Оскол
Шрифт:
– Курите, товарищ Хименес.
– Благодарю, командир, - испанец протянул открытый портсигар.
– Подарок отца с Большой Земли.
– Из Москвы?
– Никак нет. Воюет под Сталинградом, штурман.
– Вы, я вижу, направились по его стопам.
Широко улыбаясь, Хавьер расцвел лицом.
– Я уже третий пилот в нашем роду. Сеньор Руис был в республиканской авиации, а дед королевской.
Оконце машины скрипнуло, и оттуда выглянул сонный Михей.
– Ага, как же!
– Сарафанов, потянувшись, облокотился на двери.
– Ты хоть одного немца сбил?
Руис налился
– А ну, вылазьте!
– Я прижигал взглядом отсыпавшихся в машине оперативников.
– Устроили гнездо.
Ребята изобразили строй, с интересом поглядывая на черный мешок в моих руках.
– Боевая задача: Помощь в зачистке территории и попутное исследование отдельных кварталов. В нашем распоряжении седьмой ОПРМ, автомобиль, оборудованный радиосвязью, асинхронизаторы и личное оружие. Кроме того, нам выделена единица оружия нового типа - универсальный карабин Кастякова-Добровольского с автоматической настройкой и подачей боеприпасов. Я протянул блестевшую серебром и никелем винтовку.
КАСКАД - предел мечтаний любого спеца, и почему Евграф оснастил именно мою группу, я пока не знал. Было их крайне мало, и давали такие карабины лишь под серьезное дело. Личный состав уже обучали владению КАСКАДом, но мне хотелось, чтобы народ почувствовал "глубину момента":
– Это оружие разработано советскими учеными, здесь в Ленинграде, специально для боевых частей ОСКОЛ. Его характерным отличием от систем, применямых ранее, является принцип универсальности. Двойная система распознавания "чужака" в течение доли секунды выбирает режим работы КАСКАДа и автоматически посылает нужный заряд в казенник. Конструкция подачи боеприпасов 4+2, системы Добровольского включает в себя дублированный поражающий заряд четырех основных типов: кислотный, аргентосодержащий, электрохимический и патрон термопоражения. Благодаря унификации боеприпас можно заменить в зависимости от предполагаемой сложности обстановки на трассирующий патрон для МЗО*, либо компакт-фугас.
* МЗО - Малозаметный объект. Термин, применямый к орверам с развитой мимикрией.
Кроме того данная система оборудована мощным разрядником и оптическим прибором инфрапоиска. Это была действительно прекрасная машина, произведение технического исскуства, такая же совершенная в формах, как танк Т-34, эйфелева башня или американский джип. И Сарафанов, получив ее в свои руки, осветился счастливо-дурацкой улыбкой. Михей трепетно поднес ее к груди, прижимая, как прижимал бы старый филателист, перед смертью увидевший "голубого Маврикия" и упоенно полировал осину приклада до тех пор, пока Волхов не ударил его в бок.
– Приступаем к работе в 15-00. Сейчас обед и десять минут отдыха.
На защиту пояса энергобашен кидали всех, кто мог принести хоть какую-то пользу. Командование торопилось, чтоб закрыть многочисленные бреши, возникающие на всех участках - "пожар" занял уже территорию от Исаковки до Парка Челюскинцев. Сначала в огонь пошли дозоры и оперативники, потом на врага бросили остаток боевых частей, техников и охрану, но очаги поражения стали проявляться не только вблизи контура, а уже и внутри.
Пока нам крепко помогало солнце, но что будет ближе к полуночи...
Черные копились в подвалах и тупиках, готовясь к ночному походу, и если они вырвутся, уже никакие уловки шифровальщиков не помогут, а зверь на свободе получит подпитку от ужаса людей. Тогда все. Тогда мы не справимся, и наступит конец света в отдельно взятом городе. Ленинград станет похож на юкатанские развалины - великие и пустые.
– Что там, командир?
– Руис чуть не выпрыгнул, на ходу открывая дверь.
У перекрестка откинулся большой водопроводный люк, и слесарь в монтажной каске вылез на землю, махая здоровенным ключом. В броске к машине перекрыл визг тормозов истошным криком:
– Ложись!!!
Впереди ухнуло и заклубилось желтое пламя, обнимая ближайший столб инквизиторским огнем.
– Люди, граждане! Закройтесь в домах и личных комнатах, - вопил верзила.
– Произошел взрыв газа, и он может повториться! Не выходить из квартир, не смотреть в окна!
Желтая каска поравнялась с нами.
– Товарищи, скорей проезжайте, утечка пропана!
Ответил Костя:
– Ты чего это, Горииванов, в газопроводчики подался?
В морде под шлемом действительно угадывался недавний знакомец, командир огнеметчиков.
– О! Костя, ребята!
– майор потер глаза, отходя от грузовика.
– Я с темноты не вижу.
И добавил вытряхивая камешек из ботинка:
– Чего это вы на Полюдовской машине катаетесь?
– Мы не катаемся, а выполняем задание, - сказал я, важно открывая лакированную дверь.
– И ты здесь, комендатура. Теперь, значит, с нами?
Мы обступили Горииванова, как мешок на ярмарке, подбирая сыпавшиеся горохом фразы:
– Прет, сучара, спасу нет. На воротах хоть генераторы, а на боковых вводах все вручную... В Гребном порту гайду видели - такого с гражданской войны не бывало... Все, мужики, бегу.
– А здесь что было?
– крикнул ему вдогонку Михей.
– А хрен его знает! Сами глядите.
Глянули осторожненько. Иголка РУНы, дрожавшая в самом начале красного сектора, не обещала особых проблем, и мы осмотрели дальнобойным фонарем обугленный колодец.
Что-то налипло на черных стенах. Жидкая блевотина ползла вниз, гулко шлепаясь о бетонную стяжку. Дно размазалось кровяными сгустками, бугрился зеленеющий студень меж кирпичей и мертвый глаз в жестком волосе глядел в небо, как на МУРовском жетоне двадцатых годов.
– Хрень какая-то, - задумчиво сказал Михей и дважды выстрелил в дохлое око.
Тринадцатый дом
– Заворачивай!.. Заворачивай!.. Правее, правее, я тебе говорю!
Мужик в танковом комбинезоне кричал, прилипая к стеклянному окошку грузовика. Ярославский грузовик, тех еще первых выпусков, когда только и было хорошего в автомобиле, что он свой, советский. На "яшку", тихоходного и неповоротливого, мастера-самоделкины прилепили громоздкий короб с длинной резиновой кишкой, и походил он теперь на гибрид слона с мотоциклом.