Пассат
Шрифт:
— Как ни странно, да! И если на судне есть врач, я хотела б воспользоваться его услугами.
— Врача, к сожалению, нет. Лечением на судне занимаюсь, главным образом, я, хотя, должен признаться, моя квалификация оставляет желать лучшего. Еще мальчишкой я как-то проработал полгода в аптеке и еще более краткий период времени изучал восточную медицину в Алеппо. Но с глазом, пожалуй, кое-что смогу сделать.
Он обернулся, крикнул что-то на незнакомом Геро языке, и, повернувшись к ней снова, сказал:
— Мне передали, что вы хотите видеть меня по срочному делу.
— Нет. Я хотела узнать, как скоро вы переправите меня снова на «Нору Крейн».
— Ваше судно? Так это была она — а я не успел разглядеть. Полагаю, сейчас она идет на Занзибар.
— Да. И если вы дадите ей сигнал лечь в дрейф, капитан Фуллбрайт пришлет за мной шлюпку. Море успокоилось, и сделать это будет совсем нетрудно.
— Конечно, нетрудно — только «Норы Крейн» нет в пределах видимости. Но беспокоиться не стоит. В конце концов, доставить вас на Занзибар я смогу и сам.
— В конце концов? Но я хочу попасть туда немедленно! — Голос Геро несколько утратил достоинство и стал взволнованным. — Вы должны понять, что я не могу позволить капитану Фуллбрайту достичь Занзибара раньше меня. Да ведь если это случится, то Клей… я хочу сказать, мои дядя и тетя сочтут, что я утонула. Нельзя подвергать их такому страшному испытанию. Мы должны немедленно догнать «Нору Крейн»!
— Это невозможно, — бессердечно ответил капитан. — Даже если допустить, что она сбилась с курса, то при таком ветре достигнет острова в течение трех дней. Но у меня есть дело в этих водах, и из-за шторма я смогу прийти туда где-нибудь в конце месяца. Очень жаль, но это так. Дело прежде всего.
Ошеломленная Геро произнесла:
— Но… но сегодня только восемнадцатое!
— Девятнадцатое. Один день вы проспали.
— Выходит, мне предстоит провести на вашем судне еще десять дней? Но я не могу! Это недопустимо! Вы должны понять…
Осознав, что это она ведет себя недопустимо, Геро с трудом заставила себя умолкнуть, потом, силясь обрести самообладание, сдавленно произнесла:
— Прошу прощенья. Мне надо было сказать, что вполне понимаю, какое неудобство доставит вам следование прямо на Занзибар, и позабочусь, чтобы вы не остались в накладе. Будьте уверены, любой финансовый убыток компенсирую либо я, либо мои родственники.
— Сомневаюсь, — сказал англичанин и снова засмеялся, словно понятной одному ему шутке. — По крайней мере, не в данном случае. Разумеется, вашим родственникам будет нелегко, но, думаю, они переживут это потрясение. Можете утешиться мыслью, как обрадуются они, когда вы явитесь живой и здоровой.
Геро резко вздернула подбородок, однако ей удалось подавить нарастающий гнев, и она сказала вполне вежливо:
— Вы, наверно, думаете, что я не смогу сдержать свое обещание, но это в моих силах. Мой дядя, мистер Холлис — американский консул на Занзибаре, а моему дяде Джошуа Крейну принадлежит судовая компания «Крейн лайн клипперс»; это должно убедить вас, что не понесете убытка, доставив меня на Занзибар как можно быстрее.
— Так-так, — усмехнулся капитан. — Стало быть, вы мисс Холлис? Не могу сказать, что ваш дядя мой близкий приятель,
— Значит, вы тогда… — начала было Геро, но ее прервало появление высокого араба, одетого в белое хлопчатобумажное канзу; он принес медную чашу и несколько чистых лоскутов. В чаше оказалась ароматная смесь, изготовленная, по всей видимости, из растертых трав. Разговор возобновился, лишь когда капитан, налив это снадобье на сложенный лоскут, приложил его к глазу мисс Холлис и обвязал другим лоскутом.
— Ну как, теперь легче?
— Легче, кажется, — неуверенно ответила Геро. — Только под повязку попали мои волосы.
— Избежать этого было трудно. Придется дать вам гребень и щетку. Или лучше ножницы. Теперь давайте осмотрим ваши руки.
Оглядев царапины на костяшках и волдыри на ладонях, капитан сказал:
Они полностью заживут через день-другой; морская вода — отличный очиститель. Я скажу Бэтти, чтобы он дал вам для костяшек какой-нибудь мази. И нашел для вас гребень.
Англичанин повернулся с явным намерением уйти из каюты, но отделаться от Геро было не так-то легко. Девушка торопливо сказала:
— Это очень любезно с вашей стороны; гребень будет мне очень кстати. Однако мы говорили еще об одном деле. Решено, что ваше судно направляется прямо на Занзибар?
— Капитан остановился и глянул на нее через плечо с полнейшим равнодушием.
— Нет, мисс Холлис. Мне очень жаль огорчать леди, но я не могу отказаться от своих планов ради того, чтобы побыстрее вернуть вас в лоно семьи. И не в моих силах обогнать капитана Фуллбрайта, так что несколько лишних дней траура не повредят вашим родным.
— Но ведь я только что сказала — за свои хлопоты вы получите вознаграждение, уверяю вас, давать невыполнимые обещания не в моих правилах.
— Менять свои планы, мисс Холлис, тоже не в моих правилах.
— Разве что, — резко произнесла вышедшая из себя Геро, — в собственных интересах.
— Разумеется, в данном случае это противоречит моим интересам. Но можете не сомневаться, что мы изо всех сил постараемся сделать ваше пребывание на борту уютным, и, если это послужит вам утешением, задержка в пути улучшит ваш вид. Ведь если бы ваши любящие родственники увидели вас в данную минуту, то, скорее всего, не узнали!
Капитан бесчувственно усмехнулся, вышел из каюты и захлопнул за собой дверь, оставив свою невольную гостью во власти неприятных чувств, из которых уязвленное тщеславие было не последним.
Даже клеветники не могли упрекнуть Геро Холлис в кичливости своей внешностью. Однако она привыкла слышать о себе «красавица», «богиня» или «чертовски симпатичная девочка», и до сего утра то, что она видела в своем зеркале, не противоречило этим характеристикам. И было очень унизительно обнаружить, что в глазах упрямого, нечуткого англичанина она выглядела не только не привлекательно, но откровенно отталкивающе. А то, что он видел в этом повод для шуток, окончательно переполняло чашу ее терпения.