Оленин, машину! 2

Десса Дарья

Выдвигаемся в сторону базы торпедных катеров. Правда, насколько я понял, из-за слабых моторов их такими назвать нельзя. 30 морских узлов — это примерно 55 км/ч, но это когда полный штиль. При ветреной погоде, — на наше счастье, пока идём, ветер постепенно стихает, — скорость будет ещё меньше. Для большинства военных кораблей подобное судно — настоящий тихоход, его из всех видов стрелкового оружия можно уничтожить, даже артиллерию применять не придётся.

Остаётся надеяться, что когда мы выйдем в открытое море, навстречу не попадётся какой-нибудь эсминец. В этом случае нам от него не уйти. Но думать об этом не хочется. Сначала добраться до места. Движемся сначала по дороге,

затем смещаемся вправо и ступаем через заросли, поскольку по левую сторону от просёлка уже речной берег. Когда впереди виднеется простенький забор, — колючая проволока натянута между бамбуковыми столбами, — делаю знак, чтобы все остановились.

Они останутся здесь, пока я не подам Кейдзо сигнал. Первым иду вперёд. Колючка натянута чисто символически, и никаких на ней громыхающих элементов наподобие пустых консервных банок, какие использовались в Великую Отечественную и нашими, и немцами. Это приходит из памяти Алексея Оленина: зацепишься одеждой за такую проволоку, и грохот на всю округу. Пока справишься, а уже поздно — покрошили тебя из пулемётов.

Здесь ничего подобного нет. Японцы народ законопослушный, а чужих тут отродясь не бывало. Полагаю, что вообще никогда. Ведь даже азиатские правители (китайские или корейские, уже не помню точно) пытались высадить десант, но Японское море разметало их армаду. Выходит, мы тут первопроходцы. Усмехаюсь этой мысли и легко проникаю на территорию базы. Здесь царит образцовый порядок. Дорожки вымощены камнями, стоят аккуратные деревянные указатели: штаб, столовая, казарма, ремонтные мастерские, туалет, радиоузел.

Мысленно благодарю того, кто это придумал, и направляюсь в самый последний из перечисленных пунктов. Внутри тишина и покой, в маленьком помещении, около едва светящей в темноте масляной лампы, на циновке лежит солдат. Тихо вхожу, раскрыв простенькую дверь, — она даже не заперта, — и потом отправляю воина к праотцам так быстро, что он даже пикнуть не успевает. Да и не смог бы — я зажал ему рот. Потом быстро ломаю аппаратуру: это стационарная рация, притом немецкого производства, судя по надписям.

Всё. При всём желании вызвать подкрепление не смогут. Я выхожу и чёрной тенью скольжу обратно. Подаю Кейдзо знак, и он выдвигается мне навстречу. Дальше будем действовать вместе. Нам ещё нужно добраться до штаба, заглянуть в тамошнюю документацию. Может, найдётся что-то полезное.

Двигаемся между постройками, стараясь не задерживаться на открытом пространстве. Я ощущаю себя ниндзя, а что думает по этому поводу Кейдзо не знаю, но он сосредоточен и собран, перемещается бесшумно, и мне кажется, что всё-таки этот бывший шпион имеет какую-то особую подготовку. Притом получил он её скорее всего в Японии. Хорошо, когда такой человек на нашей стороне. Иначе пришлось бы несладко: в открытом и честном бою я его, скорее всего, одолеть смогу. Но если такой нападёт скрытно и внезапно… лучше не стоит.

Пробираемся к штабу. Возле него обнаруживается неожиданное препятствие в виде солдата на посту. Он стоит, позёвывая и ёжась от холода. Примкнутый к винтовке штык слабо поблёскивает, отражая свет висящей над головой лампочки в простеньком металлическом абажуре. Замираем с Кейдзо, пытаясь понять: солдат тут один или рядом другой? Проходят несколько минут, никто его не окликает. Значит, охранение простейшее. Никаких тебе перекличек, которые мы устраивали у себя, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох, когда по периметру звучит нечто вроде: «Первый!» и в ответ «Да!». Затем «Второй!» и тоже «Да!» Если ответа нет, всё. Надо незамедлительно спешить на выручку.

Кейдзо удерживает меня за рукав. Мол, я сам. Киваю, и бывший шпион быстро скользит к

солдату. Оказавшись позади, делает короткий взмах кинжалом. Удар в основание черепа не оставляет караульному шансов. Он оседает на руки моего напарника, и тот быстро уносит его, успев ухватить винтовку, чтобы не громыхнула об камни.

Дорога свободна. Внутри едва ли кто-то есть. Заходим в штаб, отперев навесной замок. Ключ нашёлся у караульного на ремне. Внутри тёмные коридоры, тусклый свет ламп, едва освещающих стены. Всё тихо, ни шагов, ни звуков. Кейдзо, как всегда, ведёт, точен в движениях. Я следую за ним, не теряя бдительности. Он подходит к столу, быстро скользит руками по стопкам бумаг, перебирая их. Я присматриваю за дверью, ловлю каждое движение. Мы ищем нужные документы.

Бывший шпион отмычкой, — ещё одно умение, которое я у него не замечал, — отпирает сейф. Скорее, не сейф даже, а металлический ящик с внутренним замком. Забирает оттуда две папки, кладёт мне в рюкзак, висящий на спине. Затем движемся к выходу, осторожно, чтобы не потревожить тишину. Проходим мимо других комнат, скрытых за стенами. Мы у входной двери. Кейдзо открывает её и осматривается. Снаружи никого. По моей команде он идёт к нашим бойцам, вскоре вчетвером тихо движемся к причалу.

Глава 56

Из трёх катеров, томившихся у маленького причала, и которые на удивление никто не охранял, — беспечность просто поразительная! — два мы сразу вывели из строя, перерезав проводку. Действовали быстро, бесшумно, как тени, слаженно, будто тысячу раз отрабатывали этот манёвр. Влажный ночной воздух пах солёной водой, металлом и машинным маслом, рядом слышался негромкий плеск речных волн. По-хорошему, следовало бы в катерах парочку гостинцев оставить, но времени на это не было. Японским воякам и так придётся серьёзно повозиться, чтобы понять, какие кабели куда присоединять: система сложная, запутанная, каждая минута промедления будет нам на руку. За это время мы успеем отойти подальше в океан, где нас подберут свои.

Когда забрались в третий катер, настал самый ответственный момент: отплытие. Сердце билось с глухой тяжестью в груди, руки работали уверенно, но напряжение ощущалось в каждом движении. Отсоединили швартовы, завели мотор — и вот тут пришлось подавить желание вскрикнуть от радости: агрегат завёлся с пол-оборота, как добротные швейцарские часы. Чёрт бы их побрал, этих японцев. Но за любовь к технике стоит лишь похвалить! У советских агрегатов бы так: покрути-подкачай, разожми-зажми и помолись, чтобы не пришлось лезть за инструментом. А тут — только кнопку нажал, и движок взревел так, что наверняка поднял на ноги всю округу.

Мы ещё не успели отойти от причала, а стало ясно: наша конспирация накрылась медным тазом. Тёмная тишина ночи вдруг ожила — с дальнего края базы, из дощатой казармы, вылетел первый японский солдат. Задержался на секунду, словно не веря своим глазам, а потом начал что-то выкрикивать, размахивая руками. Следом за ним выскочили ещё двое, потом четвёртый… Кто-то вдруг завопил изо всех сил:

— Боевая тревога-а-а!

Этот вопль сорвался в ночное небо, пронзив его напрочь, и база ожила. В казарме загорелся свет, послышалось лязганье оружейных затворов. Мы уже начали двигаться к устью, набирая скорость. Аппарат достался нам не самый резвый, а скорее медлительный и не очень манёвренный, но всё же — шанс на спасение. Однако следующее развитие событий было предсказуемым: когда японские милитаристы добрались до причала и поняли, что у них угнали катер, сначала заметались, пытаясь осознать происходящее, но затем, получив приказ, один из них резко вскинул винтовку.