Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Автор неизвестен

Зубы возраст отмечают, дни считает эта щель.

Ближе, ближе срок предельный, грань небытия видней.

Не одни редеют зубы, и глаза — пустая щель.

И все выше поднимаясь, скорби и печали дым

Застилает их и мраком наполняет эту щель.

Неустанно, неуклопно сквозь глазницы, меж зубов

Старость с сотнею недугов посещает эту щель.

Навои, к пути готовься — это твой последний путь.

Близкой

смерти посещенье означает эта щель.

* * *

Огнем объяты небеса, тот факел — не зарница,

А пламя ясных глаз твоих — с ним солнцу не сравниться.

И как сгорает без следа от молнии солома,

Любовью я испепелен, душа моя дымится.

Не троньте ран в груди моей рукой неосторожной —

Простою ниткой сердце шить не лучше ли не тщиться?

Подпругой привяжи к коню, не удержусь в седле я,

Могу лишиться головы, так голова кружится.

А если вызову я гнев и меч вдруг обнажится,

Пускай останется со мной прекрасный тот убийца.

Омойте тело мне вином, меня лозой увейте,

Коль сердце в винном погребке вдруг перестанет биться.

Не говори, чтоб Навои от милой отказался,—

Какая ж это чистота — от чистой отступиться?

* * *

Недруги меня чернят. Кто подскажет: как мне быть?

Пери, я не виноват. Кто подскажет: как мне быть?

Обижаемый людьми, их обидчиком слыву,

Все в стране меня бранят. Кто подскажет: как мне быть?

Пери — наилучший врач. У меня любимой нет,

Смерти избегу навряд. Кто подскажет: как мне быть?

Слезы горькие мои о печали весть дают,

О позоре говорят. Кто подскажет: как мне быть?

Я народу нес добро, а народ со мной жесток.

Милостью господь богат — пусть он скажет: как мне быть?

Навои, покину я родину — в родном краю

Ничему уже не рад. Кто подскажет: как мне быть?

* * *

Во сне глаза из-за любви слез затянула пелена,

Разлуки каждая слеза уи;е кровава и красна.

Куда б ты, ревностью горя, ни слала стрел из-под ресниц,

Покрыли тело мне шипы, а не волос густых волна.

Хотел бы чистой сделать я страницу сердца своего,

Ее, как зеркало, поставь, пускай глядит в него она.

Чтоб

ноги всадницы моей поцеловать, давно хотят

Стать парой кованых стремян и это солнце, и луна.

В смятении душа моя, увидев взлет бровей твоих,

Лишь встанет месяц молодой, уже безумцу не до сна.

В сад мира много входит гроз, и понимаю я давно,

Что смеха менее, чем слез, во все бывает времена.

О Навои, ты говоришь: тот стан из сердца изгони!

Но, чтобы вырос кипарис, нужны ль иные семена?

* * *

Я хочу, чтоб был счастливым и богатым мой народ.

Не вино мне достается, кровь из ран моих течет.

Кто лишь удовольствий хочет, тот не стоит ничего —

Он в зависимость к другому непременно попадет.

Лучше гордым и способным выппть самый горький яд,

Чем из пиалы безволья пить хотя и сладкий мед.

Разве лучше сто красавиц? Разве краше их цветник?

Счастлив тот, кто с милой вместе в бедном шалаше живет.

Сердцем ты не предавайся упоительным пирам.

Привыкай к иочам страданья в хижине своих забот.

Птице хорошо на воле, радуясь, поет она.

Птица в клетке золоченой зерен рабства не клюет.

Лучше щедрым быть и телом собственным кормить собак,

Чем, от скупости жирея, жить, не ведая хлопот.

По дороге к высшей цели ты не мчался на коне.

Вместе с нищим-горемыкой нищета его умрет.

Навои, печальна старость для несчастного того,

Кто в дни юности беспечной жизнь порочную ведет.

СОВЕРШЕНСТВА СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА

* * *

В огонь — зеленый кипарис! Любимая стройней была!

Брось розу ветру — та лицом румяней и нежней была!

О вздох мой! Ветром ледяным разлуки гору обдувай,

Чтоб, за ночь выветрена вся, степных равнин ровней была.

В разлуке с пери, что ни миг, мое безумие растет,

Но роковая страсть моя безумьем и при ней была.

О шейх, ведь рубище твое кабатчик не возьмет в заклад,

Но алчность он бы взял твою,— она б ему годней была.

Твое спасенье — встреча с ней, к чему же скорбь о нищете!