Оленин, машину! 2

Десса Дарья

— Откуда ты всё это знаешь? — не выдержал и спросил я.

Кейдзо пожал плечами.

— Как у вас говорят: имеющий уши да слышит, имеющий глаза да видит.

Что ж, это теперь уже и не так важно. Мне стало интересно другое:

— Нашим об этом докладывал?

— Разумеется, — ответил напарник. — Всё включал в свои сведения и регулярно информировал ваше командование.

— Хм… получается, оно прекрасно осведомлено о том, что на Хонсю и Хоккайдо у японцев практически нет военных кораблей. А те, что имеются, нашим не чета, — на один зубок и проглотить. Выходит, зря мы тут стараемся? Но, с другой стороны, про береговые укрепления-то никто не мог знать.

Тогда понятно, зачем нас сюда забросили. Ещё раз проверить перед высадкой. Что ж, резонно.

Мы дошли до моста. Дальше, как в той сказке, следовало определиться: продолжать поиски укреплений или вернуться назад, в то же место, откуда пришли. Там, зарытая в земле, лежит наша резиновая лодка с вёслами. Накачать её, и можно возвращаться к подлодке. Если погода позволит, конечно.

Глава 55

Кто там сказал, что у природы нет плохой погоды? Он никогда не бывал на побережье Японского моря в такие дни. А если бы ощутил на собственной шкуре, каково это, когда сильный пронизывающий ветер старается сбить с ног, а ледяные капли морской воды жалят лицо, будто пчелиный рой, то вряд ли бы так уверенно повторял эту фразу. Волны шарахаются о берег, словно в припадке бешенства, плюясь густой грязной пеной, и с каждым ударом о скалы кажется, что они жаждут смыть сушу с лица земли, стереть её, превратить в пыль под толщей воды. Тогда бы автор этих строк понял кое-что: природа бывает не просто сурова, но беспощадна.

Нам этот её характер вышел боком. Мы собрали достаточно разведывательной информации, чтобы передать своим, но застряли на вражеском острове, поскольку нереально было сесть в лодку и попробовать отойти от берега — перевернёт сразу же, даже не успеешь в утлое судёнышко забраться. Ветер бросает в лицо мокрый песок, он скрипит на зубах, забивается в рукава и воротник, проникая до самого тела, словно хочет выдавить нас из этого проклятого места. Мы знаем, что где-то неподалёку, в Хондзё, в укромном месте спрятана наша рация — с её помощью можно передать шифровку своим. Беда в том, что если мы это сделаем, нас запеленгуют.

Тот факт, что не видели оборудования, позволяющего обнаруживать вражеские радиостанции, не означает, будто его нет. Иначе бы тот же Рихард Зорге не лежал в могиле, а спокойно работал дальше на нашу разведку, и самим нам не пришлось бы переплывать море, чтобы добыть нужные сведения. Но увы — главу советской резидентуры запеленговали, а потом вычислили место, откуда шли передачи, и нагрянули.

Если с нами случится то же самое, мало не покажется. Отступать здесь особенно некуда: вдоль побережья тянутся рыбацкие деревушки и небольшие городки, где не спрячешься — все друг друга знают. Можно броситься в бушующее море, отстреливаться до последнего патрона или попытаться затеряться в лесах и горах Хонсю. Все три варианта означают провал операции.

Мы вернулись в гостевой дом, собравшись там якобы на ужин, и стали думать, как быть дальше. Комната освещалась тусклым светом керосиновой лампы, тени плясали на стенах, словно злорадствуя. Телохранители молчали — в делах тактики и стратегии они не сильны, зато мы с Кейдзо принялись обдумывать варианты. Японец, лучше знающий здешнюю природу, сразу сказал:

— Можем ждать у моря погоды день, два или даже неделю.

— Нет у нас столько времени, — ответил я, чувствуя, как глухая тревога сдавливает грудь.

— Тогда надо действовать решительно, — произнёс напарник.

— Например?

— Угоним один из тех катеров, которые видели, — сказал он, глядя прямо мне в глаза.

Все

посмотрели на него удивлённо. За окном завывал ветер, а в недрах дома что-то потрескивало — казалось, сама постройка затаила дыхание, слушая наш разговор. Правда, мы старались разговаривать шёпотом.

— Согласен, дело рискованное, — продолжил Кейдзо. — Но если сделать всё внезапно, то получится. Главное — остальные катера вывести из строя, чтобы погоню не организовали.

— Ты же сам говорил, что они тихоходные, — напомнил я.

— Их скорости хватит, чтобы выйти в открытое море и добраться до места, где нас подберут, — сказал он. — Но сначала, перед началом, передадим шифровку своим.

— Нас же сразу искать начнут, — заметил я.

— Ну и что? Если получится угнать катер, это уже будет неважно. Если не получится… я сдаваться без боя не собираюсь! — уверенно произнёс он, сжав кулаки.

Мне даже показалось, что он действительно готов умереть. Хотя в Хабаровске его ждут жена и грудной ребёнок. Захотелось спросить: «Нет, ты всё-таки скажи мне, японец, в чём правда? Почему ты так стараешься ради советской стороны, действуя, по сути, во вред своему государству?» Но зачем? Он как-то уже ответил, правда коротенько. Мол, мне с этой Японией не по пути.

Да, я бы для пущей аргументации мог ему рассказать, во что его страна превратится лет через восемьдесят. Как семейные ценности окажутся растоптаны, и по улицам городов станут ходить взрослые мужики, переодетые в маленьких девочек. Как грязные картинки и прочее дерьмо сомнительного содержания заполнят прилавки магазинов, а хентай будут читать в метро или автобусе, никого не стесняясь. Но что толку? Кейдзо уже сделал свой выбор. Как и мы. Теперь оставалось лишь двигаться вперёд, в ночь, в шторм, в неизвестность.

Увы, этого я рассказать Кейдзо не могу. Потому обсуждаем дальнейший план и вместе со шпионом составляем шифровку для командования. Пока мы тут, пусть спокойно в ускоренном темпе готовятся к высадке: большая часть оборонительных рубежей готовится встречать американцев на другом конце страны.

Во время обсуждения возник вопрос: у нас нет огнестрельного оружия. Только холодное. Но если я с Кейдзо умеем с ним обращаться, то для наших бойцов сопровождения фехтование — неизвестная наука. Обучать некогда. Потому решаем так: я первым проникаю на базу катеров. Двигаясь максимально быстро и по возможности бесшумно, убираю охрану и вывожу из строя сигнализацию. Кейдзо следует за мной, Тимур и Анатолий — на отдалении. Когда у нас оказывается в руках оружие, передаём им, сами движемся дальше. Находим катер, проверяем его готовность: главное, чтобы аккумулятор не оказался разряжен и в баке имелось топливо. Оставляем плавсредство под охраной парней, перемещаемся к остальным и выводим их из строя.

Всё, обсудили, дальше сон, поскольку вставать рано утром.

Около четырёх часов утра Кейдзо уходит. Его задача сейчас, — передать шифровку. Он возвращается через час и докладывает, что сообщение благополучно передал вместе с новыми координатами, где нас нужно будет забрать — три мили к западу от Хондзё, напротив устья местной реки. «Надеюсь, ничего не перепутают», — заметил японец.

Собираемся, покидаем гостевой дом. Кейдзо расплачивается с сонной хозяйкой заведения, оставляя ей щедрые чаевые. Она, по японской традиции, отказывается, но японец настойчив. Суёт ей деньги и говорит, что делает это затем, чтобы умилостивить богов и духов предков. Пусть видят, мол, какой он хороший человек и потому достоин стать отцом. После таких слов пожилая женщина принимает деньги без дальнейших споров.