Поэзия народов СССР IV-XVIII веков
Шрифт:
Добра не будь — не знать бы зла: цель жизни бы видней была!
Прослыл Меджнуном Навои, но к пери страстью воспылать —
Безумцев участь: их любовь смешной с начала дней была!
* * *
Когда в тоске заговорю о горе гибельном и злом,
То даже камень задрожит, скорбя о бедствии моем.
Сквозь ночь тоски я сердце нес, и путь мой озаряла
Светила мне твоя стрела своим железным острием.
Прекрасна ты, и потому моей любви предела нет!
Для беспредельного слова найду ль на языке своем?
Заколыхался призрак твой в пустыне сердца моего,—
Пустыня вся раскалена страданья тягостным лучом.
О том, что путь в любви един, не говори, о мудрый шейх!
Есть много у любви путей,— преданий много есть о том.
Хоть кровь течет пз глаз твоих, не умирай, о Навоп!
Ведь милосердья на земле неисчерпаем водоем.
* * *
Всегда он в обуви грубой, с небрежной чалмой,— грубиян.
До смерти обидит друга приятель мой, грубияп.
Его сдержать я стараюсь, но кто ни подступит к нему,
Ответит дерзостью грубой, обидой прямой грубиян.
И странно ль, что конь ретивый под стать хозяину дик,
Когда гарцует иль мчится галопом домой грубиян?
Он каждый миг помышляет до смерти меня извести.
Что ж, пусть тогда с ним сдружится такой же злой грубиян!
В саду, во время попойки, буянил приятель мой.
О ветер, не дуй так резко: сморен дремой грубиян.
Налей кабатчику, кравчий,— в похмелье он зол и груб,
Скажи ему: «Злую душу вином промой, грубиян!»
Нет, при любой неудаче грубым не будь, Навои.
И за сто удач не стоит быть грубым, как твой грубияп!
Занемог я, покинут моей чаровницей, увы.
Для души стало тело лишь ветхой темницей, увы.
Мрак разлуки с любимой и родинкой темной ее
Вот пятно на ланитах судьбы мрачнолицей, увы.
И предвестницей горя любви моей злая звезда
В гороскопе предстала блаженства денницей, увы.
Посмотри: старец-разум, наставник заботливый мой,
Стал игрушкою детской, смирясь пред шутницей, увы.
Словно призрак, блуждаю в пустыне безумий моих,
Скорбен дух. Дни унылой бегут вереницей, увы.
Тело странствует ныне по улице райской твоей.
Много ль бедному
Сердце взято любовью, все отнято: разум, покой,
Все разрушено шаха жестокой десницей, увы.
Пламя ада — неверным, а верным — забвения прах:
Те восстали, а этих рок смял колесницей, увы.
Расставание — смерть, смерть — разлука навек, Навон!
А мечту о бессмертье считай небылицей, увы!
* * *
Странно мне: без нее ста печалей тщета предо мной.
Но куда ни взгляну — все ее красота предо мной.
Стоит лишь на мгновенье расстаться мне с пери моей,
Смертной ночи уже темнота разлита предо мной.
Как бы ни были ночи разлуки темны,— я стерплю.
Только б знать: не навек эта дверь заперта предо мной.
Жизнь отдав, я хотел бы хоть раз к тем рубинам припасть...
Как мираж неотступный — всегда те уста предо мной.
Я не знаю — виденье ли это рубиновых уст,
Иль кровавые слезы, как розы с куста, предо мной.
«Навои,— ты сказала,— достигнув свиданья — умрешь».
Пусть умру, но открыты надежды врата предо мной.
* * *
Отраду приносит роза в тенистом саду времен,
Ее лепестки — как пламя, которым весь куст сожжен.
Гляди, какое богатство в раскраске и завитках.
Не этой ли, самой яркой, навек соловей сражен?
Но лучше не пить из кубка пьянящей мечты шербет:
Добавит злой яд разлуки к блаженству свиданья он.
Когда рассыпает небо цветенье летящих звезд,
Всегда человек пылает, душою к ним вознесен.
Хотя от меча насилья невинно погиб Фархад,
Впоследствии той же сталью ведь был и Парвиз сражен.
Иди же с тоскою в сердце дорогой небытия,—
Свернуть с нее невозможно — таков уж судьбы закон.
Встречая зарю свиданья, предчувствуй и в ней печаль,—
Ведь мускусом и алоэ разлуки час напоен.
О соловей, если ночью не встанешь ты с Навои,
Тебе не увидеть розы — зардевшийся небосклон.
* * *
Кто дорог — мной не дорояшт, меня несчастным сделав.
Ненужный мне — за мной бежит, мой дух бесстрастным сделав.