снимает тебя раньше времени.

Том изучал ассортимент завтрака, подобрав щипцы для сервировки, одновременно исподтишка рассматривая часть стола третьего года:

— Значит, они хотят сесть здесь и попросить меня рассказать им про мои преимущества? Мне это кажется не совсем честным.

— Они из хороших семей, — сказал Розье. — У них есть свои преимущества, которые они могут предложить взамен. Отец Ориона Блэка несколько лет назад был награждён Орденом Мерлина — официально, за услуги, оказанные Министерству. Не совсем официально, за то, что у него есть связи в комитете по выдвижению и взятки в нужных карманах. Это не та семья, от которой можно просто отказаться.

— Ну, если они предложат что-то сравнимое по ценности, тогда, полагаю, мы можем прийти к соглашению, — уступил Том, считая, что это несколько некрасиво — вставлять «Но моя семья!» в каждый второй разговор.

Ему категорически не нравились слизеринцы, которые использовали имена и достижения своих родителей — если можно считать успешную взятку достижением, — чтобы пробивать себе дорогу в школе. Это казалось противоположностью хитрости, которую так ценил Салазар Слизерин. В этом он сочувствовал Гермионе, которая жаловалась на учеников, посылающих свои домашние задания родителям для совета, а иногда и полностью написанных ответов. От подобных вещей Ровена Рейвенкло переворачивалась в гробу.

(В

такие моменты Том почти верил, что магия в Хогвартсе вырабатывалась непрекращающимся вращением Основателей в могилах, чьи тела были спрятаны в секретных склепах под школой.)

— Если они хотят помощи с их «домашней работой по защите от Тёмных искусств», я бы хотел одолжить книги, которые они привезли из дома, — сказал Том. — Полагаю, в библиотеке нет их копий?

— Нет, — сказал Розье, понизив голос и опустив голову, чтобы его не было видно с Высокого стола. — Они считаются семейными реликвиями. Не совсем законными, но старина Слагги придерживает свои и не особо старается их скрыть. Ему всё равно, пока кто-то не покажется в больничном крыле с чем-то, что невозможно объяснить «заданием по защите от Тёмных искусств». Ему придётся доложить об этом директору.

— Хорошо, — сказал Том, делая пометку об этой детали о Слагхорне на будущее. — Пригласи их на ужин сегодня.

Ему уже было известно, что Слагхорн хранит сомнительные ингредиенты для зелий в личном шкафчике. Насколько он знал, там не было крови единорога, но ему показалось, что он узнал когти сфинкса, а разве сфинксы не классифицировались Министерством как существа, способные на речь и разум? «Сувенир коллеги из Египта» было такой же уважительной причиной как «любимые семейные реликвии», когда это сводилось к профессору по зельеварению.

— Я тоже хочу помощи с «домашним заданием», — неохотно сказал Розье, почёсывая нос. Его взгляд упал на часть стола пятого года. — Я видел, как ты разобрался с Малфоем на той неделе. Хотя это не остановит его от попыток побороться с тобой снова — он продолжает заявлять, что у тебя просто удачные удары, но я так не думаю. Никто не может быть таким везучим.

— Пять раз подряд это не удача, — сказал Том ровным голосом. Он опустил салфетку на колено и приступил к завтраку. — И меня не интересует помощь никому за просто так.

Он надеялся, что новые люди, желающие сидеть рядом с ним во время еды, — это уникальное обстоятельство, и на следующий день они вернутся на свои места. Ему не нравилось, когда его прерывали во время еды, особенно с беседами, которые любят вести слизеринцы, в которых вскользь упоминались родители каждого и то, чем они зарабатывают или не зарабатывают на жизнь.

Тому это было неблизко: у него не было родителей, и они, будучи мёртвыми, ничего не зарабатывали. Хоть в чём-то Эйвери и Лестрейндж были полезны: чаще всего они сидели по обе стороны от него и проводили всё время, набивая рты. Людям было сложно прервать тех двоих, когда они уничтожали горы картофельного гратена и целых запечённых куриц между собой.

— Я могу дать тебе то же самое, — предложил Розье. — У моей семьи тоже есть библиотека. Не такая разнообразная, как у Блэков, но едва ли есть другая семья с такой же.

Том подумал о предложении:

— У тебя есть что-то о ментальной магии? Конфундус, чары памяти, успокаивающие отвары и прочие зелья, влияющие на эмоции и разум? Я читал кое-какие книги о них в библиотеке, но описания казались слишком простыми, подозреваю, все хорошие книги в запретной секции.

Розье запнулся на секунду-другую: