Оповідання
Шрифт:
– Тепер по-руському!
– Читай!
– промовив учитель, показуючи хлопцевi в книжку.
– "Мартышка в старости слаба глазами стала, а у людей она слыхала, что это зло еще не так большой руки, лишь стоит завести очки"… i т. i.
– Розкажи!
Хлопець ламаною великоруською мовою переказує прочитане, всячину плутаючи:
– … вона слихала, шо у людей большi руки i очки… стоїть та й крутить хвостом…
– Да, очки надела, - додає член.
– Хорошо! Будеть!
–
– Может бить, пiсать єщо?
– спитавсь учитель.
– Мм… муркнув член, погадавши, мабуть, про недосяжнi правила правопису.
– Нехай пишеть!…
Вчитель почав читати якийсь уривок з книги, а школяр писав на класовiй таблицi. Потiм почали виправляти помилки. Член якось пiдсунув до себе книжку i, звiряючи з нею написане, знайшов двi помилки. Зоставалось їх ще з п'ятеро, але член сказав, що все останнє так, i хлопця пущено. Саме таким робом узялися й до другого школяра. Тiльки, як дiйшли до арифметики, бiдолашний нiяк не мiг рiшити завдачу - даремно направляв його вчитель, даремно пiдганяв член. Нарештi, член не вдержавсь:
– Шо ето?
– зненацька крикнув вiн.
– Арифметики не знають, щитать не умєють! Ви учитель, ви нiчего не делали! Я в училищний совет на вас подам рапорт!
Бiдолашний учитель тiльки крутивсь на одному мiсцi. Школярi сидiли бiлi, як крейда. Зненацька озвалося хлипання, спершу тихше, а далi все голоснiше й голоснiше, i перейшло, нарештi, у голоснi заводи плачу. Плакав саме той маленький хлопчик, що ще заздалегiдь хотiв утiкати вiд "пана".
– У! Я не хочу тут!… Я не хочу! Я додому пiду!
– ридаючи казав вiн.
Почувши це, член зупинився. Вчитель побiг до хлопця. Але вiн не зважав на вмовлення i не покидав ридати i намагатися додому. Довелось пустити його з школи. Бачачи, що вже переборщив, член притих. Екзамен останнiх шiстьох хлопцiв, що здавали на "свiдоцтва", вiдбувся тихо, надто, що всi вони "арихметику" знали, i пан член не мав рацiї сердитися.
Нарештi скiнчили. Пан член устав.
– А тєх не будем екзаменовать?
– спитавсь учитель, показуючи на школярiв першого та другого року.
– Ннєт… Та они умєють читать?…- казав утомлений член, поглядаючи на годинника: було вже шiсть годин.
– Хлопцi, читать умєєтє?
– запитався вiн у школярiв.
– Умiєм… несмiливо вiдмовили деякi.
– А щитать? Ну: дважди сєм?
– Чотирнадцять!
– гукнули всi вiдразу.
– А 25 без 7?
– Вiсiмнадцять.
– Ну…промовив член, вагаючись.
– Може, закусить би…- обiзвавсь батюшка.
– Обикновенно… не мiшало б… Ну, дєтi, - знов озвався вiн до школярiв, а тi чогось повставали, -
Далi течiя членового красномовства всохла, i вiн став, не знаючи, що казати… Школярi, батюшка, вчитель i собi стояли, не знаючи, що їм робити.
– Так от шо… теє…- почав знову член, згадавши, як вiн колись був укупi з iнспектором на екзаменi i як саме той закiнчив його, - школа у вас хорошая, i я так доложу у совет. I арихметику знають, - один не знаєть, ну, та то вже нiчево… - I член так само, як i iнспектор, подав руку вчителевi та батюшцi.
– Так їх распустiть?
– спитав учитель.
– Еге, да…
– Читайте молитву!
– промовив учитель.
Хлопцi, тупочучи ногами, повернулись до iкони. Прочитали молитву.
– Ну, тепер теє… домой iдiть!
– почав член.
– А ми до вас, батюшка. Обикновенно треба закусить. Може б того… й водочка?…
– А всенепримiнно!… Як же!… Пожалуйте!…
– Так, так… От ми там i протокол екзаменськой подпишем…
1884 р.
ПАНЬКО
Панько останнiй ускочив у дерев'яний великий цебер до чотирьох товаришiв i гукнув машинiсту:
– Пускай!
Цебер почав спускатися в шахту спершу тихо, а далi все швидше й швидше. Вiн хитався на всi боки, i шахтарi повиннi були часом вiдпихатися вiд стiн, щоб не вдаритись об їх, тодi б усi сторч головою могли полетiти в шахту з розбитого цебра. Але шахта була не глибока; чорнi стiни промайнули швидко, й шахтарi вже були на днi.
– Ну, вилазь!
– сказав Панько й сам вискочив перший, держачи в руках динамiтовi патрони. Товаришi почали вилазити за їм з струментом у руках.
Зараз же бiля сторчової шахти пробивано новий хiдник. Але величезна брила кам'яна, зустрiвшись на дорозi, не давала йти далi. Шахтарi мусили розбити цю каменюку динамiтом. За кiлька ступнiв вони були вже там, де треба. Нахиляючись, вони пройшли, чи, мабуть, краще сказати - пролiзли у почату нору. Там було мокро й темно. Двi лампи шахтарськi, блимаючи, освiчували чорнi стiни i не менше чорнi шахтарськi обличчя, тiльки зуби та очi бiлiли на тих арапських обличчях.